Одержимый

* * *

Вечеринка набирает нехилые обороты, а Хейг так и не явился. Упрямый баран.

Он, вообще-то, перевёлся в другой университет из-за этой ведьмы, а теперь психует, как девчонка, из-за того, что я хочу ей отомстить? Мы могли бы видеться чаще, чем два раза в полгода, если бы не она!

Дьявольски бесит, что мы с другом не учимся вместе, как планировали.

— Эй, почему ты хмуришься? — воркует рядом сексапильная блондинка.

Я не запомнил её имя. Кажется, что-то на «С». Потому, улыбнувшись, трусь носом о её нежную кожу шеи и отвечаю негромко:

— Больше не буду, детка.

Блондинка кокетливо смеётся и продолжает водить пальчиком по моей груди. Я поднимаю лицо к небу, закрываю глаза и наслаждаюсь жаром лучей заходящего солнца и прохладой воды в бассейне. Ну и теплом гибкого тела девчонки, конечно.

В какой-то момент ей становится мало, и она ловко перебирается ко мне на бёдра, сначала ласкает умелыми пальчиками мои грудь и живот, а затем наклоняется и касается влажными губами моей шеи. Её пышная грудь мягко упирается в мою.

А я думаю о том, что чёртова ведьма сначала порушила все мои планы, а теперь настроила против меня моих же друзей.

Скреплю зубами, стискиваю девчонку в руках и сажусь прямо. Отклоняю её немного от себя и жадно разглядываю тонкую шею, очерчивая её контур большим пальцем. Блондинка начинает дышать чаще. Но мне отчего-то не хватает в её незапоминающихся глазах огня ярости.

Всё равно собираюсь прижаться губами к коже, но на полпути замираю и напрягаюсь. Потому что слышу до боли знакомый фальшивый смех.

Какого дьявола она здесь делает?!

— Погоди-ка, Сабрина, я на минутку, — снимаю с себя девчонку я.

— Я — Сэнди, — капризно поправляет она меня.

— Точно, Сэнди, извини.

Я хмурюсь, вынимаю ноги из воды и поднимаюсь по ступеням бассейна, на которых сидел ранее.

Сабрина? Какого хрена?

Чешу бровь пальцем и решаю подумать об этом потом, а сейчас…

Подхватываю полотенце со стула, обматываю им бёдра и иду на смех незваной гостьи.

Ненавижу, когда она так делает.

Тиана Гилл, моя молодящаяся мать, сидит в окружении придуркаватых парней и заливисто смеётся, закидывая голову назад. Её пальцы, унизанные кольцами, оглаживают голые плечи то одного, то другого парня.

Легкомысленная до мозга костей.

Бесит.

Останавливаюсь в метре от неё и склоняю голову вбок:

— Что ты тут делаешь, мама?

Мать едва заметно морщит носик и кокетливо хохочет:

— Мальчик мой, Тай, ну сколько раз я просила тебя не звать меня мамой, когда мы на людях? Посмотри, ты совершенно смутил своих друзей!

Они мне не друзья, и мне на них плевать.

Обхватываю её плечо пальцами и вынуждаю подняться со стула. Веду её в свою комнату под быстрый цокот шпилек о кафель и цежу сквозь зубы:

— Кажется, я просил тебя не приходить без звонка.

Мать надувает губы:

— Ты не берёшь трубку! Что мне ещё остаётся?

— Флиртовать с массажистом, а не с моими гостями.

Я завожу мать в спальню, отпускаю её плечо и направляюсь в гардеробную — переодеться.

— Зачем пришла? — спрашиваю я, натягивая на себя футболку.

— Мы давно не виделись, Тай, — капризно отвечает она. — Я не знаю, как твои дела! Не знаю, что происходит в твоей жизни!

— У меня всё отлично, довольна?

Я застёгиваю ширинку на джинсах и выхожу в комнату. Заглядываю под кровать в поисках обуви и интересуюсь:

— Что-то ещё?

— Ты не благодарный сын, Тайлер Гилл, — морщит она лицо, на котором, наверное, тонна косметики. — Почему не спросишь, как дела у меня? Или у твоего отца?

— О делах отца мне известно от него же, — дразню я её. — А что до твоих… Ты, очевидно, по-прежнему цветёшь и пахнешь.

— О да, ты заметил? — радуется она. — Это духи из новой коллекции…

— Мне плевать, — обрываю я её и иду мимо.

Выхожу к бассейну, вырубаю музыку и громко объявляю:

— Вечеринка закончена, расходимся народ.

По-другому мне не избавиться от общества матери.

Конечно, толпа расстраивается, девчонки гундят и хныкают, но все послушно подхватывают вещи и идут на выход. Халявный алкоголь, разумеется, забирают с собой. Впрочем, мне не жалко.

Блондинка, что тёрлась об меня большую часть вечера, собирается медленнее всех, кокетливо стреляя глазками в мою сторону. Качаю головой: не сегодня, детка. Та, естественно, обижается и спешит обогнать других.

Рядом появляется мать:

— Боже мой, Тай, ну зачем ты всех прогнал?

— Важные планы на вечер, — хмыкаю я.

Нахожу в брошенных на стул штанах свой телефон, перекладываю его в карман джинсов и иду на кухню, выпить воды. Мать следует по пятам, рассуждая на тему того, что не красиво так поступать с друзьями. Отмахиваюсь от неё и иду к лифту, по дороге подхватывая в руки скейтборд.

— И ты вот так уйдёшь? — возмущается мать. — Оставив меня здесь совершенно одну?

Я захожу в лифт, криво улыбаюсь ей и советую:

— Вернись к своим обычных делам: походы по магазинам или салоны красоты. И завязывай приходить сюда без приглашения.

Двери лифта закрываются, и я думаю о том, что в край обнаглевшего старика на ресепшене надо поставить на место. Я и так плачу ему немалые деньги за то, чтобы он не болтал лишнего. Особенно моей матери. Без сомнений, она узнала о вечеринке от него.

А что касается важных планов на вечер…

Лишь на подъезде к Её дому, я соображаю, куда всё это время катил скейтборд.

Торможу, бью ногой о край доски и ловко ловлю её руками. Не торопясь, подхожу к хорошо знакомому дереву и опираюсь на него плечом. Заглядываю в окна. Она на кухне. Улыбается, демонстрируя свои чёртовы ямочки на щеках. Снова готовит вместе с отцом.

Опускаю голову и не могу представить, чтобы сам вот так же возился на кухне с кем-то из родителей. Для готовки у нас есть кухарка Джорджия — тощая скряга, кричащая, как потерпевшая, стоит перешагнуть порог вверенных ей владений.

Снова смотрю в окно кухни и всматриваюсь в лицо этой ведьмочки.

Итак, Сабрина, какого хрена я называю других девчонок твоим именем?