Гаснет луч пурпурного заката

55. Карету мне, карету

Лимона ушла. Борис еще раз проверил документы. Все на месте. Теперь можно уезжать. Только куда? Он вспомнил номер телефона своей партнерши по театру Юли Недобитовой и набрал междугороднюю.

Через час раздался звонок. Он снял трубку и услышал знакомый веселый голос:

— Слушаю вас.

— Здравствуй, Юленька! Это я, Борис.

— Борис! Живой!

— Живой. Как у вас дела?

— У нас? У нас всё как обычно. Худрук болеет. Сам понимаешь, что за болезнь.

— Понимаю. Кто у руля?

— Никто. «Три сестры» вчера играли без Тузенбаха?

— Совсем без Тузенбаха?

— Совсем.

— Ну ладно без одной сестры, тут бы и никто и не заметил, а то без Тузенбаха.

— Тут у нас такое творится! Приезжай.

— Я бы приехал. Но после того, что было…

— А ничего не было. То, что мы с тобой делали, теперь очень даже в почете. Смольников — в Москве. Поставил «Кармен». Так там в последнем акте Тореадор душит Кармен. Я была на спектакле. Очень впечатляет. Прямо мороз по коже. Спрашивает: «Молилась ли ты на ночь, Кармен?» и душит. Газеты писали, что это его очередной шедевр после «Ромео и Джульетты».

— Это после наших «Ромео и Джульетты»?

— После наших. А ты боишься приезжать. Теперь такой прогресс в искусстве, страшно подумать. Его «Кармен» признан лучшим спектаклем года.

— Я рад за него.

— Теперь он в Большом «Онегина» ставит. Представляешь, у него Ленский убивает Онегина.

— Очень неожиданно. А как же: «Куда, куда вы удалились»?

— Куда удалялись, туда и удалились.

— Но в Большом!

— А что Большой? Они там второй год «Игоря» без Кончака играют. Приезжай. Наш тебя встретит с удовольствием, он — старых правил. Послезавтра у нас в афише «На всякого мудреца», а Глумова нет. Сам понимаешь, Глумов — не Тузенбах, без него никак нельзя. Отменять придется.

— Завтра я буду у вас. Не отменяйте.

— Тогда всё отлично.

— Целую тебя. Всем привет. Всем.

Он повесил трубку:

— Надо срочно ехать. Если уж Ленский убил Онегина! Денег на билет третьего класса должно хватить. А Онегину так и надо, дядю своего не уважал.

Он набрал номер такси.

— Такси, пожалуйста. Восточная улица 27, квартира 8. Минут через сорок пять? Хорошо.

Через полчаса звонок. Борис открыл дверь. Перед ним стоял Треугольников:

— Такси заказывали?

— Треугольников!

— Он самый. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Как твои дела?

— Попал на виллу, а там мужика замочили. Пока отпустили. И я…

— Понял, можешь не уточнять. Сидишь под подпиской и решил смыться. Друзей по камере не предают. Но, забыли… Полегчало нашей бабушке — пореже стала дышать. Кто у тебя следователь?

— Кубик.

— Этот обязательно посадит. Надолго. Умней тебя были и те сидят.

— Вот я и на вокзал.

— А вот туда тебе нельзя. Там тебя возьмут.

— Да сейчас я вроде бы…

— А наводка на тебя осталась. Я тебя километров на сто отвезу и там посажу на поезд.

— У меня с деньгами не очень.

— Не зря что ли мы с тобой одну баланду хлебали. Поехали. В войне главное не победа, главное в ней не участвовать.

17. Возвращение блудного сына