Городской детектив. Штопая сердца

Глава 5

Утром Глафира проснулась с ощущением неясной тревоги. Вроде впереди обычный рабочий день, конечно, если ежедневные головоломки со всеми неизвестными можно назвать рутиной. Глаша, волоча за собой полы длинного халата, поплелась в ванную, плеснула несколько раз в лицо водой и только сейчас до неё дошло, что, скорее всего, в квартире она не одна. С кухни явно доносилось звяканье посуды. Быстро перебрав варианты, кто же мог нежданно-негаданно вломиться в новую тихую жизнь девушки, она пожала плечами и пошла по узкой змейке коридора, который по странной архитекторской задумке отделял основное жилище от санузла и кухонного пространства, протянувшись на добрые три метра.

Ароматы с кухни лились завораживающие, и Глаша сразу успокоилась, потому что вряд ли к ней вломились с целью снова похитить или причинить вред, но перед этим решили вкусно покормить. Глаша поняла, что это может быть только один человек: тётя Рая. Глафира любила общаться с родственницей, та всегда была весела, никогда не унывала и даже в самых сложных жизненных ситуациях находила какие-то плюсы. Глафира улыбаясь зашла на кухню и остановилась на пороге:

– Мама?!

– Проснулась? – с улыбкой обернулась к ней женщина, так словно она не так давно не уехала в Швецию и так, будто они общались только вчера, хотя на самом деле с момента её отъезда они едва ли перекинулись парой слов. – Давай быстро в душ, а я пока на стол накрою.

– Мама, но как?

– Было сложно, – вздохнула женщина, – знаешь все эти почтовые фургоны, нам постоянно приходилось менять лошадей.

– Мама, что ты городишь?

– А ты? – невозмутимо проговорила Людмила. – На самолёте, конечно. Риелтор нашла покупателей на нашу квартиру. Можно оформлять сделку, поэтому спешно пришлось вернуться. Раечка сказала, что ты теперь здесь живёшь.

– Ну да. – Глаша подошла к маме. – Прости меня, мы с тобой как-то нехорошо попрощались.

– Воробушек, – мама отложила тефлоновую лопатку и отодвинула сковородку с плиты, – ты мой ребёнок и я, конечно, тебя простила уже давно. Мне страшно за тебя, мне грустно, что ты остаёшься здесь, но я с этим смирилась. В своих мечтах я буду рисовать, что ты скоро одумаешься и приедешь жить к нам.

– Значит, ты не против? – еле слышно проговорила Глаша.

– А когда это имело значение. – женщина вздохнула. – Воробушек, лети в душ, позавтракаем и нужно двигаться по делам.

Глаша чмокнула маму в щёку и только развернулась, чтобы направиться в ванную комнату, как в кармане халата зазвонил телефон.

– Да, Кирилл. Привет.

– Привет. Дела не очень хорошие. – печально проговорил молодой человек. – Бабушка Ани Нефёдовой умерла несколько дней назад.

– Печально. – Глаша шлёпнулась на табуретку. – Ты Анне Михайловне позвонил?

– Конечно. Собственно поэтому тебя и набрал, она попросила тебя в больницу заехать, посмотреть на девочку.

Потом Глаша машинально мылась, ела нарядную яичницу и тёплые гренки с сыром под весёлый перелив маминых рассказов. При этом всё время думала о том, что пришлось перенести бедной девочке и что теперь, после периода реабилитации, ей придётся поселиться в детском доме. Родственников у Ани не было. А Нефёдов из тюрьмы выйдет нескоро, да и никто ему больше не доверит опеку над девочкой.

Глаша даже порадовалась, что она сейчас не одна, иначе ей было бы совсем тошно от собственного бессилия и невозможности хоть что-то сделать для этого ребёнка. Конечно, в будущем девочка будет больше чем богата, но до этого светлого времени нужно как-то дожить. Потому что отыскать приличных опекунов, кто поможет ей разобраться в этом сложном мире и не будет зариться на её деньги очень сложно.

– Глаша, – мама помолчала, – ты меня слышала?

– Да. – кивнула Глафира, но потом поняла, что мучительно устала от вранья, – нет, мама. Проблемы на работе, я тебя даже не слушала.

– Бестолочь! Я говорю, что делать с твоим жильём? Мы вчера с тётей Раей поговорили и решили, что она переезжает на нащу дачу на постоянку. Хватит ей уже по съёмным квартирам жить. В то же время и бабушка подумала и отказалась переезжать с нами, раз Рая будет с ней. А с Раечкой, как ты понимаешь, будет жить Юра. – мама вздохнула. – Вот эта сладкая парочка подумала, и мы решили, что ты можешь жить в этой квартире столько сколько захочешь. Я бы с удовольствием продала дачу и тогда хватило бы на квартиру тебе, но мне просто жалко смотреть на бабушку, она чуть сразу не умерла, – мама перекрестилась, – когда я покусилась на святое и предложила такой вариант.

– Мам, – Глаша отпила глоток кофе и поставила большую оранжевую кружку на стол, – остановись. Меня всё устраивает. Устану, надоест, почищу себе карму, значит, напишу рапорт об увольнении и приеду жить к вам. Так что покупайте большой и нормальный дом.

– Господи, спасибо, – мать сложила руки в молитвенном жесте, – у моей дочери начал расти мозг.

– Мама!

– Тихо, – Людмила подняла руку ладонью вверх, – ты в больницу сейчас поедешь?

– Да.

– В нашу районную? – мать быстро сполоснула тарелки и поставила их на сушилку.

– Да.

– Я с тобой. – сказала женщина и стала быстро собираться. – Папа просил передать, как он выражается «для моих девчонок», сувениры. – развела руками Людмила. – Они там все сильно переживают, что он больше не консультирует и вообще переехал.

Суетное здание районного госпиталя было наполнено людьми, сновавшими по коридорам, в приоткрытые окна вырвался летний ветер, размешивал густой дух лекарств, наваристого супа, жарко дышавшего на плитах в кухонном блоке и сумрачное настроение людей. Глаша быстро нашла маме нужное отделение, чмокнула женщину в щёку и побежала по делам, клятвенно заверив, что обязуется вечером быть на даче.

Подойдя к белому полотну двери с надписью «ординаторская» девушка несколько секунд помедлила, потом нажала на ручку, но комната оказалась пуста. Глаша подумала, что ей чертовки надоела эта больница и вечная игра «найди врача, если сможешь».

– Мне здесь рады, по-моему, только в морге, – пробурчала девушка, но потом поняв двоякость своего заявления, тихонько рассмеялась.

– Хорошо, что в этих стенах хоть кто-то способен улыбаться.

Глаша услышала знакомый голос и развернувшись крайне удивилась.

– Марк?

– Собственной персоной. – молодой человек легко поклонился.

– А ты что здесь делаешь?

– Работаю по делу. – оперативник, склонив голову, посмотрел на Глафиру. – Ты такая красивая.

– Ой, только давай не будем начинать всю эту ерунду. – выдохнула Глаша. – Я тебя просто не видела, а спросить забыла, куда ты делся.

– Посчитал далее невозможным трудиться рядом с девушкой, которая мне однозначно симпатична. Работа у нас опасная и нервная.

– Тебе, Журавлёв, не опером нужно быть, а сказочником. – пожала плечами Глафира. – Ты где теперь?

– В особом отделе. Честно говоря, теперь в Москве, сюда прилетел по делам. И вот встреча. – он развёл руками. – Может, сходим куда-нибудь?

– Не может, – Глафира покачала головой, – однозначно нет. У меня больше нет времени на эти занудные любовные игры.

Девушка махнула ему на прощанье и пошла по коридору в направлении палаты Ани Нефёдовой. Зайдя в тишь равнодушного пространства, Глаша остановилась на пороге. Девочка стояла перед окном и смотрела на улицу, она тихонько водила пальцем по подоконнику и что-то неразборчиво шептала. Слова мгновенно рассыпАлись, были неясными, но однозначно прослеживалась стройная ритмика и через секунду Глафира поняла, что девочка молится. Глаша стояла тихо, боясь напугать ребёнка, и в голове вертелась только одна мысль: «Как же она здесь совершенно одна?». Глафире казалось, что возле ребёнка кто-то неотлучно должен быть, ведь она пережила страшный шок и потерю, а сейчас в период восстановления ей просто необходима рука помощи. Потихоньку выйдя за дверь, девушка отправилась на поиски врача и вскоре обнаружила его в столовой, мирно пьющим чай.

– Здравствуйте, – с нажимом сказала Глаша и села напротив без приглашения.

– Что вы хотели? – недовольно пробормотал врач, отрывая взгляд от экрана телефона.

– Да вот, искала вас минут двадцать.

– Бинго! Вы меня нашли. – устало сказал мужчина.

– У вас там больные, а вы чаи гоняете. А мне нужно про Аню Нефёдову узнать. А ещё я не понимаю, почему она в палате одна.

Доктор выдохнул, покосился на чашку, допил последний глоток и вставая проговорил:

– Приёмные часы начинаются через двадцать минут. Советую занять очередь заранее, чтобы долго не ждать.

– Вы, может быть, не поняли? – Глаша достала удостоверение. – Я из следственного комитета.

– Да вы что?! – всплеснул руками мужчина. – Товарищи! Товарищи! – вдруг громогласно заявил он, барышня из следственного комитета, срочно бросайте свои дела и падайте ниц.

– Вы с ума сошли? – прошипела Глафира.

– А вы? – понизив тон спросил доктор. – Я врач! Я должен отвлекаться и есть, иначе моё внимание ослабевает, и я могу упустить что-то важное. Но вам, как я полагаю, всё равно. – мужчина развернулся и вышел, а Глаша осталась стоять с чувством странной тяжести на душе.

– Наверное, столько весит стыд. – прошептала она.

Развернувшись Глафира вышла в коридор под укоризненные взгляды окружающих.

«Сегодняшний день словно вода, налитая в мутный стакан. Вроде проснулась с чистыми помыслами, думала сотворить маленькое чудо справедливости и раскрыть преступление века, а в результате в твой мир ворвалась мама, потом тебя прилюдно выполоскали в навозной жиже, а теперь нужно ползти и умолять врача, чтобы он дал заключение о здоровье маленькой девочки. Причём сама себя должна лгать, что это всё только в защиту ребёнка. Но ведь это не так! Аня сейчас как раз нуждается в том, чтобы её оставили в покое, но а Глаше нужно раскрывать преступление. И что делать непонятно и в угоду чьих интересов жить – неясно». – с такими тяжёлыми мыслями Глаша тащилась по коридору, пока не упёрлась в человека, стоящего посреди коридора.

– Что Польская? Ты наконец-то осознала свою никчёмность и решила переехать в больницу насовсем? – громко спросил Визгликов.

– Нет. – устало пробормотала Глафира. – Я пытаюсь работать.

– Вот в этом Польская твоя главная проблема. Ты пытаешься, а не работаешь.

– Станислав Михайлович, вы получили свой заряд бодрости и хорошего настроения? – промямлила Глаша.

– Ну так, – покривился Визгликов, – на троечку, ты как-то не активно огрызаешься, а это не интересно.

– Вы-то что здесь делаете?

– Ищу, кому Мишаню Лопатина пристроить, дабы ему мозг, как лампочку, прикрутили на место, и он мог что-то дельное сказать.

– А о том, что это не профильная больница по расстройствам психики вы не подумали? – скептически заявила девушка.

– Польская, оказывается у тебя есть мозг! – воскликнул Визгликов.

– Слушайте, ну хватит. У нас дел не продохнуть, какой-то ужас творится вокруг, а вы всё шутите. – вспылила девушка.

– Глафира, от того, что я сейчас начну рыдать и паниковать дело с мёртвой точки не сдвинется и очень сильно упадёт коэффициент полезности моих действий. Так что извини, не смогу разделить с тобой тоску и душевную слякоть, ты уж как-нибудь сама.