Война с первого взгляда

Сначала всё было нормально, но потом мне заметно стало хуже. По словам Наты у меня были красные глаза, зелёное лицо и бледные губы. Зеркало подтвердило ее слова и мои опасения. Знаете таких людей, которые совершенно не умеют болеть? Так вот я один из них. Не то, что бы я сразу начинаю капризничать и веду себя, как несносная старуха. Нет, не это, ведь я бы ничем не отличалась от себя здоровой, но дело в том, что даже банальный насморк может меня убить. А если ещё и температура подниматься, то я труп: валяюсь на кровати, словно мешок с картошкой, только иногда подаю признаки жизни, обвиняя всех в своей болезни.

Мой брат терпеть меня не мог в такие моменты, зато отец сносил всё стойко, как и подобает мужчине его профессии.

— Что-то ты совсем неважно выглядишь. — сказала подруга, вглядываясь в моё лицо, когда я выбросила платочек и достала новый.

— И, поверь мне, чувствую себя так же. — тяжело вздохнула я.

— Может, домой пойдешь? — предложила Ната, — А то боюсь, ты сдохнешь до конца учебного дня.

— Спасибо, что ты такая милая. — усмехнулась, перебрасывать рюкзак через плечо, — Но я уже досижу эти пару часиков, не помру же. И в конце концов, русские — не сдаются!

— Ага, они от насморка в поле ложатся.

Закатила глаза, идя следом за подругой в аудиторию.

Через эти пару часов мне стало ещё хуже, но стойко держалась и отказывалась от помощи Наты. Я взрослая, а значит справлюсь. За ночь всё пройдёт.

По пути домой думала зайти в аптеку, но сил не было, а ближайшая была мне не по пути. Ничего, чая горячего напьюсь и всё пройдёт.

Дома никого не было, чему я обрадовалась. Не хочу, что бы Женя увидел мою рожу перемазанную соплями. Заварилась чаю, достала самый теплый плед, что я когда-либо видела и, закутавшись, устроилась с чашкой в кровати. Есть не хотелось, поэтому со спокойной душой допила и заснула.

Проснулась в поту и дрожачая. Градусник показал 36,8. Папа меня убьет, если я умру так опозорив весь наш род. Вся моя семья, это сплошные врачи. Дед врач, бабушка врач, мама акушером-гинеколог, отец терапевт, брат хирург, а я пошла на учителя. Я как пианист в семье военных. Не в тему. И в медицине я полный ноль, отродясь не любила биологию и химию.

За окном было уже темно, а Жени всё не было. Жаль, я бы отправила его в аптеку. А так нашла только упаковку анальгина. Бульончика хочу. Именно такой, какой мне папа делает, когда я болею. Кто-нибудь хочет сделать мне бульончик? Нет, никто не вспомнит о Жене-рукиизжопы. Что делать, я не знала, поэтому полезла в ванную с очень теплое водой.

Лучше не стало. Наоборот, хотелось спать, а ещё была ужасная слабость. Еле доплелась до кровати, на которую свалилась без памяти.

Женя, козёл, только покажись мне на глаза…

Всю ночь металась по кровати и портила бумажные платочки, потому салфетки, а после и до полотенца добралась, заткнув им нос, потому что из него текло, как из водопада.

Когда наступило утро я не знаю, но была ужасно рада, что дотянула до рассвета. Правда теперь меня сильнее трясло, но было жарко. Футболка полностью мокрая от пота, во рту будто крыса сдохла и… что-то ещё было… Ах, точно, я умираю! А я даже завещание не написала. У меня нет, что завещать! Я неудачница.

Бред в студию.

Из дремоты вынырнула, когда хлопнула входная дверь. Сначала ничего не было, но потом в мою дверь постучали и Женя без разрешения всунула сюда свою моську.

— Не хочу тебя пугать, но холодильник чист, как… Ого! Хреново выглядишь.

Ничего не ответила, только красноречиво высморкалась. Женя поморщился, а потом полностью вошёл.

— Ты в порядке? — спросил он, подходя ко мне.

Кивнула.

— Эй, мать, да тебя трясёт. — протянул Женя и опустился на корточки, чтобы заглянуть в моё лицо. Он приложил ладонь к моему лбу, а потом выругался, — Ты принимала какие-нибудь лекарства?

Шмыгнула и покачала головой. Женя сжал губы и поднялся.

— Никуда не уходи… А хотя. — он махнул рукой на меня и вышел сначала из комнаты, а потом хлопнула входная дверь.

Закрыла глаза и плотнее укуталась в плед. Что-то меня и вправду трясёт.

Проснулась снова оттого, что кто-то тряс меня за плечи. Распахнула глаза и увидела Женю нависающего надо мной.

— Ты что творишь? — прохрипела я, отталкивая его.

Женя выдохнул и метнулся к пакету на полу. Достал оттуда упаковки лекарств и оценивающе посмотрел на меня. Села, утирая сопли краем майки. Мне сейчас как-то не до воспитанности. Он кивнул своим мыслям и начал распаковывать.

— Что это? — с сомнением спросила я, когда он налил какую-то тягучую жидкость в пластмассовую ложку.

— Твоё спасение. — усмехнулся Женя, — Пей, — приказал мне.

— Да пошёл ты! — взвизгнула я, отодвигаясь, — Отравить удумал?

— Это лекарство, ведьма. — закатил глаза он.

— На врача ты не тянешь.

Женя сузил глаза, сделал шаг ко мне и сказал:

— Либо пьёшь по-хорошему, либо я залью его тебе силой, как коту пихают таблеточки в ротик.

Мой глаза расширились от удивления и злости. Ох, не будь я так слаба, то обязательно сказала что-нибудь остренькое. Ну, или хотя бы швырнула подушкой.

— У тебя пять секунд на размышления, после чего я иду за ремнём, чтобы связать твою вертлявую задницу. — пригрозил Женя, — Один.

Усмехнулась.

— Два.

Фыркнула.

— Три.

Хмыкнула и закатила глаза.

— Четыре.

— Ты это не серьёзно!

— Пять. Время вышло.

Он отложил лекарство на тумбочку и развернулся на пятках.

— Ты что удумал? — спросила я его у двери.

— Я за ремнём, ведьма. — усмехнулся он.

— С ума сошёл?! — взвизгнула я.

А он уже вышел из комнаты.

— Ладно! Давай сюда свои микстурки!

Женя стразу же вернулся, но уже с победной улыбкой. Козёл воплоти!

Он споил мне какую-то мерзкую хрень, а после чего сказал спускать штаны.

— Чего? — не поняла я.

— Спускай говорю, укол делать буду.

Укол? Иголка?!

— Нет! — завизжала я, — Даже не смей подходить ко мне! Ты даже не врач, чтобы ставить мне укол!

— Да не ори ты! — скривился Женя, — И чтобы ставить уколы не нужно быть специализированным врачом, поэтому спускай штаны.

— Нет!

— Да что ты как дитя малое! Спускай.

— Ну, конечно, — отползла подальше, и даже прикрыла точку, на которую планируется нападение, — Вдруг ты тупо хочешь пялиться на мой зад. Откуда мне знать, что в твоей больной голове.

— Ну да, пялиться на чужие задницы, это моё любимое дело. — раздражённо закатил он глаза. — Хватит уже. Не маленькая, должна понимать, что это для твоего же блага.

Он чуть дёрнул плед, за который я сильнее вцепилась дрожащими пальцами. Но теперь я дрожала не от болезни, а от мысли о уколе.

— Я боюсь.

— Что?

— Боюсь я уколов, понятно? — сглотнула я, — Очень боюсь.

Женя удивлённо посмотрел на меня, а потом на шпиц в руке. Мой взгляд упал на самый кончик иглы и я чуть сознание не потеряла. Я не так боюсь уколов, сколько иголок.

— Серьёзно? — вскинул бровь Женя, — Напомни-ка мне сколько тебе лет.

— Не смешно. — выдохнула, из последних сил собираясь с мыслями, — Я не дам колоть тебе свою задницу, поэтому отвали, Женя.

— Чёрт, Женя, надо это, понимаешь? На-до.

— Давай пилюли.

— Женя, мать твою!

— Либо таблетки, либо дай мне спокойно умереть!

Женя сел на край кровати и посмотрел на меня. Долго он смотрел, выжидающе, будто ждал, что я сейчас разведу руки в стороны, как клоун, и скажу «Шутка!»

— Почему с тобой так сложно? — устало выдохнул он.