Я с тебя худею
Читать книгу "Я с тебя худею"
Глава 19. «Мозгодробилка»
Мы занимаем место за барной стойкой у окна. Для вечера понедельника здесь чересчур людно.
— Тут всегда так? — чувствую себя неуютно и постоянно озираюсь. — Эти люди работают вообще? Разве им не нужно вставать рано утром?
— Меня не интересует количество посетителей, когда прихожу куда-то, — он помогает мне повесить джинсовую куртку на крючок в виде стоп-крана. — Здесь отличный выбор напитков и закусок, которые можно себе позволить поздно вечером.
— Я здесь впервые.
— Тогда я угощаю.
Несколько секунд я смотрю на него, сдвинув брови. Я не очень-то разбираюсь во всех этих правилах между парнями и девушками, посещающих заведения. В каких случаях девушка должна платить за себя, а в каких — нет, если это не свидание.
Соколов пощелкал пальцами у моего лица, чтобы вывести меня из ступора и рассмеялся:
— Не грузись, Ермакова. Мои намерения напоить тебя не совсем благородны, но… блин, не до такой же степени!
Он исчезает в толпе и скоро возвращается с бокалом, в который, похоже, уместилась целая бутылка сидра. У меня округляются глаза.
— Не совсем благородны, говоришь? А это что — аквариум для рыбок?
Леша ставит передо мной бокал и хохочет.
— Начало вечера мне уже нравится!
— Рада за тебя.
Официант приносит нам стакан лимонада с мятой и кучей клубники, а еще ломтики куриного мяса, тонко нарезанные, политые соусом и посыпанные кунжутом.
— Надеюсь, мне это можно, — во рту образуется столько слюны, что еще чуть-чуть и она начнет позорно капать на стол.
— Конечно, ешь. Это очень вкусно.
Мы едим, обсуждаем сегодняшнюю тренировку и программу, которую Соколов составил для меня едва ли не на месяц вперед. Я постепенно расслабляюсь, больше не чувствую скованности. Не удивительно, сидра в моем гигантском бокале остается на донышке. Не верю, что я на такое способна. Надо бы придержать лошадей.
Но тут мое внимание неожиданно переключается на вход и двух посетителей, вошедших внутрь в обнимку. Аксенов и «Бьюкенен».
— Вот черт! — отворачиваюсь, охваченная паникой.
Хочется спрятаться, куда угодно, хоть под стол, только бы не встречаться с преподавателем и его новой подружкой.
— Что с тобой? — Соколов смотрит на вход, хочет понять, что же меня так напугало. — Кто это?
От эмоций у меня сдавливает легкие, хочу сделать вдох, а ничего не выходит. Еще никогда такого не чувствовала. Может, виноват алкоголь?
Как назло, Аксенов и его белобрысая подружка в платье, больше похожем на ночнушку, садятся за только что освободившийся столик прямо напротив нашего. Виктор Максимович одет в свободную футболку и джинсы, похож в этой одежде на студента-выпускника или стажера какой-нибудь компании, но никак не на титулованного преподавателя, кандидата филологических наук.
— О, так это он, что ли? — бровь Соколова вздымается вверх, в глазах искриться веселье. — Твой ненаглядный «царь-цензор»? В жизни он не смахивает на холеного пижона, как на фотках…
Лешины комментарии и напускная веселость никак не помогают, только злят. Мне хочется убраться из бара и не видеть, как молодой мужчина обхаживает свою подружку, трогает ее и вообще смотрит на нее так, как ни разу не смотрел на меня… теперь я сомневаюсь, что вообще когда-нибудь посмотрит.
— Мы можем уйти отсюда? — еле выговариваю я, неосознанно хватаясь за руку Соколова.
— Ну уж нет, Ермакова, — серьезно заявляет он и придвигается ближе ко мне. — Я не дам тебе бежать, поджав хвост. Ты не такая.
— С чего ты взял? — еще больше злюсь. Я-то надеялась, что он поддержит меня. Друг еще, называется! — А может, я именно такая?
Соколов качает головой и смотрит, как будто заглядывает в самую душу.
— Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь, Ермакова. И не надо делать вид, что ты не догадываешься почему.
Он с невозмутимым видом допивает свой лимонад, а потом с шумом ставит его на стол.
— Пойдем! — берет меня за руку и тянет в сторону бара, — я знаю, что тебе поможет.
— Еще один аквариум, и я в нем утону с позором, отвечаю!
Леша останавливается прямо напротив бармена и говорит ему, подмигивая:
— Этой девушке нужно срочно помочь забыть бывшего.
— Он мне не бывший… — слабая попытка, можно сказать никакая. Я опираюсь на барную стойку и покорно жду.
— Как на счет «мозгодробилки»? — парень за баром с хитрой ухмылкой добавляет кучу ингредиентов в шейкер и переглядывается с Соколовым.
— Что-то мне не очень нравится семантика этого названия…
— Ермакова, не умничай, — Леша кладет теплую ладонь мне на поясницу, как бы невзначай, а у меня захватывает дыхание. Он наклоняется к моему уху и шепчет, обдавая кожу горячим ветерком от дыхания. — Доверься мне.
Что там они говорили о «мозгодробилках»? Я еще не пробовала этого коктейля, но уже поплыла!
Передо мной появляется стакан со льдом. Бармен с пафосом наполняет его жидкостью ярко розового, почти неонового цвета. Я забираю ледяной стакан, полный до самых краев и осторожно несу к нашему столику. Ноги едва меня несут и почему-то вообще не гнутся. Соколов выхватывает коктейль у меня из рук и с улыбкой провожает к моему стулу:
— Полегче, хвостик, — его рука снова оказывается на моей спине, как будто там ей и место. — А то аж полетела, ты погляди!
Мы садимся обратно за стол, и я пробую коктейль, но в этот момент нечаянно пересекаюсь взглядом с Аксеновым. На вдохе делаю большой глоток и захлебываюсь. Я кашляю, как ненормальная, закрываю лицо руками, крепкий напиток идет носом.
Соколов протягивает мне кучу салфеток и ржет:
— Начинаю беспокоится, что в своем стремлении напоить тебя, могу нечаянно даже убить!
Я не могу говорить несколько минут и отворачиваюсь, чтобы больше не видеть не преподавателя, ни Соколова. Позор, какой позор!
Прихожу в себя и хватаюсь за коктейль с твердым намерением напиться. Если раньше у меня были сомнения, то теперь меня уж точно ничего не удержит.
— Что там с твоим кризисом? — напоминает Соколов, придвигаясь ближе. У того, кто стоит за пультом и ставит музыку видимо что-то со слухом. Он решает, что она звучит недостаточно громко и накручивает рычаг на максималку. — Это ему ты не можешь отказать?
Я смущаюсь каждый раз, когда Леша наклоняется к моему уху. Его близость вызывает во мне ощущения, которые я никогда прежде не испытывала. Он сидит ко мне вполоборота, как будто загораживает своим телом от толпы людей вокруг. Мы оказываемся в маленьком тесном мирке, и я чувствую себя в безопасности за его широкими плечами.
— На меня как-то внезапно навалилась куча обязанностей, — я с благодарностью смотрю на него. Кто и кого в действительности спасает в этот вечер? — Поначалу в «Цензорах» я занималась только редакцией. Потом начала читать авторов, которых В-виктор Максимович отбирает для нас…
Произнося имя Аксенова у меня язык заплетается, Леша хмурит лоб, так что на нем образуется одна большая вертикальная морщинка. Может, ему кажется, что он отлично справляется с эмоциями и не показывает никакого отношения к мужчине, который мне нравится, но я-то вижу, что это не так.
Не знаю, что меня побуждает на это, но я поддаюсь порыву и тянусь к лицу Соколова. Касаюсь пальцами морщинки на его лбу и нежно разглаживаю. Леша перестает дышать и смотрит на меня не моргая до тех пор, пока я не убираю руку от его лица.
— Что это было? — тихо говорит он, я почти не слышу, буквально читаю по его губам, от которых, кстати, не могу оторвать глаз.
Я пожимаю плечами и прячусь за стаканом с коктейлем. Делаю глоток уже осторожно. Нового кашля я точно уже не переживу. Лед из коктейля внезапно падает мне на губы, летят брызги… Я закрываю рот рукой и в ужасе смотрю на Лешу. Он определенно это видел.
— Ты — ходячее стихийное бедствие! — он закатывается смехом и берет еще одну кипу салфеток, но не отдает мне в руки, а начинает вытирать мои губы и подбородок.
— Клянусь, ты — единственный, кто застает меня в самых позорных ситуациях!
Я замечаю Аксенова, который в этот момент смотрит на меня, на то, как мое лицо кто-то заботливо вытирает салфеткой. Он сначала искренне удивляется, а потом широко улыбается, как будто бы радуясь за меня. Только вот мне не очень-то и радостно. Или становится все равно на то, что он подумает…
— Серьезно? — Соколов прищуривается, возвращая мое внимание к себе, и кажется, не веря моим словам. — Почему так происходит, не знаешь?
Пожимаю плечами, когда он убирает салфетки, но продолжает смотреть на меня. Я смело отвечаю на его взгляд, ставлю руку локтем на стол и подпираю подбородок кулаком.
— Меня больше удивляет то, что тебя это не отталкивает…
- А, почему это должно меня оттолкнуть? — он моргает, похоже даже оскорблен моими словами.
— Ну, не знаю. Наверное, любой парень уже давно бы убежал прочь после того, как девушку стошнило на него прямо после… п-поцелуя.
— И кто бы я был после этого?
Я не отвечаю, глазею на его губы и представляю какие они на вкус. Скорее всего, мятно-клубничные, как и лимонад, который он недавно пил.
— Похоже, ты знаешь меня намного хуже, чем я — тебя.
— Тогда давай это исправим, — слова вылетают раньше, чем я успеваю сообразить.
Мой голос звучит по-другому, хрипло и одновременно приторно, если такое сочетание вообще возможно. Брови Соколова взлетают вверх, он смотрит на меня как будто впервые видит.
— Отличный коктейль, надо было брать двойной! — он улыбается, как Чеширский кот, довольный и хитрый. — Ты со мной только что заигрывала, ты в курсе?
— Я? Не-е-ет!
От моего активного мотания головой он еще больше заливается смехом.
— Заигрывала, заигрывала!
Я касаюсь обеими руками своих пылающих щек и смеюсь:
— Прости, коктейль, походу, оправдывает свое название.
— Еще будешь?
Киваю, чересчур рьяно, чем еще больше смешу Соколова. Он возвращается с вторым таким же коктейлем. От льда стакан весь покрыт испариной.
— Это — последний, — Леша садится рядом, но отстраняется, и я больше не чувствую тепла его тела рядом со своим. — А пока пьешь, рассказывай дальше. Что тебя добило сегодня? Раньше ты никогда не жаловалась на «Цензоров».
Я гляжу на него, чувствуя небольшую холодность. Как будто он не только лед в стакане с коктейлем принес, но и в наши душевные посиделки. Мне это не нравится.
— В общем, — провожу пальцем от края стакана вниз до дна, и смотрю на образовавшуюся полосу, как завороженная. — Сегодня на меня свалилась еще и обязанность писать обзоры. А я не умею этого делать, как выяснилось.
— Тебя, как перфекционистку, парит, что ты чего-то не умеешь?
— Нет, — мотаю головой, — меня парит то, что, когда я об этом рассказала, меня не поняли. И даже не попытались услышать.
— А что сложного в том, чтобы написать обзор? — Леша, кажется хочет по-настоящему вникнуть в мою проблему и меня это удивляет. Приятно удивляет.
— Технически… — не знаю, с чего начать и думаю, а потом продолжаю, — у нас есть левое и правое полушарие. Одно отвечает за творческое, за иррациональное. Другое — за анализ и рациональность. Мы редакторы анализируем, а потому мы не творим.
— А я думал, что обзор — это и есть анализ текста.