Гаснет луч пурпурного заката

* * *

Дубенко. Прошло много времени. Но, может быть, кто-нибудь ее помнит.

Через несколько дней Борис набрал номер телефона отдела культуры этого города.

Вежливая тетя спросила, что ему нужно. Борис ответил, что интересуется народным коллективом, который был в Прибалтике пятнадцать лет назад.

— Это было давно, — ответила тетя и спросила, с кем она имеет дело.

— Я актер Кузьма Робинзонов.

— Вы можете смеяться, но я вас узнала по голосу. Я смотрю сериалы. Если я вас поняла, вы интересуетесь народным коллективом фабрики «Новая заря». Сейчас уже давно нет этой фабрики и нет коллектива.

— Но люди остались. Может быть, я смогу поговорить с кем-нибудь, кто помнит этот коллектив.

— Вы можете смеяться, но бывшая руководительница этого коллектива Нина Зуева сидит в соседнем кабинете, и я вас с ней познакомлю.

— Был бы очень признателен.

— Оставайтесь на связи, я сейчас с телефоном пойду в её кабинет.

Через минуту она появилась снова:

— Она пошла на обед. Но если у вас есть время, я, не выключая телефон, спущусь в столовую.

У Бориса было время.

— Пока мы идем, вам расскажу смешную историю, может быть она вам пригодится в кино.

— Буду очень благодарен.

— К нам месяц назад пришел новый сотрудник отдела спорта, некий Быстряк. Веселый парень, но глупый, пришел по знакомству, как всегда. У вас тоже приходят по знакомству?

— Бывает, — признался Борис.

— Так вот этот Быстряк решил перекрасить стены своего кабинета и позвал маляров. А те перепутали кабинеты и по ошибке перекрасили кабинет нашего начальника. А наш начальник Богунов Федор Семенович — человек серьёзный, был директором какой-то фабрики.

Тогда, как на грех, он был в командировке. Стены ему расписали в полоску: черная-белая, черная-белая, а потолок покрасили в желтый цвет. И дальше так. Приходит Федор Семенович в свой кабинет, а у него все стены как у зебры, и потолок такой желтый, аж озноб берет.

— И как он реагировал?

— Выражался. Этот Быстряк потом сказал, что он болельщик какого-то итальянского футбольного клуба и это цвета его клуба. Ну вот мы и пришли. Нина на месте, пьет кисель. Нина, с тобой хочет поговорить Кузьма Робинзонов. Точно говорю. Стала бы я искать тебя в столовой, если не Робинзонов. Говори.

И в трубке голос Нины:

— Чем могу вам помочь Кузьма…

— Платонович, — подсказал Борис.

— Да-да Платонович.

— Мне сказали, что лет пятнадцать назад вы руководили народным коллективом, который ездил на гастроли в Прибалтику.

— Совершенно верно.

— Я хотел вас спросить помните ли вы такую актрису Ирину Дубенко?

— Помню. Других не помню. А ее запомнила на всю жизнь. Мерзавка.

— Почему так?

— Теперь её бы не пустили в поездку, нужны визы, мы теперь разные государства. Тогда было другое дело. Она находилась под следствием, и я поручилась, что она вернётся. А она исчезла. У меня потом были большие проблемы.

— Под следствием! По какой причине,

— Она же извращенка, другой, как теперь говорят, ориентации. Так вот она соблазнила двух девочек. Тогда доказано точно не было. Но потом выяснилась, что точно было.

— То есть, она исчезла и больше не появляется. Дело должно быть закрыто по истечению срока давности.

— Закрыто по истечению давности. Но люди-то живы. Если она появится, ей не только набьют морду… Вы знаете, как ее найти?

— Нет-нет. Просто мне сказали, что она дружила с нашей актрисой и я поинтересовался.

— Правильно поинтересовались. И актриса эта ваша — тоже извращенка. Гоните её в шею. В каком сериале вы теперь снимаетесь?

Борис подробно ответил на вопросы и выключил телефон:

— Теперь надо в Москву. Скорее в Москву. Скорее в Москву.

Он несколько раз повторил «Скорее в Москву» с таким пафосом, что вошедшая в комнату Юля Недобитова, удивилась:

— Ты собираешься играть Ирину в «Трех сестрах»?

— Собираюсь.

— Тогда я буду Соленым,

— Почему не Тузенбахом.

— Он хлипкий. Порепетируем?