Мачеха

***

Три дня мне удавалось придерживаться своего плана. Я прилип к Тасе, чем откровенно ее бесил. Каждый раз, глядя, как она раздраженно ворчит, мысленно я просил у нее прощения. Прости, младшая сестренка, но это вынужденная мера. Мне придется беспокоить тебя до тех пор, пока этот гребаный отдых не закончится.

— Даже поесть больше нельзя спокойно, — ворчит она, сидя со мной за столом, и ковыряется в тарелке, буравя взглядом.

— Я же тебе не мешаю есть, — я давно закончил со своей порцией еды и теперь сижу рядом с ней, просто чтобы вместе подняться наверх.

— Ты на меня смотришь! Я не могу так есть! — Тася откладывает вилку в сторону и морщится. — Мне еда так в горло не лезет.

— Тась, а ты мнительная, — я качаю головой. — Нельзя такой быть.

— Слушай, — сестра тяжело вздыхает, — что происходит? Почему ты ко мне прилип? Я уже в туалет идти боюсь, потому что ты туда со мной попрешься.

— В туалет точно не пойду, — заверяю ее.

Тася цокает языком и, снова схватив вилку, втыкает ее в листья салата. Затем отправляет в рот и сердито жует.

— Не подавись, сестричка. Ты жуешь слишком быстро.

Скорчив рожу, Тася продолжает жевать.

— Что делаешь завтра утром? — интересуюсь у нее. Нужно продумать план на завтра. Сегодня мне повезло, Вера и мать Таси, Лариса, ездили в город за покупками и провели там весь день. Уже ужин, а их до сих пор нет.

— Тебе какое дело? Собрался мне с самого утра надоедать?

— Нет, собрался поспать до полудня, — отвечаю, почесав затылок.

— Вот и отлично, потому что я собираюсь в спортивный зал и не хочу там видеть твою кислую рожу, — Тася доедает салат и встает. — Я собираюсь в бар сходить. Ты тоже пойдешь? Или, наконец, отвянешь от меня?

— Ты пить собралась одна или местных парней клеить?

— Девчонок, — с недовольством в голосе произносит Тася. А затем встает из-за стола и идет в сторону пляжа, где расположен большой бар. Возле него каждый вечер собирается куча людей, устраивая дискотеки. Я следую за Тасей. Не могу же отпустить свою младшую сестренку в одиночестве.

В баре она заказывает несколько коктейлей и старательно делает вид, будто не замечает меня. Я тоже делаю заказ, но не ограничиваюсь безалкогольными и поэтому спустя несколько часов пребывания на пляже и с десяток шотов, я чувствую, как мой разум полностью затуманен. Мне это нравится, ведь впервые за несколько месяцев я не думаю о Вере, прямо сейчас она словно далекое воспоминание.

И чем больше я пью, тем сильнее ее образ вытесняется из моей головы. Господи, если бы я знал, то давно бы напился.

— Я пошла к себе, — Тася вылавливает меня возле барной стойки. — Ты тоже или остаешься?

— Иди, — я отмахиваюсь от сестры.

— Не налегай на выпивку, — дает мне напутствие Тася и уходит.

Проведя в баре еще час и выпив еще несколько стаканчиков, я, слегка покачиваясь, бреду в отель. На улице уже стемнело. Остановившись возле главного здания и задрав голову, смотрю на луну. Какая-то она сегодня яркая, или мне это кажется из-за выпитого алкоголя? Я засматриваюсь на огромный бледный диск.

— Марк? Ты еще не спишь? — раздается за моей спиной.

Мне показалось, или я правда только что услышал голос Веры?

Обернувшись, изумленно смотрю на улыбающуюся мачеху. От одного ее вида все мысли тут же путаются. Алкоголь сильнее дает в голову.

— В-вера? — с трудом произношу ее имя.

— Ты пил что ли? — Она обеспокоенно делает шаг ко мне. Я отшатываюсь в сторону и едва не падаю. Вера хватает меня за рукав и заставляет выпрямиться. — Марк, ты чего? С тобой всё хорошо? Тебя тошнит? Голова кружится?

Мне нестерпимо больно слышать ее расстроенный голос. Надо валить отсюда, пока я не натворил бед. Черт, надо было с Тасей возвращаться назад.

Я молча отворачиваюсь от Веры и пытаюсь уйти, но мачеха не отпускает мой рукав. Дергаю руку.

— Я провожу тебя в номер, — заявляет она и, подхватив меня под руку, тащит за собой. Мне сложно даже слова вымолвить. Все, что я могу, пока мы плетемся вперед — смотреть себе под ноги. — Вот уж не ожидала увидеть тебя пьяным. Я думала, ты вообще не пьешь. Хорошо, отца здесь нет, ты же знаешь, он подобное не одобряет.

Упоминание об отце вызывает во мне приступ злости. Я пытаюсь вырвать руку, но Вера не отпускает.

— Ты меня избегаешь последнее время. Что происходит? — она не сбавляет шаг, и мы входим в отель. Проходим мимо администраторов на ресепшн, которые приветливо с нами здороваются. Останавливаемся только у лифта. Вера нажимает на кнопку вызова и поворачивается ко мне. — Марк? Почему ты меня игнорируешь?

— Ты правда не понимаешь? — я собираюсь с мыслями и с духом. Поднимаю голову и смотрю в ее прекрасные глаза.

— Не понимаю что? — Вера хмурится, а я чувствую, как у меня сжимается сердце. Я не хочу, чтобы из-за меня она сердилась или хмурилась.

Дверцы лифта открываются перед нами, и я первым захожу внутрь, Вера следует за мной.

— Все так серьезно? — вдруг спрашивает она и нажимает на кнопку нашего этажа.

— Ты о чем? — я опираюсь об перила и, вздохнув, провожу рукой по волосам.

— О твоих чувствах, — Вера подходит ближе, хотя лифт очень просторный. Я пытаюсь отодвинуться, но упираюсь в стену. — Не пытайся опять сбежать.

Почему ее голос, кажется сейчас таким безжалостным? Или у меня глюки от выпивки?

— Я не бегу, а держу дистанцию. Как и положено, ведь ты моя мачеха.

— Мачеха, — соглашается она кивком.

Я шумно выдыхаю и вновь упираюсь взглядом в пол. Почему лифт едет так долго?

— Мне жаль, что я доставляю тебе неудобства, — тихим голосом произносит она. Я вскидываю голову.

— Это не твоя вина, я сам в этом виноват. Я виноват в том, что хочу тебя… — последние слова вырываются из моего рта непроизвольно, но не вызывают никакого отвращения на лице Веры. Наоборот, она смотрит на меня, не отрывая глаз.

— Правда?

Я почти ненавижу ее за этот вопрос. Но все равно отвечаю, единственным для меня возможным способом. Ох, если бы она не стояла ко мне так близко, тогда я бы не поддался соблазну. Если бы только эти чертовы двери открылись раньше…

Блять, я больше так не могу. Я подаюсь вперед и, мягко обхватив лицо Веры, прижимаюсь губами к ее губам.

Это не правильно. Это аморально. Она моя мачеха, но почему ее губы такие сладкие? Я совсем не чувствую сопротивления, скорее наоборот, Вера замерла, словно пытается понять, что происходит. В этот момент я так сильно ненавижу себя и так сильно ее люблю…

Черт, нет, так нельзя! Я убираю руки и отстраняюсь от нее. Во всем виноват хмель? Это из-за него у меня срывает крышу? Я шумно выдыхаю. Нет, даже без алкоголя в крови я безумно ее желаю.

Вера несколько секунд молча смотрит в мои испуганные глаза. А в следующее мгновение сама прижимается к моим губам. Я чувствую как запах мятной жвачки, которую она любит, смешивается с алкоголем, и последние баррикады, удерживающие меня, разваливаются. Обрушиваюсь на нее горячими поцелуями, которым, кажется, нет конца. А Вера отвечает мне с той же страстью, которую я ей отдаю. Какое же это наслаждение — чувствовать свои руки на ее теле. Поэтому я совсем не задаюсь вопросом, почему она это делает. Почему позволяет целовать себя. Почему не отталкивает. Мира вокруг меня больше не существует.

Двери лифта открываются. Я вздрагиваю, когда Вера отстраняется, пугаюсь неожиданной пустоте. Но, стоит ее руке крепко сжать мою, ко мне словно возвращается второе дыхание. Вера выходит из лифта и молча ведет нас по коридору в свой номер.

Когда дверь за нами закрывается, и мы остаемся в полутьме спальни, оковы, сдерживающие нас, полностью исчезают за волной новых поцелуев.

Они то страстные, то бесконечно медленные. То легкие как порхание бабочки, то похожи на торнадо, которое вот-вот сметет нас обоих. Одежда срывается и падает на пол. Разгоряченные обнаженные тела прижимаются друг к другу. Я схожу с ума от того, с какой легкостью Вера принимает мои объятия, ласки, поцелуи. От того, как мои пальцы вдавливаются в ее нежную кожу. От того, как ее тихая мольба превращается в страстные стоны.

Прямо сейчас существуем лишь мы вдвоем. Наше удовольствие, которое нарастает каждый раз, когда очередная ласка или движение ведет нас к пику. Как прекрасны эти ощущения и как же не хочется чтобы это заканчивалось! Я зарываюсь лицом в ее волосы и вдыхаю легкий цветочный аромат. Он пьянит меня сильнее, чем весь алкоголь мира.

Ее руки обнимают меня за шею, грудь прижимается к моей груди. Ноги сильнее обхватывают меня, чтобы принять и как можно больше. Чтобы сильнее ощутить наслаждение, которое накрывает нас мощной лавиной.

Я хочу закричать на весь мир о том, как люблю ее.

Когда утренние лучи почти полностью заполонили комнату, я очнулся от своего наваждения. Я с болью в сердце посмотрел на женщину рядом с собой и задохнулся от собственной никчемности. Что я натворил? Как я посмел? И почему мне так сильно хочется прямо сейчас разбудить ее и повторить все, что было ночью?

В ужасе от своих мыслей я выбираюсь из объятий Веры. Отец не простит меня, да я сам не могу себя простить. Я даже не могу свалить вину на алкоголь… Часы в телефоне показывают почти семь утра. Отель уже полностью проснулся. Мне нужно поскорее уйти и найти причину больше никогда не видеть Веру. Я быстро надеваю сорванную в порыве страсти одежду, попутно отгоняя воспоминания о сегодняшней ночи.

Бросив последний взгляд на Веру, мирно спящую в своей кровати, я открываю дверь номера и выхожу. Но не успеваю сделать и шага, натыкаясь на ошарашенные серые глаза младшей сестры.

Тася стоит рядом со своим номером и держит в руке спортивную сумку. Ее лицо полно ужаса. Нет, только не это… Она не должна была этого увидеть.