И гаснет свет

– Нет, я не из этих, – оскорбленно ответил Джонатан, но на его беспокойном лице явно проявились следы стыда. – Так у вас… у вас ничего не осталось? Нет ни одной игрушки?

– Видимо, все раскупили к праздникам! – вальяжно заявил мистер Гудвин.

– Простите, к каким праздникам?

– К разным.

– Что же делать… что же делать, – пробормотал Джонатан.

– Хм… я понял. – Мистер Гудвин наклонился вперед и завис над стойкой. Словно голодное растение-мухоловка на тонком стебле, он, казалось, потянулся к мухе-Джонатану. – Вы явились сюда только потому, что в «Тио-Тио» закрыто, а «Детские манатки Монти» разорились?

Этот вопрос прозвучал неожиданно и застал Джонатана врасплох. Мистер Гудвин будто был осведомлен об истинном положении дел, что не могло не настораживать: не мог же он, в самом деле, все угадать! При этом в его голосе прозвучала какая-то детская обида с примесью угрозы.

– Я… нет. Мне просто нужна была игрушка.

Хозяин лавки, очевидно, оскорбленный до глубины души, вознамерился поскорее избавиться от нежелательного посетителя, поскольку отвернулся и раздраженно бросил:

– Нет здесь никаких игрушек! Вам пора! Уходите!

Джонатана покоробило от подобной незаслуженной грубости.

– Я с самого начала собирался уйти. Но вы меня задержали.

– Что?! Это возмутительно! Уходите, я вам сказал!

Возмутительным на самом деле являлось как раз таки отношение мистера Гудвина, но Джонатан более не собирался задерживаться в этом угрюмом месте и молча повернулся к двери. Он уже положил руку на дверную ручку, когда хозяин лавки неожиданно произнес:

– Постойте-ка. – Он передумал. – Кажется, у меня все же кое-что есть для вас.

Джонатан в недоумении обернулся:

– Так вы же сами сказали, что ничего нет. Что все раскупили перед праздниками.

– Я сказал «видимо», – заметил мистер Гудвин.

– То самое «видимо»?

Хозяин лавки кивнул, велел: «Ждите здесь» – после чего скрылся за невысокой дверкой, которая пряталась за стойкой.

Джонатан стал ждать. Он все пытался понять, что же заставило этого странного человека передумать: сперва он его прогоняет, после чего тут же останавливает, намереваясь что-то ему продать. Вряд ли он его пожалел. За все время короткого разговора с мистером Гудвином, Джонатан точно уяснил одну вещь: это отнюдь не добрый человек, и жалости в нем не сыскать ни на грош. В другое время он предпочел бы и вовсе с ним не встречаться, не разговаривать, не вести никаких дел и… и тут Джонатана осенило: вероятно, мистер Гудвин решил всучить ему какой-то хлам! И верно: зачем упускать возможность подзаработать на наивном простаке, которого занесло в твою лавку, как клочок газеты, приволоченный ветром?! Что ж, это вполне в духе габенских торгашей…

«Не попадись, Джонатан! – предостерег себя мистер Мортон, клерк из конторы “Лейпшиц и Лейпшиц”. – Не позволяй отчаянию заставить тебя потратить деньги на какую-то дребедень. Помни, что ты покупаешь это Калебу. Он заслуживает хорошего подарка. А вовсе не такого, как этот черствый Гудвин живописал: выбранного в спешке…»

Когда мистер Гудвин вернулся, Джонатану хватило лишь одного быстрого взгляда на то, что сидело у него на руках, чтобы недобрые подозрения пробрались к нему в душу еще глубже. Это определенно было то, чего он никак не ожидал увидеть, уж точно то, что он при других обстоятельствах не стал бы покупать, и, без сомнения, то, о чем он мог бы пожалеть, вздумай он принести это домой.

– Вы можете его упаковать? – спросил Джонатан и тяжело, с внезапно подступившим ощущением совершаемой ошибки, вздохнул.

***

Если сравнить Тремпл-Толл со старым сундуком, забитым различным хламом, то квартирка по адресу «улица Каштановая, № 24» была бы какой-нибудь крошечной вещицей, и пришлось бы достаточно покопаться, чтобы ее отыскать. И дело вовсе не в том, что она пряталась – о нет! – скорее, она просто была незаметной и совершенно не отличимой от прочих.

Дверь с почти полностью стертым номером «24» была точно такой же, как и другие двери в этом доме. Она была такой же, как и двери дома напротив, за которым располагался точно такой же дом с точно такими же дверями с точно так же стертыми от времени номерами. Лишь престарелый почтальон мистер Лейни знал, кто здесь где живет.

На первом этаже квартирки, о которой идет речь, располагались кухня и гостиная, на втором – спальня и детская. Не очень просторное место, но довольно уютное.

Кухня полнилась жаром, все кругом было в мучной пыли, пироги томились в печи. Женщина в переднике суетилась у плиты и время от времени тревожно поглядывала на часы, висевшие на стене гостиной. Ее муж задерживался. Он, разумеется, знал, что сегодня не обычный день, поэтому его отсутствие было вдвойне странным и втройне ее нервировало. Помимо всего прочего, погода разыгралась не на шутку. Туман к ночи стал настолько плотным, что от него можно было отрезать кусочек, а затем сварить из этого кусочка пудинг.

Каждый раз, когда до женщины в переднике доносился отдаленный вой со штормовых бакенов, она выглядывала в окно, постоянно забывая, что за ним уже давно ничего не разглядеть. Недоброе предчувствие что-то невнятно бубнило в голове, и постепенно его голос становился все громче. Пару раз она уже подумывала натянуть пальто, взять фонарь и выйти на улицу, пройтись до угла и обратно, но пока что непоседливые пироги требовали всего ее внимания.

Женщину эту звали Марго Мортон. Она жила в доме № 24 по улице Каштановой вместе с мужем Джонатаном, который временами вел себя как самый настоящий ребенок и никогда не давал ей скучать, и сыном Калебом, который каждый день находил новые способы ее удивить. И хоть Марго не была нервной особой, но сейчас из-за мужа ей то и дело представлялись различные ужасы, которые могли с ним приключиться на предштормовых улочках Саквояжного района.

И хоть Тремпл-Толл совершенно не похож на скрючившийся за каналом захолустный район Фли, но он не намного лучше. Перед вами лежат две черствые краюхи, и Тремпл-Толл всего лишь та, что подпорчена чуть меньше. Грабители, злобные полицейские, различного рода сумасшедшие, голодные бродячие псы, да и просто выбоины под ногами. Здесь могло приключиться что угодно. А Джонатан был как раз из тех, с кем то и дело что-то приключалось. Еще и этот туманный шквал…

Марго не смогла сдержать вздох облегчения, когда раздался знакомый скрип ключа в замочной скважине, дверная ручка повернулась, и в прихожей, фыркая и отплевываясь от тумана, появился Джонатан.

– О, мгла поселилась и у нас! – констатировал он, увидев замершую в мучном облаке супругу.

Вытерев руки о передник, Марго подошла к Джонатану. И пусть она и была рада, что он уже дома, взгляд ее иначе как требовательно-вопросительным было не назвать. А еще в нем застыл ее коронный немой укор: очевидно, что он все на свете забыл! «Все на свете», в понимании Марго, – это девятый день рождения их сына, а еще это подарок, который Джонатан должен был купить. И это несмотря на то, что она ему напоминала. Говорила накануне: «Не забудь!». Написала сиропом на утренних блинчиках: «Не забудь!». Отправила в полдень ему в контору по пневмопочте записку: «Не забудь!». Но он все равно забыл! Ох, это так в его духе!

Тут на лестнице раздался топот, и вприпрыжку вниз спустилось растрепанное и немного сопливое русоволосое существо в шерстяных гетрах, клетчатых бриджах, рубашке и криво застегнутой жилетке. Соскочив с последней ступеньки, существо со смехом и радостным визгом «Папа пришел! Папа пришел!» ринулось в прихожую.

Лишь завидев отца, мальчик окинул его взглядом опытного сыщика в поисках подарков, но ему предстали лишь пропитанное туманом пальто, старый отцовский портфель и кромешная абсолютная бесподарочная пустота.

Джонатан Мортон снял котелок и повесил его на вешалку.

– Папочка, ты что, мне ничего не купил? – жалобно спросил мальчик.

Джонатан бросил взгляд на Марго, которая осуждающе покачала головой, – и заговорщически подмигнул ей. Это его подмигивание стало для нее вдруг теплее любых утешительных объятий, и она поняла, что он что-то затеял. Ох, это так в его духе!

Джонатан наклонился к сыну:

– Ты хорошо себя вел, Калеб?

– Да-да! Я хорошо себя вел! – Пытаясь быть максимально убедительным, мальчик едва ли не подпрыгивал на носочках.

Джонатан поглядел на Марго:

– Он хорошо себя вел? Ни в жизнь не поверю!

Марго рассмеялась, возвела глаза к небу и сказала:

– Ну, в сравнении с гремлинами, вел он себя не так уж и плохо.

Джонатан кивнул и уже собрался было что-то сказать, как вдруг настороженно замер. В квартире поселилась не предвещающая ничего хорошего тишина – лишь тикали настенные часы в гостиной да гудел огонь в кухонной печи. Марго недоуменно поглядела на мужа, а Калеб непонимающе открыл рот. Джонатан поднял руку и медленно повернулся к двери.

– Вы слышите? – спросил он негромко. – Мне кажется, я слышу шорох. Как будто кто-то скребется в дверь. Вы слышите?

Марго и Калеб попытались вслушаться. Мальчик так напрягал слух, что у него даже уши заболели.

– Я ничего не слышу, – прошептал он.

Тем не менее, Джонатан был уверен, что не ошибся.

– Прислушайтесь! Кто-то точно скребется в дверь. Неужели кто-то стоит за порогом в такую непогоду?

Не прибавив больше ни слова, он шагнул к двери и распахнул ее. В дом тут же пополз туман – будто его кто-то звал. Мгновенно запахло сыростью и затхлостью башмака, выловленного в какой-нибудь канаве. За дверью было сплошное белесое марево.

Джонатан наклонился и нырнул головой в туман, словно тот, кто, по его словам, скребся в дверь, был исключительно низенького роста. Калеб испуганно взял маму за руку. Предчувствуя неладное, Марго нахмурилась. Она знала: неладное – весьма в духе Джонатана.

Тем временем Джонатан обернулся, с улыбкой поглядел на Калеба, а затем, словно фокусник, извлекающий кролика из шляпы, достал из тумана большую коробку.

Марго поморщилась – устроил тут целое представление! Ну, хоть про подарок не забыл. И все же… Ее смутило, что коробка эта совершенно не похожа на праздничную. Скорее, она выглядела так, словно о ней давным-давно забыли и до сих пор не вспоминали, а затем зачем-то решили вытащить из мусорного переулка. В боку дырка, бечевка вот-вот истлеет прямо на глазах, никаких тебе лент, никакой упаковочной бумаги. Просто пожелтевший от времени и набравший туманной сырости картон с отчетливым запахом крыс.

– Что там такое? – спросил Калеб с нетерпением.

– Хм! – произнес Джонатан и вместе с коробкой двинулся в гостиную. Сын потопал следом. Марго, вздохнув, затворила входную дверь и присоединилась к ним.

Джонатан поставил коробку на пол возле журнального столика, на котором громоздились стопки газет, письма, а еще поблескивал медью рог радиофора. Мальчик забрался с ногами на стул и, затаив дыхание, принялся наблюдать за каждым движением отца.

Джонатан взял нож и принялся разрезать бечевку, и в тот момент, когда она была практически перерезана, Марго могла бы поклясться, в коробке что-то негромко скрежетнуло…

Калеб сегодня получил несколько просто изумительных подарков. По почте весь день приходили подарки от бабушек, дедушек и всяких дальних родственников, и все это, разумеется, были игрушки. Мальчик лично встречал ворчливого старика-почтальона у дверей, говорил ему: «Большое спасибо, мистер Лейни!» – после чего бежал в детскую и в нетерпении распаковывал посылки. Он был счастлив, и его настроение не смогла испортить даже скучная и занудная тетрадь, которую подарила сестра его мамы, строгая тетушка Джеральдин.