Зимняя история, которая произошла в Стамбуле из-за карамельного мороженого

***

Лоб защипало. Морщась, Лили открыла глаза. Рядом с ней с ватным тампоном в руке сидела женщина, позади которой стояла напуганная беременная девушка.

— Вам нужно срочно обработать рану, ваш лоб…он рассечен! — запричитала женщина, — мы с дочкой пришли на консультацию к Гизем Айдын, а тут вот это все…

— Спасибо… — хрипло сказала Лили.

Журналистка начала осматриваться. Кабинет, который так впечатлил Лили, теперь выглядел ужасающе. Осколки, пыль, медицинские инструменты и книги представляли собой месиво, равномерно покрывающее пол. Фрагменты мебели валялись тут и там. Возле выломанной двери алели несколько капель крови.

— Что здесь случилось? — голос Лили прозвучал глухо.

— Люди в масках, черных…Они расстреляли всех, — незнакомка говорила сбивчиво — расстреляли женщин. Которые ждали доктора Гизем.

— А сама доктор? Где она?

— Они забрали ее куда-то на машине.

«Видимо, убийцы проникли сюда под видом промышленных альпинистов, которые обычно моют окна. Подготовились очень хорошо.»

Лили попыталась подняться на ноги, но в голове пульсировала сильная боль, а рассеченную бровь саднило. Девушка поморщилась, прикоснувшись к ране.

— Вы должны поехать с нами, наш дом совсем близко. Вы отдохнете, а мы вызовем врача, чтобы вас осмотрели. Кстати, мое имя Камилла, а дочь зовут Сельви.

У Лили не осталось сил спорить, поэтому она просто кивнула и назвала свое имя.

«Самое странное знакомство в моей жизни.»

Женщина помогла ей встать и повела к выходу из кабинета. К картине, которая ожидала в коридоре, подготовиться было невозможно. Кровь была везде — на полу, стенах и даже потолке. Наверное, именно это подразумевают создатели книг ужасов под словосочетанием “кровавая баня”. Еще страшнее было видеть убитых женщин, которые сегодняшним утром собирались сюда в волнительном предвкушении на финальный осмотр перед госпитализацией в родильный дом. Скорее всего, все они в этот день были погружены в мысли о скорой встрече с долгожданными крохами. Продумывали последние покупки, вспоминали, не забыли ли пустышки или подгузники.

Лили было невыносимо от мысли о том, что кто-то просто решил отнять все это: мечты, планы, жизни.

Камилла поймала такси и сказала водителю адрес. Для Лили все было как в тумане, она не чувствовала времени и точно не знала, прошло 10 минут или целый час, пока они подъехали к красивому белому особняку, облицованному деревом, с двумя балконами и качелями у крыльца.

Женщины вышли из автомобиля. Камилла взяла Лили под руку и как-то по-матерински заботливо сжала ее ладонь.

— Пойдем в дом, тебе нужно отдохнуть. Я обработаю твою рану.

Перед входом Лили заметила вереницу туфель и кроссовок и остановилась, чтобы разуться, как и остальные. На белых носках было несколько крошечных капель крови — журналистка задумалась: “А вдруг это кровь доктора Гизем?”. От этой мысли ее начало мутить, и она поспешила отвлечься рассматриванием убранства дома.

Внутри было очень уютно. В гостиной, куда ее отправили ждать хозяйку дома с аптечкой, лежал мягкий ковер, к которому при других обстоятельствах Лили с удовольствием прикоснулась бы босыми ногами.

Оглядев стены, журналистка заметила холсты с повторяющимся странным символом: треугольником, заключенным в сердце. Камилла, очевидно заметившая ее вопросительный взгляд, сказала:

— Это Хувул, символ нашего учения.

— Разве вы не мусульмане?

Как только вопрос сорвался с губ, Лили об этом пожалела сразу же. Это было очень неделикатно и могло показаться оскорбительным обобщением. Но хозяйка дома улыбнулась — и в этой улыбке читалось, что она считает себя слишком мудрой, чтобы обидеться на бестактный вопрос.

— У каждого свой путь, дорогая. Наша семья живет не так, как остальные.

Журналистка подумала, что если бы это было интервью, она не приняла бы этот ответ, а непременно постаралась углубиться в обсуждение этой философии. Однако, обстоятельства были совершенно иные, и Лили молча кивнула.

— Я, кажется, потеряла телефон… Могу ли я воспользоваться вашим? Мне нужно сообщить в редакцию журнала, где я работаю, о случившемся, а еще позвонить хозяйке дома, в котором я остановилась.

— Конечно, но только после того, как ты часок подремлешь, ты выглядишь совсем обессиленной. Я подготовлю для тебя кровать в гостевой комнате, а ты пока выпей горячего чая, — Камилла протянула изящную фарфоровую чашку с цветочным узором, пар из которой распространял приятный травяной аромат.

Девушка не стала спорить. В конце концов, она и правда ужасно себя чувствовала, а небольшой отдых сейчас представлялся ей практически оазисом для путника в пустыне.

Лили последовала за Камиллой на второй этаж по лестнице, обитой бордовым ковром. В коридоре второго этажа на стенах там и тут висели изображения того же символа, Хувула, как уже знала Лили. Отличались они только цветом — знак был представлен во всех возможных оттенках, от черного до серебристо-голубоватого.

“Надо же, похоже они действительно очень чтут этот символ…” — журналистке показалось такое количество культовых изображений чрезмерным, граничащим с помешательством.

Комната, в которую хозяйка особняка привела девушку, была просторной, но из-за темных оттенков пространство будто скрадывалось. Шторы предусмотрительно были задернуты. Лили интересовала только кровать и, поблагодарив Камиллу, она поспешила занять горизонтальное положение.

***

Сквозь сон Лили послышалось, что звонит ее телефон. Она резко выпала из сна и прислушалась: да, действительно, играла именно ее мелодия. За день до вылета в Стамбул ее друзья после пары коктейлей в баре поставили, шутки ради, ей на звонок какую-то забавную композицию на банджо. И сейчас она отчетливо слышала именно ее. Только было совсем не смешно.

Лежа в темноте, она не могла разобрать, стемнело ли уже, или из-за плотных штор свет не мог пробиться в комнату. Лили гордилась своей способностью сохранять спокойствие в стрессовых ситуациях, но раньше-то такие ситуации ограничивались потерей ключей от автомобиля или опозданием на междугородный рейс. Сейчас она пыталась сообразить, что ей делать — бежать на звук телефона или выждать время, не показывая, что она вообще услышала звонок? Или вообще сбежать через окно?

Из-за нервного напряжения тело отказывалось тихо лежать — пальцы рук закололо, учащенный пульс отбивал свой ритм под коленками. Организм требовал решительных действий, всеми оставшимися силами выпихивая девушку из кровати и комнаты.

Разум и тело боролись недолго, журналистка встала и осторожно вышла из гостевой спальни. В этот момент она порадовалась двум традиционным турецким привычкам: выкладывать комнаты коврами и разуваться перед входом. Благодаря этому ее не было слышно.

Когда Лили спустилась на первый этаж, она обратила внимание, что лестница поворачивает и ведет ещё вниз. Видимо, в котельную или в подвал. Тьма была кромешная, разглядеть что там находится, или хотя бы насколько длинный этот спуск, было невозможно. Но вот звуки. их девушка расслышать смогла. Снизу доносился приглушенный плач. Такой бессильный, стонущий, как плачут при тяжелой травме, когда боль настолько сильна, что рыдания вырываются сами собой. Сказать точно, кто плакал, было сложно, но это был точно не ребенок.

Журналистка застыла, пытаясь вычленить из завываний какие-то слова, хотя вполне очевидным было то, что она ничего не поймет — вряд ли тот человек скажет что-то по-английски.

— Дорогая, ты уже встала? Как твой лоб?

«Камилла. Интересно, она наблюдала за мной, пока я тут стояла?» — Лили почувствовала, как холодный пузырь прокатился от грудной клетке к животу.

— Да, спасибо, что дали мне отдохнуть, мне намного лучше. Я больше не хочу вас стеснять своим присутствием, поэтому, наверное, поеду к себе. Могу я от вас позвонить?

— О нет, ты еще слишком слаба, ты же пережила такой стресс! — Камилла явно нарочно проигнорировала просьбу.

— И все же, мне нужно ехать, — Лили постаралась звучать твердо и убедительно.

Женщина, которая казалось такой мягкой и спокойной, тоже ожесточилась.

— Ты никуда не пойдешь. Ты что, не понимаешь, что в городе орудует банда безжалостных убийц?

То есть это ради моей безопасности? Но зачем забирать мой телефон и мешать мне связаться хоть с кем-то? — страх все больше сковывал Лили — и тело, и разум.

— Кто там, внизу? — девушка кивнула в сторону лестницы в подвал?

Камилла опустила голову и вздохнула.

— Я надеялась, что мы лучше поладим, перед тем, как я расскажу… Но, думаю, смысла откладывать больше нет.

Лили сглотнула: эта откровенность Камиллы не несла ничего хорошего.

— Наш оракул, провидец, предсказал, что в ближайшие дни родится Избранный. По пророчеству этот ребенок появится именно в нашем городе и даже в нашем районе. Мы очень ждем Избранного. Им должен стать будущий сын Сельви, и никто иной!

Мистический бред не сразу был понят Лили. Но через полминуты осознание тяжелым мешком ударило ее по шее.

— Так это вы..? Из-за вас те женщины из больницы и их нерожденные дети мертвы?

— Мы должны были это сделать. Мы должны быть уверены, что Избранным станет сын Сельви, — голос Камиллы звучал грозно, она ни на секунду не сомневалась в правильности содеянного.

— Но почему это так важно для вас?

— Не только для нас, дорогая, для всех. Для всего мира и, возможно, даже галактики.

Лили пожалела, что спросила. Безумие приобретало вселенские масштабы, и она решила вернуться к все еще волнующему ее вопросу.

— Так кто же внизу? Кто это плачет?

— Не догадалась? Нам нужен врач, который безопасно примет у Сельви роды.

— Там что, доктор Гизем? — Лили уже знала ответ.

Камилла улыбнулась и слегка кивнула.

— Вы с доктором нам нужны обе.

— Но зачем вам я? Я не медик, о родах я ничего не знаю!

— Ты — журналист. Ты напишешь о рождении Избранного, тем самым прославишь и нас, и себя.

Лили не могла припомнить, когда последний раз ей так хотелось закричать “Нет! Я не сделаю этого!”. Наверное, еще в школе, когда на Рождественском спектакле ей дали роль ослика. И для чего нужна такая слава, если нужно по сути стать соучастником преступления? Девушка поймала себя на полном отсутствии искушения.

— С чего вы взяли, что я стану потакать вашему сумасшествию? — она вздернула голову, что доказать самой себе, что не собирается сдаваться.

— Доктор Гизем тоже отказывалась.

— Я не буду вам помогать! Вы — настоящие маньяки, сбрендившие по полной программе!

Камилла махнула кому-то рукой и проговорила нарочито медленно и тихо:

— Значит, тебе тоже нужно подумать получше.

Лили ощутила крепкую хватку на своих плечах и резкий толчок, от него перехватило дыхание. Тьма подвала, в которую она летела, с энтузиазмом приняла ее.

***

За окном пронеслась полицейская машина, оглушая сиренами. А за ней еще несколько. От этого звука Лили моментально проснулась и обнаружила, что заснула вчера на диване.