Полуночники

Он вытер лицо и волосы холодной водой и, пошатываясь, вышел. По-прежнему никаких признаков управляющего. Когда он проходил мимо первого зала, ему показалось, что он услышал шум изнутри. Как звук мотора включенного проектора. Вроде, первый зал — закрыт? Управляющий в этом уверял.

Он огляделся, и не заметив никого и ничего подозрительного, отодвинул занавеску и заглянул внутрь. Проектор действительно исправно работал и стрекотал сменяя кадры на экране. Там сияло что-то белое. Этот яркий свет освещал весь пустующий зал. Темные очертания всех сидений казались раздутыми и деформированными, как будто их занимала распроданная публика. Было что-то в этом мягком, белом свете манящее. Словно тысячи невидимый феи шептали на ухо — Иди к нам! Иди!

Внезапно тяжелая рука на его плече потянула его обратно в вестибюль.

— Я же говорил тебе, что театр закрыт для публики!

Лицо управляющего было мертвенно-бледным и находилось в опасной близости. Это было не совсем то, что он ему сказал, но Тед не собирался спорить.

— М... мне жаль. Это больше не повторится!

Пораженный, он отпрянул от управляющего и шустро нырнул обратно во второй зал. Его затошнило от смущения, как какого-то глупого ребенка. «Полуночники», по-видимому, были в разгаре еще одной тошнотворной главы.

Актеров по-прежнему не было видно, но камера вела зрителей вверх по лестнице и вниз по коридору, предположительно в спальни. В зале было так темно, что Тед мог разглядеть очень мало деталей. Все это выглядело ужасно знакомым, но тогда многие дома, построенные в то время, имели схожие планировки. Например, его дом. Вернее дом его матери. Затем на экране вспыхнула надпись:

"Конец части 7".

Он даже не догадывался, что отсутствовал так долго. Казалось, не было смысла оставаться — он еще не видел никаких персонажей и понятия не имел о сюжете, — но начался еще один раунд клипов, и ему не хотелось уходить.

Несколько странных персонажей прокрутились по экрану, за которыми последовали несколько быстрых кадров старой леди, разорванной на части гигантскими демоническими сверчками в каком-то безымянном, тошнотворно освещенном азиатском фильме. За этим последовала сцена взрывающейся головы в "Сканерах". Очевидно, владельцу, который, как сильно подозревал Тед, был еще и менеджером, это так понравилось, что он повторил это дважды. После паузы и случайных цветовых потоков его угостили невероятно интуитивной сценой трансформации, которую Рик Бейкер представил в "Американском Оборотне в Лондоне", одном из любимых фильмов Теда. Пара друзей однажды утверждали, что это была комедия, но он не мог вспомнить, чтобы когда-нибудь смеялся.

Начался следующий клип, но почти сразу же закипел и сгорел. Пленка вспыхнула и на полотне размазалось изображение. Внезапно в зале зажегся свет, и Тед услышал ругань — или это был крик? — доносящуюся из проекционной будки позади него. Он увидел неровное пятно тени, движущееся по центральному проходу, и понял, что это была масса тараканов, спасающихся от яркого и неожиданного света. Они исчезли внутри дыры в ковре. Он обернулся, гадая, заметил ли это кто-нибудь еще это безобразие. Должно быть, кто-то ушел, потому что теперь он мог насчитать только четверых, кроме себя. Трое из них сидели с закрытыми глазами, склонив головы набок. Оставшийся бледный пожилой мужчина уставился на него, не мигая. Он медленно погладил изогнутую ручку толстой деревянной трости, которую прижимал к груди. Тед отвернулся. Это был его первый шанс хорошенько рассмотреть стены и потолок театра. Пятна все еще были там, но их стало больше. В некоторых местах обои полностью отвалились, чтобы показать отдельные участки штукатурки, их края блестели от влаги.

Свет снова погас, и ролики продолжали крутиться. Дерево за окном мальчика в "Полтергейсте" превратилось в кадры сверхактивной руки в "Зловещих мертвецах 2". Клип резко оборвался и перешел прямо в финальную трансформацию Джеффа Голдблюма в "Муху". Глубокий намек на грязь в этом фильме заставил Теда почувствовать себя глубоко неловко. Ему не следовало так резко покидать родительский дом. Ему следовало остаться и загладить свою вину, помочь им на следующее утро убрать этот ужасный беспорядок. На экране появилась отвратительная кухня в "Техасской резне бензопилой" Тоби Хупера. Это был нестабильный клип, который только подпитывал электрическую тревогу персонажей. Слои плоти и обломков костей, жирные тарелки и столовое серебро, засохшие пятна крови. Тед начал потеть, и по его груди пробежало жжение. Ему хотелось почесаться, но зуд распространился повсюду, и как только он начал чесаться, он не мог себе представить, что остановится. Что-то двигалось в дальних углах сцены, намек на насекомых, блуждающих по столу и прикасающихся к разбросанным кусочкам еды, что-то ползающее внутри и снаружи маленькой туши, намек на грызуна.

"Конец части 3" — надпись вспыхнула на экране, за ней последовала ужасная заставка. На черном фоне красные, кривоватые буква и логотип, заявляющий о том, что «Полуночники» продолжается. Должно быть, части были не в хронологическом порядке, но, насколько Тед мог судить, это не имело ровным счетом никакого значения. На экране все еще не было актеров, только "нарезка" из культовых ужастиков.

Камера медленно переместилась в темную столовую, когда маленький прожектор, похожий на фонарик — предположительно, прикрепленный к камере — включался и выключался, освещая отдельные тарелки, сервировочные блюда, опрокинутые бокалы для вина и окрашивая прекрасную скатерть пятнами темно-красного цвета. Жир блестел на прекрасном праздничном фарфоре, а крупные планы были сосредоточены на вилках, ножах и ложках, испачканных остатками животных и овощей. Тед становился все более встревоженным по мере того, как раскрывалась каждая новая деталь.

С камерой, расположенной так близко к столу, это могла быть чья угодно столовая, и праздничные блюда имели определенное единообразие по всей стране, но некоторые ракурсы и перспективы, появляющиеся в таких размерах на экране кинотеатра, потрясли его тревожным узнаванием. Дом был очень-очень знаком. Жжение и зуд вернулись и стали более интенсивными, как армии грязных насекомых, марширующих вокруг его туловища. Вскоре это стало почти невыносимым. Он снова вскочил со своего места и помчался в уборную. Оказавшись под голыми лампочками свисающими с потолка и бросающими пучок света возле раковины, Тед сбросил куртку, снял рубашку и уставился на себя в заляпанное зеркало. Большие вишнево-красные пятна покрывали его грудь и живот. Еще более яркие красные островки поднялись на его предплечьях, как стекающиеся узоры обоев в вестибюле. Они продолжались на его руках, покрывая волдырями кулаки состоящие из костяшек пальцев. Он исследовал нежные места, на внутренней стороны ладоней и возле шеи, исследуя каждый дюйм кожи, чтобы составить карту распространения своих симптомов. Может быть, у него была аллергия на что-то, что прилипло к нему в потемках зала, было разлито на сиденьях, и пятна исчезнут к тому времени, как он доберется до кампуса? Хотя, кого я обманываю... конечно нет! Это место было таким грязным, что это могло быть что угодно. СПИД? Бред. Может тогда герпес или пищевое отравление просроченными напитками? Может быть.

Боже, ему не следовало пить эту Колу! Вероятно, он был заражен! Вирус?! Возможно, ему придется отправиться в лазарет, как только он вернется в кампус. Не то чтобы он верил что студенческая медсестра спасет его от сибирской язвы, но местные врачи точно могли бы ему помочь. Он задавался вопросом, а была ли миловидная брюнетка фельдшер из их кампуса вообще настоящим врачом? На секунду, он подумал про порно-фильмы, но резкая боль внизу живота вернула его в реальность. Вернее, в плохо освещенный, грязный туалет в дешевом кинотеатре. Вот она реальность. Самая, твою мать настоящая действительность, которая грозила выблевать все кишки наружу.

Он встретился взглядом со своим зеркальным отражением. Это было похоже на просмотр фильма ужасов о нем самом. Этот чертов День благодарения. Его проклятая семья. Он слышал, что иногда у людей появляется сыпь просто от того, что они расстроены или нервничают. Что ж, он был очень и очень расстроен! Каждый раз, когда он приходил домой, он был расстроен. Ему следовало бы уйти прямо тогда, но он хотел посмотреть, чем все это закончится. Он снова оделся и вышел в вестибюль.

Управляющий схватил пожилого мужчину, которого Тед видел ранее в кинотеатре, за руки и потащил его прочь. Беспомощное тело волоклось по облезлому ковру. Трость старика упала на пол, и так и осталась лежать без внимания. Менеджер резко взглянул на Теда и зарычал как раз в тот момент, когда мужчина обмяк совсем.

— Возвращайся на свое место! — рявкнул управляющий, затаскивая беднягу в первый зал. Мгновение и оба скрылись за красной шторкой.

Какого черта здесь происходит?

Тед слышал, как проектор в зале щелкает и жужжит так громко, что, должно быть, разлетается на части. Он хотел помочь старику и уже было пошел за ними, потом остановился. Это был не фильм, и он не мог справиться с таким чудовищем, как менеджер. Что сделает парень взрослому мужику с явной шизофренией?! Он обреченно махнул рукой и поплелся к выходу. Подошел к входной двери и попытался открыть ее. Она была заперта. Он лихорадочно огляделся, ожидая, что управляющий вот-вот прорвется сквозь занавески и выпустит его на улицу. Но этого не произошло. Тед походил немного из стороны в сторону, посмотрел на потолок, поелозил на пятках. Но результат не изменился. Похоже управляющий ушел, а двери заперты.

Взгляд упал на таксофон что висел на стене у двери туалета, но трубка была снята, а цветные провода отходили от бронированного кабеля. Сломан. Чего еще можно ожидать. Закон жанра — подумал Тэд и ужаснулся. Если предположить что я в фильме ужасов — тогда мне конец!

Он поднял с пола трость и побежал обратно во второй зал в поисках помощи. Тед оглядел сидения. Театр был совершенно пуст. На экране воспроизводился отрывок из фильма Джона Карпентера "Играла эта штука" — это была сцена где отвратительная перевернутая голова, отращивала себе сегментированные ноги и быстро передвигалась по полу.

— Хорошая идея! — крикнул Тэд.

Он подбежал к передней части кинотеатра и с помощью трости раздвинул занавески по обе стороны экрана. Два аварийных выхода были... заколочены досками. Дьявол! Вот же попадалово! Он пошел обратно по проходу, пытаясь сообразить, что делать. Он старался не касаться сидений. Мало ли какая зараза прилипла к этим ужасным предметам интерьера. Он повернулся и уставился на экран.

— "Эй, Джонни!" — голова безумного Джека Николсона высунулась из неровной дыры в культовом "Сиянии". Появилась вновь заставка «Полуночников».

Камера скользнула по коридору верхнего этажа этого слишком-слишком знакомого дома. Теду нужно было уходить, но, похоже, идти было некуда. Он в ловушке. Он крепко сжал трость, готовясь использовать ее как дубинку. На экране невидимая рука открывала каждую дверь в коридоре, и камера, и Тед, вплыли внутрь. В первой спальне его родители лежали на полу! Мертвые глаза смотрели в потолок, их щеки были ярко-красными. В другой комнате тела его брата и невестки лежали в постели, скрючившись, завернутые в покрывала. Восходящее солнце заглядывало в окно. Фильм резко закончился, став черным еще до того, как попал в комнату Теда.