Загадка датского сказочника. Часть 1

Глава 7

Купер с Идой вышли из пиццерии, находящейся на углу Нёррегаде и проспекта Нёрре Вольдгаде.

Как ясно следовало из названия проспекта, «Улица Северного Вала», когда-то на его месте располагался один из высоких насыпных валов, окружавших Копенгаген. В начале 17 веке король Кристиан IV приказал окружить такими насыпями весь город, а вдоль них вырыть зигзагообразные рвы и заполнить их водой. Попасть в Копенгаген можно было только через четыре узких прохода, оставленных в насыпях по четырем сторонам света. Перед каждым таким проходом через ров был перекинут мостик.

Удивительно, но валы и рвы просуществовали вплоть до середины 19 века! Давно утратив свой военно-оборонительный смысл, они лишь мешали городу, который уже давно разросся далеко за их пределы. И вот, в 1850-х валы наконец-то снесли, а рвы засыпали. Копенгаген навсегда лишился непередаваемого обаяния эпохи позднего Ренессанса. Однако городские власти решили всё же полностью не уничтожать военно-инженерный труд Кристиана IV. Несколько фрагментов зигзагообразного рва с водой были оставлены. Вокруг них возникли парки, так необходимые разросшемуся в разы городу.

Один из таких оазисов виднелся сейчас минутах в пяти ходьбы от пиццерии: «Парк Эрстеда». Как Купер уже понял из объяснений Иды, ее квартира находилась сразу по другую сторону. Погода стояла ясная, так почему бы не прогуляться?

Повсюду теперь горели фонари и разноцветные витрины. Копенгаген зажил полноценной ночной жизнью.

Купер глянул на наручные часы. Было 21:06.

– Майкл, – сказала Ида, – хватит уже молча думать. Рассказывай! Мне тоже интересно вообще-то! Наверняка уже пришли какие-то идеи.

– Не знаю даже…

Купер шел справа, таща за собой чемодан на колесиках.

– …сомневаюсь, что там зашифровано имя.

– А иначе, – возразила Ида, – не может быть. «У церкви жил некто» – ключевая строчка для решения всей загадки. Я уже объяснила, почему. И откуда, по-твоему, мы должны узнать, что это за «некто»? Если не из концовки загадки, то больше просто неоткуда!

– Не знаю, – повторил Купер. – Слишком странное предложение, чтобы там было зашифровано имя. «Найди одного, двух и двух, четверых, одного, первых двух, восьмерых – из которых Русалочка всех прекрасней». Почему цифра «8» в связи с Русалочкой, это я еще могу понять.

– Так чего же ты молчишь?! – Ида была готова разорвать Купера. – Рассказывай! Почему цифра «8»?

– Сразу по двум причинам. Одна простая. Сюжетная, скажем так. А другая более философская. Тебе с какой начать?

– С сюжетной давай.

– Ну смотри. В сказке «Русалочка» у главной героини было пять сестер, отец-вдовец и бабушка-королева. Получается, что семейство русалок состояло из восьмерых. А Русалочка была самой красивой из них. Вот тебе и «восьмерых – из которых Русалочка всех прекрасней».

– О, здорово!

– Да, но только что нам с этого?

– Давай философскую версию.

– Тут поинтереснее. Если «8» положить на бок, то какой символ получится?

Ида даже не задумалась:

– Бесконечность!

– Вот именно. А о чем сказка «Русалочка» по задумке Андерсена?

– О бесконечной любви?

Купер скептически закатил глаза:

– Ты с версией «Диснея» не путай, пожалуйста.

Ида бросила на него недоуменный взгляд.

Но тут же сообразила:

– О бесконечной жизни!

– Молодец. О бессмертии души. – Купер, похоже, зауважал свою спутницу. – А кстати, не только «Дисней» выкинул эту тему из «Русалочки». Есть у меня один коллега в Москве, отличный специалист по датской литературе, мы с ним на предыдущей конференции познакомились. Он мне забавную вещь рассказал. Оказывается, у них там при воинствующих атеистах всю сказку подвергли цензуре. Представляешь?

– Да ладно?

– Перевод с датского вышел еще при царе. Но цензура не поленилась пройтись по всему тексту. Повыкидывали все абзацы, где Русалочке становится известно, что у людей есть бессмертная душа. И где она разузнаёт, как бы ей самой заполучить такую. Ну, что надо обвенчаться с кем-нибудь в церкви.

– Ага, припоминаю.

– Даже хэппи-энд выкинули! Ну, где Бог, несмотря на провал ее хитроумного плана, всё же дарит ей вечную жизнь на Небесах.

– Забавно.

Они какое-то время молча шагали мимо сверкающих по левую руку витрин. Справа гудел проспект Нёрре Вольдгаде.

– Но с другой стороны, – сказала Ида, – гениальность Андерсена, возможно, как раз в этом и заключается?

– В чем?

– Ну, что без темы бессмертия сказка ничуть не теряет? Он хотел внушить читателю какие-то свои религиозные нравоучения, а в результате создал одну из величайших историй о любви и самопожертвовании!

– Соглашусь, пожалуй. Но нам нужно понять, что сам Андерсен зашифровал в загадке. А он там отсылает к Русалочке и «восьмерке».

– Для начала неплохо, – похвалила Ида.

– Неплохо? К «некто», который жил возле церкви, это нас никак не приближает. Я предупреждал.

Они остановились у пешеходного перехода. На другой стороне проспекта виднелся вход в «Парк Эрстеда».

Бесконечность, бессмертие, вечность, крутилось и крутилось в голове у Купера.

И имя того «некто». Его имя.

Перейдя через Нёрре Вольдгаде, молодые люди вошли в распахнутые ворота парка.

Они шагали по посыпанной гравием дорожке, и чемодан на колесиках то и дело норовил завалиться на бок. В тусклом свете фонарей деревья и скульптуры отбрасывали длинные тени, из-за чего парк казался местом действия какой-то волшебной сказки.

Имя того «некто». И вечность.

Из темноты донесся женский голос:

– Герда, моя хорошая, пойдем домой! Пойдем, моя сладкая. Ну что ты там ковыряешься носом? Пойдем домой покушаем. Герда, ты меня слышишь? Иди ко мне, мой пупсик!

Толстая женщина неопределенного возраста разговаривала с маленькой пушистой собачкой. Та полностью игнорировала хозяйку.

Купер остановился как вкопанный.

– Герда… – еле-слышно произнес он.

Ида тоже остановилась.

– Что ты сказал?

– Ну конечно! Когда Герда нашла Кая в замке Снежной королевы, то чем он там занимался?

– Чем занимался Кай? Складывал из льдинок слово «вечность». А что?

– «В Е Ч Н О С Т Ь», – произнес Купер по буквам. – Мы видим, как рассуждает Андерсен! Идея бесконечности нам не нужна, восьмерка на боку – это ложный путь. Важно то, как Андерсен рассуждает. Мы должны сложить какое-то слово из букв! Подобно тому, как Кай складывал слово из льдинок.

– Из букв?

– Каждая цифра – это буква. И цифра «8» – это тоже буква.

– Э-э-э. И ты знаешь, как перевести эти цифры в буквы?

– Пока нет. Но там сказано: «Десять лет убежали сперва». И потом даются цифры. Мы точно знаем, что последняя цифра связана с «Русалочкой». Значит, и все остальные цифры – тоже связаны со сказками. Андерсен отсылает к своим сказкам, вышедшим за первые десять лет! Так он сужает круг поиска. Пойдем к скамейке!

Шагах в двухстах от Купера с Идой свет фонарей выхватывал из вечерней тьмы огромную статую Эрстеда. Всемирно известный физик, чье имя носил парк, стоял на высоком постаменте, повернувшись к молодым людям спиной. В этой центральной части парка было особенно много скамеек.

Усевшись на одну из них, поближе к фонарю, Купер извлек из портфеля листок, на котором в пиццерии уже были написаны названия сосудов из мифов. Он подложил под него твердую папку и написал чуть ниже:

Одного, двух и двух, четверых, одного, первых двух, восьмерых

1 2 2 4 1 2 8

Купер протянул листок Иде:

– Семь цифр, видишь? У нас слово из семи букв.

Она присела рядом.

– Предположим, – сказала она, немного подумав, – что каждая цифра действительно означает какую-то букву. Тогда две «1» – это две одинаковых буквы? А три «2» – это три других одинаковых буквы?

– Ну да.

– Странно. Почему же тогда Андерсен про предпоследнюю букву говорит «первых двух»? Про третью он так не сказал! Хотя она, как и вторая, тоже через «двойку» обозначена.

Купер потер лоб.

– Отличное наблюдение, – похвалил он.

Ида покраснела до ушей.

Но выглядела при этом невероятно довольной.

– Тогда, – сказал Купер, – следует предположить обратное. Только вторая и предпоследняя буква – одна и та же. А все остальные разные!

– Э-э-э. Как это? – не поняла Ида. – Две разные буквы алфавита переданы через одну и ту же цифру «1»? И еще две разные буквы переданы через «2»?

– Да.

– Но… это же абсурдно!

Купер ответил не сразу.

Но, наконец, с уверенностью произнес:

– Согласен. Абсурдно. Однако может оказаться ключом к разгадке.

Он выглядел чрезвычайно сосредоточенным. «Верую, ибо абсурдно», крутилось у него почему-то в голове известнейшее христианское изречение.

Андерсен не читал книг по формальной логике. При этом мышлением обладал, мягко говоря, нестандартным.

– Я, кажется, догадался! – сказал Купер. – Андерсен указывает на то, сколько раз встречается та или иная буква. Например, первая буква из каждой сказки.

– Первая буква?

– Ну, или последняя. Не суть. Например, с буквы «A» начинаются четыре сказки. Я от балды сейчас, просто как пример. Тогда «A» он зашифровал как «4». Но как ему быть, если с буквы «B», допустим, одна сказка начинается – и с буквы «С» тоже одна? Тогда «В» и «С» он передает через «1». Ну, и так далее.

Иде потребовалось время, чтобы переварить это.

– Хм, – произнесла она скептически. – А с чего ты решил, что буквы именно из текста сказок? Если уж на то пошло, то почему бы Андерсену не ограничиться названиями сказок?

Купер с минуту осмысливал услышанное.

Затем, не произнося ни слова, написал:

1835 – D P L F

1835 – R D T

1837 – D K

1838 – D D G

1839 – S D P

1841 – B O R S

1843 – D K N E

1844 – S G

1845 – H H S D E

Ида с изумлением смотрела то на листок, то на Купера.

– Сборники со сказками, – пояснил он, – выходили у Андерсена не совсем регулярно. За первые год, 1835, вышли аж два сборника. Но потом по одному в год, иногда с перерывом в год. Я указал тут сборники за первые десять лет. «Десять лет убежали сперва». И их состав. Ну, только первую букву из названий сказок.

– В смысле? Ты хочешь сказать, что помнишь, в каком году выходил каждый сборник и какие в нем были сказки?!

– Естественно. – Купер непонимающе посмотрел на нее. – Я же кандидатскую диссертацию на этом материале пишу. А ты как думала?

– Ну, всё-таки, – замялась Ида. – Хорошо, а где тут «Русалочка»?

– Проверить меня решила? – улыбнулся Купер. – Вот тут!

Он ткнул в третью строчку сверху: «1837 – D K».

– Сборник 1837 года, – пояснил он. – И в нем всего две сказки: «Русалочка» и «Голый король». Первая, как ты понимаешь, на «D», вторая на «K».* Я так и обозначил.

[*На датском: Den lille havfrue, Kejserens nye klæder]

– Всего две, но зато какие!

– Ага, – согласился Купер. – Ну так что? Сейчас и проверим твою гипотезу.

– Твою вообще-то.

– Про названия сказок – твоя идея была.

– Хорошо, – нехотя признала Ида, – нашу гипотезу.

– Итак, «восьмерых – из которых Русалочка всех прекрасней». «Русалочка» начинается на «D». Найдется тут восемь сказок на «D» или нет? Давай считать.