Рождественский пирог

Глава третья

Невозможно описать сутолоку утром в сочельник на вокзале Пэддингтон. Я мысленно поблагодарила Дэйви за его предусмотрительность (а учитывая цену — еще и за щедрость), поскольку он купил мне билет в вагон первого класса. Но мне все равно пришлось нелегко, ведь я волокла чемодан, коробку с едой да еще обезьяну в кошачьей корзине. Я уж не говорю о всяких мелочах вроде сумочки, шарфика, пальто, книги и газеты, которые я умудрялась сжимать под мышкой. Прибавьте к этому еще одно отягчающее обстоятельство — пассажиров, что метались по платформе в поисках своего вагона, согнувшись под грузом плохо упакованных подарков, волоча за собой обалдевших и орущих детей. Свою лепту в хаос вносили и вокзальные динамики, извергавшие хриплую версию гимна «Желаем вам счастливого Рождества», от чего в прямом смысле закладывало уши, а голова трещала.

Одни уже устраивались в купе, раскладывая свои манатки, другие неприкаянно слонялись в поисках свободных мест. Меня удивило, что в моем вагоне было так много семей с детьми, ведь это дорогущий первый класс. Видимо, все эти люди работают в Сити и загребают кучу денег, раз могут себе такое позволить. Поезд тронулся, и я вдруг испугалась. А что, если я села не на тот поезд? А может, стоило все же остаться дома, на своем диванчике перед телевизором, привычно страдая от скуки и зависти, что другие веселятся, в то время как я кукую одна? Нет, вы не подумайте, что я совсем уж затворница. Конечно, порой я выхожу «в свет», даже периодически посещаю разные вечерние курсы, и уж поверьте, такие подвиги даются мне нелегко. Я ходила на курсы по обивке и драпировке — полный провал, да еще тот жуткий поход на телестудию в программу «Сделай сам», где я пригвоздила себе степлером руку к стулу. Потом я записалась на курсы китайской кухни. В принципе, там было неплохо, если не считать, что группа состояла из жутких теток, готовых перегрызть друг другу глотки за ласковый взгляд нашего нервного педагога. А этот бедняжка больше интересовался единственным парнем в группе, и они славно ворковали над китайскими посудинами. После этого, стыдно признаться, я отправилась на курсы толкования китайской Книги Перемен. (Сама не знаю почему. Просто подумала — а вдруг пригодится.) Там я познакомилась с Гайей (настоящее имя Мери), веселой матерью-одиночкой, с тех пор мы иногда встречаемся, чтобы поболтать или сходить в кино, когда ей удается подкинуть ребенка няне.

Да, моя жизнь не отличалась особым разнообразием, но я к ней привыкла и не очень старалась что-либо изменить. Были у меня, конечно, старинные приятельницы, но они все давно обзавелись мужьями, расплодились и любят обсуждать со мной, сколько зубов прорезалось у их отпрысков или как храпят во сне их мужья.

Я еще раз напомнила себе, что должна быть готова к любым приключениям, раз уж приняла решение поехать в Корнуолл и справить Рождество со Стентонами. Винн-Фалькон-Стентонами — таково их полное родовое имя. Как заведенная я пыталась внушить себе, что должна веселиться, общаться и не стесняться.

Я смотрела в окно, разглядывая свое отражение в стекле, когда напротив меня плюхнулся запыхавшийся мужчина. Он был высок и черноволос, трехдневная щетина и черный кожаный плащ не вызывали ни малейшего доверия, как, впрочем, и абсолютно неуместные темные очки. Плюс ко всему он жадно хлюпал кока-колу из алюминиевой банки, бормоча себе под нос:

— Пузырьки и сахар, верная подмога от похмелья…

Где-то в недрах его длинного плаща зазвонил мобильник, парень кинул на меня извиняющийся взгляд и забубнил в телефон.

Ужасно трудно притвориться, будто тебе неинтересно, о чем говорит твой сосед, поэтому я схватила газету и, придав лицу безразличное выражение, уткнулась в страничку с театральными обзорами. Мужчина что-то успокаивающе бормотал в трубку. Наверняка с женщиной болтает, отметила я про себя.

Он рассеянно провел рукой по коротким волосам и заговорил громче:

— К тому же авиакомпания потеряла мой багаж, и он сейчас наверняка где-нибудь на пути в Стамбул. А у меня с собой только одна жалкая смена одежды. Я не смог взять в аренду машину и теперь трясусь в вонючем поезде. В это время года в стране никто не работает, так что уверяю тебя, ехать сюда не стоит. Как только закончится праздничный кавардак, я тебе перезвоню. Да. Да, конечно, перезвоню. Хотя, по-моему, мы уже сказали друг другу все, что могли, разве нет? Прощай.

Он отключился, а потом, к моему изумлению, встал, открыл окно и вышвырнул телефон. Видимо, я удивленно вскрикнула, потому что он посмотрел на меня и заявил:

— Клавдия и похмелье несовместимы. Я не спал всю ночь, так что один только звук ее голоса способен довести меня до самоубийства. А так я, по крайней мере, смогу поспать по дороге домой.

Он улыбнулся мне, и я, сама того не желая, улыбнулась в ответ.

Джики просунул лапки сквозь прутья корзины, пытаясь развязать веревочку на дверце.

— Господи, что там у вас? Руки как у старичка.

— Это обезьяна. Его зовут Джики.

Попутчик наклонился и с интересом заглянул в корзинку.

— Чушь, — сказал он.

— Что?

— Это не обезьяна, а мартышка. Жены древнеримских сенаторов любили держать мартышек в доме. Видимо, из-за знаменитой похотливости этих зверьков… При французском дворе они тоже были в чести.

Он широко зевнул, откинулся на спинку сиденья и укрылся плащом. Потом снял свои дурацкие темные очки, и я увидела, что глаза у него шоколадного цвета (впрочем, сейчас они были красные), в лучиках морщинок.

— Не могли бы вы оказать мне любезность и разбудить меня, когда мы прибудем в Бодмин? Мне просто необходимо поспать… — Он снова улыбнулся, закрыл глаза и вскоре уже тихо похрапывал.

Должна признаться, он меня жутко заинтриговал. Несомненно, таких красивых мужчин среди моих знакомых не водилось. И вот этот красавец сидит напротив меня, а впереди еще долгий путь (тогда я еще не знала, насколько долгий). И между прочим, собирается сойти на той же станции, что и я. Может, он даже знаком с Дэйви? Мы должны прибыть в Бодмин только к вечеру, неужели он собирается проспать всю дорогу? Я украдкой достала зеркальце и проверила, как выгляжу, потом подумала, какая же я все-таки дура, и убрала зеркало. Ну с чего, скажите, этот роскошный тип станет вообще иметь со мной дело? И тут же себя одернула: или я с ним.

Однако, видимо, все мы в душе романтики. А что может быть романтичнее знакомства с красавцем в поезде? Я всегда тайно сожалела о том, что больше не существует «Восточного экспресса», где можно встретить русского графа или румынского шпиона. Во время фильма «Короткая встреча»[4] я всегда плакала. А еще есть шикарный фильм с Марлен Дитрих, тот, где ее лицо прячется в глубокой тени от черной вуали, а она говорит голосом, полным печали и усталости: «В том, что меня прозвали Лили из Шанхая, повинен не один мужчина…» Ой, обожаю эту сцену!

Мой попутчик все спал, и я могла без помех рассмотреть его. Боже, какой красавец! Была в нем какая-то суровая, мужественная сексуальность, так что я с трудом заставила себя отвести взгляд.

Вскоре в проходе появилась проводница с тележкой и принялась предлагать напитки. Тележка гремела, как угольная вагонетка, и мой попутчик проснулся.

— Пожалуйста, четыре больших водки и тоник, красавица.

Проводница зарделась от удовольствия и засуетилась, доставая бутылочки, лимон и лед. Тележка покатилась дальше, а незнакомец подтолкнул одну из бутылочек мне.

— Я стараюсь никогда не пить в одиночку, к тому же спать мне уже, видно, не придется.

Похоже, он из тех мужчин, которым все в этой жизни удается. Вряд ли ему часто приходилось получать отказ. Он был наделен тем обаянием, к которому ты, как кажется, способна остаться равнодушной, но только до тех пор, пока это обаяние не направлено непосредственно на тебя. Вот тогда-то и понимаешь, что совершенно перед ним бессильна. Я взяла бутылочку, и мы молча чокнулись.

Черт возьми, думала я, он всего лишь угостил меня выпивкой. Ничего особенного, к тому же Рождество на носу, все друг друга поздравляют. И все же… Самое время испытать на практике мой новый, «полный очарования» взгляд, который я накануне оттачивала перед зеркалом. Втянув щеки, я слегка надула губки и взглянула на него из-под ресниц.

— Вам плохо? — испугался он.

— Нет, а что?

— Мне вдруг показалось, что вас тошнит…

Я покраснела и едва сдержала смех. Похоже, мой новый взгляд нуждался в доработке. От смущения я отпила больше водки, чем планировала. Джики тихо поскрипывал, я уже знала, что это предвещает: близкое завершение отвратительного акта. Я опять покраснела и отвела глаза, тщетно пытаясь придумать тему для разговора.

— Господи, он все время этим занимается? — удивленно спросил незнакомец.

Я кивнула.

— Типичный самец переходного возраста. Я в свое время тоже часами просиживал, запершись в ванной с «Жизнью и похождениями» Фрэнка Харриса[5] — единственной книгой в библиотеке моего отца, которая хоть как-то могла сойти за эротическую литературу. А вы?

Я захлебнулась водкой. В каком смысле «а вы»? Увлекаюсь ли я порнушкой? Или чем занимаюсь в ванной? Обе темы казались мне весьма странными для обсуждения в поезде с совершенно незнакомым человеком. Я подняла глаза и увидела, что он улыбается.

— Простите, я вечно задаю неприличные вопросы. По-моему, это лучший способ узнать человека.

Я повертела в руках пластиковый стаканчик и с ужасом обнаружила, что он пуст. Видимо, от неожиданности проглотила водку залпом. Незнакомец подлил мне водки, разбавив ее тоником. На этот раз я точно стану неспешно потягивать напиток, а не глотать его так, будто это лимонад.

— Вот, еду на Рождество домой, а вы?

Наверное, это водка развязала мне язык, ибо, сама того не ожидая, вскоре я уже рассказывала, какие не слишком теплые отношения сложились у меня с приемными родителями.

Попутчик сочувственно кивал, а потом сказал:

— У меня в школе был друг. У него тоже были приемные родители. Он придумывал всякие истории про то, что его настоящая мать — герцогиня, а сам он плод преступной связи его матери с лесником. Он говорил, что из-за этого всегда чувствовал себя не в своей тарелке, но с возрастом у него это прошло. Теперь он биржевой брокер, женат, у него трое родных детей, и он все время на них истошно орет.

Я задумалась. А ведь правда. Я тоже вечно чувствую себя не в своей тарелке. Словно неприкаянная. Вот почему я так люблю слушать рассказы Дэйви о его семействе.

Я улыбнулась, и он улыбнулся в ответ.

По вагону шел кондуктор. В честь праздника в его петлице красовалась веточка омелы, а вокруг шеи он намотал мишуру. Я вяло подумала: интересно, он купил эти украшения сам или их оплатила железнодорожная компания? Скорее всего, компания. Маркетинговый отдел, вероятно, наивно предположил, что это прибавит фирме популярности. Кондуктор остановился у нашего столика, и в поисках билета принялась выкладывать из своей сумочки всякую дребедень. Что-то упало на пол, я наклонилась и услышала над головой удивленный возглас кондуктора, а за ним и всех пассажиров.

Это Джики, мерзавец, наконец научился открывать корзинку и теперь с довольным видом болтался на багажной полке в другом конце вагона.