Моё золото осени

– Я думал, ты меня ещё там, в метро, узнала, поэтому отшить хотела. А в кафе уже понял, что нет. Не узнала. Просто не понравился. А ты мне всегда нравилась, Даш. Я в тебя ещё в школе влюбился. Вот как увидел первый раз на линейке, так и сошёл с ума.

Вот почувствовала же тогда в кафе что-то, какую-то подставу! Почему не прислушалась к себе?

– Я заметила, что ты дурак, Белозёров. Вот с первого класса и поняла.

– Прости. Салага был, не знал, как свои чувства показать, вот и дразнил.

– Умгу...

– Ты меня тоже, между прочим, обзывала. Мелким, ушастым клопом! Знаешь, сколько комплексов у меня из-за этого выросло. – коротко хохотнул Белозёров. – Я полжизни с ними боролся.

– Уши свои лопоухие куда дел?

– Не поверишь, в десятом классе отопластику сделал. Я тогда и подрос прилично, мускулатуру нарастил. Мечтал, что встретимся случайно, а я такой вот красивый, весь из себя офигенный мачо.

Предположим, офигенный мачо из него получился, да вот дурь в голове никуда не делась. На комплексы он свои жалуется, бедняжка. А сколько он мне этого добра привил? Я же стеснялась себя, ненавидела свою внешность! Ноги длинные, несуразные, руки тощие, рост не возрасту! И сколько бы мне ни говорили обратное, как не убеждали, что красивая, я только к пятнадцати годам перестала на этом зацикливаться. Когда зарубежные агентства начали рвать меня на части, предлагая самые интересные съёмки и работу на показах.

– Даш, я тебя искал, когда школу закончил и в университет поступил. Только такой модели, как Дарья Мирошниченко, не существовало.

Ну ещё бы! Когда китайцы пытались выговорить моё полное имя и фамилию, у них языки узлом завязывались. Поэтому и родилась модель – Даша Миронова. Под этим псевдонимом я работала много лет.

– Даш, я люблю тебя. Всегда любил. С самого детства. – Димка снова поскрёбся в дверь. – Даш…

– Себя ты любил, Белозёров. Как там дружок твой сказал? Гештальт закрыл? – я кусала губы и ожесточённо смахивала слёзы. – Ты обиду свою детскую забыть не мог. Отобрали любимую игрушку для битья. Годами искал, чтобы снова самоутвердиться за мой счёт! Проваливай, Митя! Надеюсь, теперь все твои детские психологические травмы закрыты.

Ненавижу! Ненавижу его! Почему он не уходит? Зачем я пустила его в свой дом и вот теперь чувствую себя беспомощной и не могу выставить из собственной квартиры? Почему должна прятаться в ванной?

– Уходи, Белозёров, или я вызову полицию!---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------Пока будем гадать приедет полиция или нет - почитаем ещё одну историю нашего литмоба " Любовь осени".Готовы? Итак... Марьяна Зун и её увлекательный роман Парень из осени.Приятного прочтения!

Глава 10

Погода на улице всю последнюю неделю соответствовала моему настроению – непрекращающийся дождь и ветер. Вывернутые наизнанку порывами ветра зонты с переломанными спицами, торчали из каждой второй уличной урны, как символы тщетной борьбы с питерскими непогодами.

Ветер и дождь мурашили воду в каналах, сбивали с курса крикливых чаек, разгоняли толпы праздно гуляющих туристов по музеям и дворцам.

Я сидела на широком подоконнике мастерской и наблюдала, как Белозёров топтался около своей машины, безуспешно пытаясь спрятаться от дождя под чёрным мужским зонтом. Как каждый раз в надежде дёргался в сторону главного входа, когда тяжёлая дверь открывалась и выпускала кого-то из студентов.

Он приезжал к академии почти каждый день. Поджидал меня с цветами. И не дождавшись, оставлял букеты на ближайшей скамейке или просто на поребрике.

Ни дозвониться, ни написать он мне не мог, был безжалостно отправлен в чёрные списки во всех мессенджерах. Пытался перехватить на выходе из академии, но только зря мёрз и мок под дождём. Я знала тайные тропы, вернее, другой выход из здания. Мне показали его парни, бегающие на улицу, покурить.

Не могу сказать, что мучения Белозёрова меня радовали, нет. Я даже искренне переживала, что этот болван простудится и заболеет. Мне нравилось смотреть на него, даже любоваться, но только из окна. Димка был очень красивым. Я помнила всё. Все великолепные линии его спортивного, в меру накаченного тела, сильные руки, очаровательную улыбку, горячую, золотую от россыпи веснушек кожу, упругую и гладкую, рыжие, непослушные вихры. Так хотелось снова запустить в них пальцы, дёрнуть, заставляя поднять лицо и ...

Никаких "и"! Ничего с этим парнем у меня больше не будет! Напрасно он здесь топчется. Видеть его не могу! Я провела пальцем по стеклу, обрисовывая силуэт стоящего под дождём Белозёрова.

– Ваш? – неожиданный вопрос заставил вздрогнуть и повернуться к неслышно подошедшему преподавателю.

– Нет, не мой. – поспешно открестилась. – Я его знать не знаю.

– Кого? – недоумённо поднял бровь преподаватель. – Где пейзаж ваш, Дарья? Вы ещё на прошлой неделе обещали сдать.

Мужчина с любопытством заглянул через моё плечо в окно.

– Интересный персонаж. Такого с натуры рисовать нужно. Вы не знаете этого молодого человека? Может, пригласите попозировать к нам на следующее занятие?

– Не знаю. – спустила ноги с высокого подоконника и спрыгнула на пол. Я уже тысячу раз била себя по пальцам, рвущимся схватить карандаш и набросать на бумаге рельефный торс, широкие плечи и грудь этого рыжего гада. Ещё не хватало, чтобы он ещё и здесь красовался. – Пейзаж готов уже, я его просто забыла. Завтра принесу, честное слово!

– Хорошо, Дарья. Я жду.

Я вернулась к своему мольберту и, схватив брусочек угля, с остервенением начала делать набросок огромного, гадкого насекомого, оседлавшего космическую летающую тарелку. Пускай улетает подальше! Уголь в пальцах крошился, осыпался кусками на пол, пальцы уже дрожали от напряжения, но это было именно то, что мне сейчас необходимо, чего требовала раненая, изнывающая душа – широкие, размашистые, жирные линии чёрного, и всех оттенков серого на белом листе. Не буду рисовать Белозёрова! Никогда! Никогда!---------------------------------------------------------------------------------------Ещё одна захватывающая история литмоба "Любовь осени"!Любовь за гранью. Скалиян.замечательного автора Аманди-Джоан Стефнклэр

Глава 11

Дима сменил тактику. Теперь он устраивал засады возле моей парадной. Его крутая машина мозолила глаза всему дому, нагло прописавшись в нашем дворе.

Теперь я выходила из квартиры, только предварительно выглянув из окна и изучив окружающую обстановку. Не пряталась – хотела быть морально подготовленной к встречи.

– Белозёров, тебе заняться нечем? Не нужно ходить на работу, в спортзал там, в бассейн? – я пыталась обойти, стоящего на моей дороге, рыжего гада. – Не таскайся сюда!

– Даш, давай поговорим. – Дима пытался впихнуть мне букет в шуршащей бумаге. – Пожалуйста!

Огромные белые головки хризантем торчали из упаковки на тощих шеях стеблей и жалостливо таращились на меня: "Не выбрасывай нас на мусорку! Мы хорошие!". Все предыдущие букеты, доставленные курьерами, окончили свою жизнь именно там. А также фирменные коробочки знаменитых кондитерских с пирожными, конфеты, шоколад, билеты в Мариинку, БДТ и на футбольный матч между питерским Зенитом и московским Спартаком.

– Не ходи сюда, Белозеров. Больше тебе здесь ничего не обломится. – я злилась и не могла понять на кого больше. На Димку или на себя за то, что каждый раз втайне радовалась, что он всё ещё здесь. – Ты уже получил что хотел. Одного не пойму, что я тебе сделала? За что ты так со мной? Или всё гораздо проще и ты просто по жизни злопамятный козёл?

– Даша, да послушай меня в конце-концов!– Белозёров отшвырнул цветы и схватил меня за плечи. Я растерянно проследила за траекторией полёта несчастных хризантем, как безжалостно они шлёпнулись на асфальт, роняя белые лепестки, хрустнули сломанные стебли, и, наконец, подняла взгляд на парня.

Боль и отчаяние в синих глазах не могли оставить равнодушным моё доброе сердце. Заставили его сжаться, пропустить удар.

– Я не отпущу тебя, пока не выслушаешь! – Белозёров решительно, даже чересчур настойчиво потянул меня к машине.

Накрапывающий с утра муторный осенний дождик перерастал в холодный ливень. Димкины рыжие волосы потемнели до шоколадного цвета, на кончиках слипшихся прядей собирались капли и срывались, падали на плечи, грудь, скатывались по породистому носу и губам.

Мне, в моём непромокаемом дождевике с капюшоном было замечательно и сухо, а этот балбес в своей ветровке промок уже до нитки. Заболеет же!

Но садиться к нему в машину было бы неосторожно. Слишком маленькое пространство, можно сказать, интимная обстановка. Не уверена, что смогу сдержаться и не ответить ему, если полезет обнимать или целовать. Я и так, непозволительно часто, вспоминала его руки и губы. И вообще всего его вспоминала. Каждый день.

– Говори здесь. – я упёрлась подошвами ботинок в асфальт и попыталась вывернуться из настойчивых рук. Белозёров отпустил, спрятал сжатые кулаки в карманы куртки, нахохлился, втянул голову в плечи.

– Я люблю тебя. – и видя, как я поморщилась, заспешил. – Всегда любил, Даш. С самого детства, с первого взгляда. Никогда не забывал. Знаю, звучит глупо, неправдоподобно, детская влюблённость и всё такое, но это правда. И мой лучший друг, конечно, знает эту историю. Про девочку-водомерку. Да все знают, Даш. Ну не совсем все, конечно, но многие – это точно. Только ты не в курсе.

Я поёжилась от "водомерки", отвела взгляд в сторону и прикусила губу, чтобы не сорваться и не наорать на рыжего гада. Кто все? Он на каждом углу болтал про то, как обзывал, и издевался над долговязой, неуклюжей девчонкой? Надо мной!

– Если бы ты знала, как я обрадовался, что нашёл тебя! Как боялся, что ты отошьёшь меня.

– Знала бы – отшила сразу! – стрельнула взглядом на мокрого Белозёрова. Как пить дать, заболеет!

– Я так и подумал. Поэтому не признался.

– Я услышала тебя, Дим. Езжай домой, простынешь же. – я обошла его и, поспешно покидая поле битвы, глянула на главного сегодня невинно пострадавшего – на растерзанный, намокший и распластавшийся в луже, букет.

Обернулась у самой двери парадной. Белозёров так и стоял, нахохлившись, засунув руки в карманы. Смотрел мне вслед, не двигаясь с места. Отсюда мне было уже не разглядеть за пеленой дождя выражение его лица. Только силуэт.

– Не присылай мне больше цветы. – крикнула в, заглушающую все остальные звуки, серую стену дождя. – Я не верю тебе!

Утро следующего дня началось с привычного звонка в домофон и бесяче-бодрого голоса очередного курьера.

– Доставка!

. – Видите справа, возле скамейки урну? – я раздражённо закатила глаза и шумно выдохнула в трубку. – Бросьте цветы в неё! И не звоните мне больше!

– Но…

Недослушав парня, со всего маху шлёпнула трубку домофона на подставку. Курьер, конечно, ни в чём не виноват, но, может, если в их службе решат, что я неадекватная хамка, перестанут принимать заказы на доставку по моему адресу?

Или лучше совсем отключить домофон?

Размышляя, как отвязаться от утренних букетов, потопала варить кофе. Под визг кофемолки, шум закипающего чайника и рёв воды в кране не услышала первого звонка в дверь, но когда кран, наконец, был закрыт, чайник автоматически отключился, закипев, а зёрна кофе смололись, дверной звонок уже надрывался. Настойчиво и нетерпеливо. Кажется, курьер оказался ещё больше неадекватным хамом, чем я.