Васенька и Василёк

Глава 4. Последствия

На следующий день я уже успела справиться с разочарованием и на все вопросы отвечала вдохновенным рассказом о том, как было весело и клево. Конечно, я приукрасила, но уж лучше немножко почесаться от полу-правды, чем обижать Сашу. Расскажи я одноклассникам, что свидание меня не впечатлило, так же, как и первый поцелуй, оставив по итогу лишь чувство потерянного времени и какую-то легкую гадливость от себя, что первый раз поцеловалась я от банального любопытства, и они пусть не со зла, но разнесли бы это по всей школе.

И никто бы не разбирался: это я не романтичная или, напротив, слишком романтичная?.. Все бы сошлись на том, что Саша — скучный. А Саша очень хороший парень! И такого отношения не заслуживает. Если надо будет, я ему все лично скажу, без лишних ушей.

Василек на мои красочные эпитеты о первом свидании сначала взирал удивленно, но, как и всегда, быстро меня понял, так что поддержал, со смехом рассказав, как я вчера вернулась под впечатлением и до ночи болтала с Наташкой.

К сожалению, мне ответной услуги никто не предоставил.

Я всегда была слишком откровенной. Если мне задавали прямой вопрос, я всегда старалась отвечать на него максимально прямо и честно. Конечно, проблем это всегда приносило немало. И мамуля с бабулей в мои младые годы извиняться за меня язык стерли. С возрастом я, конечно, научилась порой сдерживаться. Ну, как в случае с тем же Сашей — думать о том, к каким последствиям моя откровенность может привести других людей.

Но в отношении себя я все равно оставалась порой излишне открытой. Единственное, что меня спасало — люди далеко не всегда умели задавать правильные вопросы. А еще люди, которые меня окружали, были в общей массе очень хорошими. И видимо меня это разбаловало и расслабило.

За последние годы я уже успела как-то позабыть, что не все люди заслуживают честности.

Что что-то не так я заметила сразу, как мы с Катей зашли в столовку на большой перемене. Казалось, будто поглядывают — а то и откровенно пялятся — на меня вообще все. Может и не все, но точно многие. Такое и раньше бывало, когда мы с Васильком где-то чудили, но смотрели тогда обычно иначе. Сейчас смотрели как-то липко, насмешливо.

Катя тоже заметила, мы с ней удивленно переглянулись. Она вздернула брови, будто спрашивая, что на этот раз, а я в ответ только дернула плечами. Еще раз обвела взглядом зал столовой. Разговоры не прекратились, но будто немного стихли. Еще с полминуты мы спокойно постояли в очереди, пока одна девочка из параллели-таки не взорвалась язвительно вопросом, который крутился в головах у окружающих:

— Слушай, Вась, вот вы с Васильком столько лет всем головы морочили этим: «Просто друзья! Просто друзья!», а ты, оказывается все это время на него поглядывала, а? А что случилось-то? Он тебя отшил?

Вот теперь притихли все и основательно. Я удивленно посмотрела на девушку. Даже не помню, как ее зовут. Помню только, что обошла ее на олимпиаде и ее родители чуть не апелляцию подавать хотели.

— Ты что мелешь?! — вскинулась Катя.

— Да нам Саша уже рассказал, как прошло ваше «свидание», — влез парень из того же класса, — Она ему чуть не прямым текстом сказала, что ей Василек нравится, но что-то у них там не клеится…

— Мы с ним действительно друзья, — перебила я, — Но не припомню, чтобы хоть кто-то из нас использовал такую формулировку как «просто друзья»… Если для тебя друзья — это что-то «просто», то могу только посочувствовать, для меня друзья — почти семья. И нет, он меня не отшивал. И все у нас с ним замечательно. А что вам наплел Саша пусть на его совести и останется.

Катя уже за локоть тащила меня к выходу. Ну и правильно. В столовой нужно обедать, а в такой обстановке кусок в горло не полезет. Значит, Саша им сказал и бог его знает что еще от себя добавил про мой интерес к Васильку.

На счастье в таких ситуациях, когда вдруг что-то шло не так, я не начинала паниковать сразу. Я была счастливой обладательницей реакции «замри», только замирали на время у меня эмоции. Вот и сейчас — я не чувствовала никакой неловкости и была абсолютно спокойна. Но Катя знала, что долго это не продлится, так что быстренько утащила меня под лестницу.

Стоило нам остаться наедине, на меня обрушилось, словно лавиной, осознание. Саша, видимо, тоже отчитывался перед классом. Отчитался. Теперь добрая половина школы будет судачить о том, что я безответно влюблена в Василька. Уверена, много кто с удовольствием проедется по мне на тему: «А мы же говорили!», «Вот бедняжка» и «Не бывает дружбы между мужчиной и женщиной»…

Стыдно было до слез. Катя обняла меня, зашептала что-то успокаивающее, рассыпалась угрозами в сторону моего неудавшегося ухажера, а я прятала красное то ли от смущения, то ли от сдерживаемых слез лицо на ее плече.

Я понимала, головой понимала, что ничего страшного не произошло. Поболтают, поязвят — да успокоятся! А Василек поймет все правильно, на то он и Василек.

Но все равно было и обидно, что меня выставили посмешищем; и стыдно от того, как все с насмешкой на меня смотреть будут; и я понимала, что Василек-то может и поймет, но мне все равно будет неловко…

— Ну ты зачем ему рассказала-то, Васенька?.. — шептала Катя.

— О-он спроси-ил… — просипела я.

— И ты, конечно, все вывалила, как на духу, — кивнула она, продолжая гладить меня по голове, — Ну и сама дура. Я тебе говорила, учись врать! Бессовестно и отчаянно ври любому, кто не успел доказать, что заслуживает доверия! Но ты меня, как всегда не слушаешь. А раз не слушаешь, сама виновата! Так что нечего сопли на кулак наматывать — плечи развернула, подбородок вздернула и пошла.

Она пригладила мне волосы, хлопнула по спине, что я тут же ее выпрямила ее и толкнула в сторону коридора.

— Давай, подруга, тебе нечего стыдиться и никаких причин перед кем-то оправдываться, — продолжала она, — Помнишь я тебя учила взгляду Валиде-султан? Вот на любого, кто тебе что-то вякнуть попытается, так и смотри, поняла?!

Я кивнула, пытаясь вспомнить, что я там нарепетировала перед зеркалам в попытках скарикатурить Валиде-султан…

— Ну почти… — нахмурилась Катька, — Главное — даже не пытайся что-то объяснять. Прям глядя на любого, кто спросит, держи в голове, что не доросли еще вообще с тобой разговаривать.

— Так мы же почти ровесники все…

Катя посмотрела на меня, как на идиотку.

— Ну в переносном смысле же! Типа: «Почему этот смерд вообще решил, что может открывать рот в присутствии такой принцессы?»… Вот прям об этом думай, честное слово — работает!

Я шла по коридору и старалась смотреть только на Катю и слушать только Катю. Она продолжала шутливо ругать меня и раздавать советы, а я пропускала мимо ушей раздающиеся порой смешки и шепотки. Старалась, но развернуться и убежать из школы домой все равно очень хотелось.

К счастью, Катя держала меня за руку и никуда отпускать не собиралась.

За урок я успела немного подуспокоиться. Взять в себя в руки. Отточить взгляд Валиде-султан, в конце концов. Так как сидела я у окна, то потренироваться в отражении возможность у меня была!

И на следующей перемене пошла к Саше. К классу мы с Катей подошли ровно со звонком, поэтому поговорить я ни с кем, к счастью, не успела, но даже одноклассники уже поглядывали с любопытством. С Васильком мы, конечно, сидели за одной партой, и хотя мне было неловко, на его счет я не переживала. Даже если до него тоже уже дошли эти разговоры, он все равно тактично пропустит их мимо ушей, и будет делать это ровно до того момента, пока я сама не захочу поговорить.

Когда я поймала себя на мысли, насколько я все-таки в нем уверена, мне дико захотелось его обнять. Что бы про него ни болтали, каким бы раздолбаистым он сам себя ни преподносил окружающим, для близких он оставался очень надежным человеком. И из своей жизни я его в любом случае никуда отпускать не собиралась!

Но вот поговорить с Сашей мне надо было. Так что на следующей перемене, как прозвенел звонок с урока я чуть не подскочила в сторону дверей. Василек придержал меня за рукав.

— Ты куда намылилась? Я с тобой.

Я мотнула головой и ответила, стараясь не смотреть в его глаза.

— Нет, я сама… Мне надо кое-что сделать.

Я шла, глядя только вперед. Взгляд у меня, наверное, был очень выразительным, потому что люди расходились передо мной, словно вода перед Моисеем! В груди все еще иногда не к месту вспыхивало ярко смущение, заставляя чувствовать себя униженной, но я давила его упорно и основательно.

Стыдно и унизительно должно быть только тогда, когда ты делаешь что-то плохое. А я ничего плохого не сделала. Мне нечего стыдиться.

Я повторяла это, как мантру.

Сашу я увидела недалеко от столовой, на мое счастье, он был один. Подходя к нему, я глубоко вдохнула и выдохнула, выравнивая дыхание.

— Зачем ты это сделал? — я не стала ходить вокруг да около.

Парень удивленно вскинул брови.

— О, привет, Вась! Сделал что? Что-то случилось?

На секунду мне даже захотелось извиниться за свой резкий тон, настолько искренне озадаченным он выглядел. Но пересказать своим одноклассникам наш разговор, совершенно очевидно касающийся личных вопросов… Так что я продолжила напирать.

— Зачем ты пересказывал остальным наш разговор о Васильке?

— Ой, прости, случайно вышло, просто разговор зашел… ну я и…

— По-моему, очевидно, что это не те вещи, которые стоит рассказывать, когда «просто разговор зашел»!

Его лицо как-то резко переменилось. Вот оно было вполне добродушно-удивленным, даже слегка виноватым, как если бы он случайно сломал мой карандаш — и вот уже он совсем не кажется милым. Скорее раздраженным.

— Слушай, мы по-моему, еще не встречаемся, чтобы я вот так перед тобой тут отчитывался. Ты тон обиженной жены убери, окей? — я вспыхнула на такое сравнение, неожиданно резко поставившее меня в положение надоедливой пассии, — А насчет кому попало… Ты же мне рассказала.

У меня от стыда даже глаза заслезились. Очень хотелось развернуться и убежать. И именно это желание хоть немного, но отрезвило, возвращая мне возможность говорить. Я сглотнула вязкую слюну, в надежде, что она протолкнет вон из глотки свернувшийся там ком.

— Мы были на свидании, и твой интерес был мне понятен. Поэтому я ответила на твой вопрос. Поделилась личной информацией. Это было обо мне. Поэтому я могу рассказывать, кому захочу. А ты чужое выбалтывать право не имел.

Он вздохнул как-то устало, закатил едва заметно глаза.

— Ну от меня-то ты чего теперь хочешь?

Я уже и сама не знала, чего хочу.

— Извинись хотя бы нормально.

— Я же уже извинился, нет? Ну ладно: прости! Довольна? Не дуйся, ладно?

Я дернулась и чуть скривилась. Ощущение было такое знакомое… Примерно так же извинялся перед мамулей отец. Словно великое одолжение делал. Стало как-то тоскливо, и я опять, не смотря ни на какие «мантры», почувствовала себя униженной, но буквально на мгновение, потому что этот дурачок решил, что сказал еще недостаточно…

— Слушай, ты прости, но у нас, кажется, ничего не выйдет… Дело не в тебе, просто мы, видимо, друг другу не подходим, — он улыбнулся мне добродушно и даже додумался погладить меня по голове.