Гаснет луч пурпурного заката

45. Пьер Лабузи молчит

Перед ужином все собрались на веранде.

— В это время года у нас очень красивые закаты. — мечтательно протянула Ада.

— «Гаснет луч пурпурного заката, синевой опутаны цветы», — вполголоса пропел Борис.

Ада оживилась:

— Борис, ты поёшь?

— Увы, нет. Во французской комедии «Любовь и две девы» я должен был играть молодого человека по имени Пьер Лабузи. Там одна из дев берет арфу и говорит: «Спойте нам, Пьер». Дальше в тексте было написано: «Пьер Лабузи поёт басом». Послушав меня на первой репетиции, режиссер внес в текст правку: «Пьер Лабузи поёт звонким тенором», а после третьей репетиции написал: «Пьер Лабузи молчит».

При слове «бас» Григорий вспомнил о пристрастии Дины к оперным басам и хитро улыбнулся:

— У вас в городе есть оперный театр?

— Есть.

— И басы есть?

— А как же! У нашего баса был роман с балериной. Когда до его жены дошли слухи, та его предупредила: «Поймаю с этой доской, отрежу…» Это грозило крупными неприятностями, потому как у мужчин, которых кастрируют, меняется голос, становится тонким-тонким. Представляете, на сцене появляется Борис Годунов, этакий детина с бородой, и начинает визжать бабьим голосом: «Достиг я высшей власти, достиг я высшей власти…»

Вбежала Лимона. На её лице был написан ужас:

— Там…Там…

— Что там? — спросил Григорий.

— Там художник. Он лежит там внизу. Мертвый.

— Это уже не Оскар Уайльд, — со знанием темы произнёс Борис. — Это Шекспир.

Часть третья Новые времена, старые нравы

14. Пятиэтажка без лифта