Я с тебя худею

Глава 17. О мечтах, престиже и… хвостике

С утра я сама не своя, не собранная и рассеянная. На встрече с «Цензорами» не вникаю в обсуждение новичка-автора. Аксенов вообще не отрывается от телефона, активно переписывается с кем-то в мессенджере и глупо улыбается. Давид как всегда спорит, вставая на защиту новой книги.

— Мы не может опубликовать очередной разнос, ребят, — он так эмоционально говорит, даже стучит по столу кулаком, — так мы распугаем всех авторов.

— А за что их хвалить? — Пантера выпускает коготки, — вы только послушайте что пишет этот тревел-блогер.

Она зачитывает вслух несколько цитат из книги, которая сплошь обклеена цветными стикерами. Я слушаю внимательно и понимаю, что она обращает внимание на обычные опечатки и простые ляпы, которые легко исправить, обратись автор к хорошему редактору.

— Это же самиздат, — встаю на защиту книги, которую сама же и отобрала для обсуждения, — большинство авторов не прибегают к помощи редакторов. Хорошая корректура ему не помешает, но что касается стиля, он у автора бесспорно есть!

— Он классно описывает природу, — соглашается Давид, улыбаясь мне словно благодарит за поддержку. — Я читал его травелоги, суперские! Думаю, его книги о путешествиях будут иметь большой спрос.

— Тоже мне, юный Пришвин! — вздыхает Лима, подружка Пантеры. — В реале он ни разу не был на Бали, а берется описывать жизнь дауншифтера…

— То есть, следуя твоей логике, авторам космической фантастики обязательно нужно летать в Космос, чтобы писать об этом?

Мне хочется дать пять Давиду за эти слова, но я не так давно в «Цензорах», чтобы позволить себе такой жест. Я слабо улыбаюсь парню и ловлю его благодарный взгляд.

— Кому книга понравилась? — Аксенов подает голос, чем пугает некоторых из нас. Он обводит всех нас пытливым взглядом, пока трое поднимают руки: я, Давид и Мишина. — Значит, вы напишете обзор.

Пантера раскрывает рот, но не издает при этом ни звука. Я и сама в ступоре. Никогда не писала обзоры и не уверена, что это — моя стихия. На меня и так повесили слишком много текстов для редактуры, я не успеваю читать новичков. Не говоря уже о том, чтобы взяться за нового автора на стороне, от которого могу получить деньги. Мои накопления почти исчерпались.

Виктор Максимович смотрит прямо на меня и, надо же, улыбается.

— Вы справитесь? — спрашивает у нас троих, но я чувствую, что только у меня одной. И как тут отказать?

Несмело киваю, мысленно прикидывая скольких часов сна будет стоить это мое согласие.

— А все остальные беритесь за авторов, которые нам приносили свои рукописи еще месяц назад, — Аксенов снова утыкается в свой телефон, что-то читает и расплывается в широкой улыбке. Он извиняется и выходит из аудитории, чтобы сделать звонок.

Мы тоже собираем вещи. Давид набрасывает идеи по обзору, которые я не могу запомнить в суматохе.

— Может, заглянем в «Бонифаций» тут по пути, все обсудим? — он полон задумок, но я поглядываю на часы. Обещала заглянуть к Маруське в обед и уже опаздываю.

Отказываюсь, ссылаясь на загруженность и убегаю из аудитории. Я слишком устала от сегодняшних «цензорских» препираний, голова гудит. Да еще и «Бонифаций»! После позорного чайного дня, я еще ни разу не заходила в эту кофейню и пока не горю желанием.

В лифте Пантера бросает взгляд на мою спортивную сумку и понимающе кивает:

— Сокол вернулся с отпуска! Классно, правда? — она показывает свою сумку. — Иду к нему на три. А ты во сколько?

Пожимаю плечами. Не говорить же ей, что я ношу с собой спортивную форму постоянно, на случай, если Тимур или его девушка найдут для меня свободное окошко. О том, что Леша сегодня выходит на работу, да еще и сразу после выписки, я не знала. Интересно, он вообще собирается снова брать меня в качестве подопечной?

В душе как-то неспокойно, я не могу понять, почему меня так задело то, что Леша пригласил на тренировку Полину, а меня — нет.

Вчерашний вечер стал вторым дыханием, после которого наши взаимоотношения открылись для меня по-другому. Но пока я не могу дать им точное определение.

Я вспоминаю все подробности и густо краснею. Черт, я купалась с ним ночью в пруду в одних трусах и майке! И что самое удивительно, в этом не было ничего пошлого, смущающего, наоборот я чувствовала себя естественно и непринужденно. Мне хочется пообщаться с Лешей, узнать, как прошла выписка и когда он приедет забирать Милаша, но я впервые стесняюсь написать ему первой. Что бы это значило?

***

Иду к Маруське в каком-то пришибленном состоянии, которое не могу даже идентифицировать.

— Ты похожа на сову, которая спросонья рухнула с ветки!

Я оставляю ее слова без комментариев и захожу в квартиру. Вытаскиваю из спортивной сумки контейнер с обедом от Тимура.

— Я со своим, — разогреваю в ее микроволновке на кухне.

— Пахнет аппетитно, что это? — подруга заглядывает под крышку, когда я вынимаю горячий контейнер. — Похоже на куриный рулет.

Я сажусь за стол и ем, стараясь игнорировать пирожки на столе у подруги. Аромат выпечки стоит еще на подходе к ее подъезду и способен свести с ума даже самого заядлого приверженца диет.

— А Стас где? — стараюсь дышать через рот, чтобы было меньше шансов соблазниться. — Я думала он первым прибежит на пирожки примирения.

— Я тоже так думала, — Маруська садится рядом, берет пирожок и оценивающе рассматривает его. Как будто он виноват в том, что Стас все еще не стучится в дверь.

— Признайся, что скучаешь по нему и он тут же прискочит.

Подруга скептически хмурит брови и смотрит на мой скромный обед, а затем на всю меня.

— Ты похудела, — замечает она с улыбкой, меняя тему. — Давно не видела тебя с хвостиком. Вечно ты волосами лицо закрываешь.

- Как такие щеки не закрывать? Они же были как у хомяка!

— Ты преувеличиваешь.

Мы завариваем зеленый чай, обсуждая все на свете. Маруська следит за мной проницательным взглядом и когда выдается пауза в разговоре, неожиданно спрашивает:

— Теперь я могу узнать, что с тобой? Не рассказываешь сходу, значит придется из тебя тисками вытаскивать.

Блин, а я надеялась, что мы притворимся, что все хорошо. К тому же, я не знаю, что меня больше расстраивает: поведение Аксенова и его влюбленный вид, завал «цензорскими» обязанностями или молчание Соколова.

— Думаю, я не пойду с тобой и Стасом в поход на эти выходные, — начинаю с наименее животрепещущей темы.

— Я тебе больше скажу, мы сами рискуем туда не пойти, — она обводит рукой кухню. — Стасян решил показать характер.

— Как и ты, — улыбаюсь я.

Думаю, что ее сосед нарочно держит дистанцию, хочет потрепать нервы Маруське, чтобы она оценила, каково это без его вечного присутствия. Не озвучиваю свою теорию вслух, оставляю ее для себя.

— А почему ты не можешь пойти с нами? — она возвращается к моим словам.

— Потому что я ничего не успеваю! Аксенов дал нам с Машей и Давидом делать обзор на нового автора.

— Это те авторы, которых вы сами находите или которые платят деньги?

— Сами, — я кажется понимаю к чему она клонит и спешу объяснить. — В последнее время «Цензоры» выкладывают одну критику. Виктор Максимович думает, что это может отпугнуть…

— Хорошо же устроился этот ваш святой Аксенов! — прыскает подруга. — Вас заваливает работой, да еще и комиссию не платит…

Я запинаюсь уже на самом начале. Маруська прекрасно знает, что «Цензоры» работают на добровольных началах. Она же сама брала у него интервью. Все финансы уходят на рекламу, поддержку сайта…

— Этот клуб образовался не ради денег. Состоять в нем престижно, — я пожимаю плечами. — Отличный пункт для резюме.

— Только у тебя из-за этого «престижа», — она изображает кавычки жестом, — все меньше и меньше времени на нормальную работу. И на себя!

— Я же сама этого хотела.

— Не зря Вселенная дает нам только то, что нам нужно, а не все, что мы хотим.

— Хочешь сказать, что я напрасно хотела стать «Цензором», и на самом деле мне это не нужно? — хмурюсь я, не желая ссориться.

— Я хочу сказать, что ты достойна большего.

Она сверлит меня серьезным, решительным взглядом. Я сдаюсь.

— Ты не специализируешься на обзорах, на поиске новых авторов, — продолжает гнуть свое Маруська. — Скажи этому вашему Дон Жуану недоделанному, что ты будешь заниматься своим делом — редактурой. А всю остальную работу только за доп плату. Ты ему не девочка на подхвате, которая слепо берется за все подряд.

— Ты права, — вздыхаю, чувствуя обиду за себя, свою несостоятельность и неспособность сказать «нет» Аксенову.

— Тебя это гложет? — подруга, кажется, довольна итогом разговора, а меня еще больше прибивает.

Теперь я думаю о своей мягкотелости.

Телефон Маруськи разрывается от громкой музыки, и она убегает разговаривать в другую комнату. Я слышу ее взволнованный, но восторженный голос и понимаю, что она вернется с отличными новостями.

Мой телефон тоже оживает. Приходит сообщение:

Мастер Вселенной: Как на счет поздней тренировки?

Сердце подпрыгивает в груди. Я печатаю ответ сразу же.

Клюковка22: Насколько поздно?

Мастер Вселенной: В девять?

Мастер Вселенной: После обещаю отвезти тебя домой.

Мастер Вселенной: И собаню своего заберу, если ты не против.

Я пишу и стираю, пишу и стираю. Никак не могу придумать остроумную шутку или хоть что-то вменяемое. Все, что напишу кажется глупостью. В конце концов ограничиваюсь сухим «ок». Отправляю сообщение и терзаюсь сомнениями. Может, стоило написать что-то еще?

От мыслей отвлекает Маруська, влетевшая в кухню. Она громко пищит и прыгает, а потом бросается в мои объятия.

— Они предложили мне работу!

Подруга душит меня и громко визжит, у меня закладывает в ушах. Я жмурюсь, обнимаю ее в ответ и хохочу:

— Кто предложил? Куда?

— «Студия Артемия Лебедева»! — Она отрывается от моей шеи и продолжает скакать.

— Сказали, что их зацепил мой подкаст, — она садится за стол и обмахивает раскрасневшееся лицо обеими руками. — Поверить не могу!

— А я могу.

— Буду искать для них новости, делать по ним краткие сводки. Пока на удаленке, а потом, если я рассматриваю вариант с переездом в Москву…

— Ого, — не сдерживаюсь я и вмиг скисаю.

Мало того, что Соколова отправляют в столицу, теперь еще и лучшая подруга собирается туда же. В том, что она захочет вырваться из нашего городишки я не сомневаюсь ни на минуту. От мысли о том, что я останусь тут без нее у меня в груди щемит. Но ради нее и ее сегодняшней радости я отбрасываю прочь все свои грустные мысли.

Несколько часов мы болтаем с ней не умолкая. Я забываю на время о том, что тоже собиралась поделиться тем, что у меня происходит. А ближе к вечеру и вовсе отбрасываю эту идею, не хочу портить ей настроение.

Звонок в дверь застает нас обеих врасплох. Маруська бежит открывать, но я и так догадываюсь кто это.

— Стасян? — подруга отступает от двери и впускает соседа в коридор. Я выглядываю с кухни и приветливо машу рукой.

Стас держит в руках букет свежесобранной земляники. Его щеки такого же цвета, как ягоды. Следов от синяка, поставленного ею, уже не видно.