Скользкие вершины

В голосе Андрея звучали боль и отчаяние. Я положила ему руку на коленку.

– Ты не виноват. Мы снова выберемся, и все у нас будет хорошо. Тем более ты мне задолжал отпуска. Когда мы приедем к Киру мы проведем с ним много времени, и ты не будешь меня дергать, что тебе нужно зарабатывать деньги.

– Знаешь, отозвался Андрей, я больше вообще тебя не буду разлучать с Киром. – Лучше я буду летать туда – сюда к вам. – А вы будете пока жить с Габриэлем. – Там в его доме безопасно как в сейфе.

Я засмеялась, представив как было бы хорошо, жить просто нам всем, под одной крышей, одной семьей. И насколько это все стало несбыточным.

Андрей понял меня и сказал упрямо надув губы. – Так и будет. – Все так и будет, лишь бы у тебя все получилось.

***

Дорога лентой уходила вперед,– вот уже позади нас,– Рязань. Мы быстро пролетели город насквозь и снова лента дороги впереди и поля с весенним грязным снегом. Мрачные еще голые деревья. Год назад я почти также торопилась убежать из родного места и спасти новорожденного ребенка. А сейчас возвращаюсь домой сама за надеждой на спасение для себя. Еще пугала меня мысль о том смогу ли я попросить русалок о помощи, я ведь когда то не смогла подойти к мертвым девушкам от отвращения к ним. Смогу ли я сейчас просить мертвых о милости ко мне. За год жизни такая круговерть и столько приключений. Я чувствовала, как я, долго карабкаясь, забралась на высочайшие горы. Белые холодные, покрытые льдом и сверкающие ярко нестерпимо. И я,– постояв на вершине, и полюбовавшись видом недоступным большинству жителей живущих внизу, взмахнула руками как птица, и, не удержавшись на вершине, сорвалась вниз. И сейчас стремительно лечу навстречу своей смерти, и когда мое тело коснётся земли, оно разлетится на тысячи мелких крохотных осколков и осядет пылью на землю.

Ну, вот еще час, и мы въехали в Тамбовскую область. Андрей гнал машину не жалея, а кое где мне даже становилось страшно, что мы разобьемся. Чем дальше от Москвы, тем более все вокруг было еще заснеженным. А, не доезжая городка Морши, мы свернули на дорогу к деревушке Баево. Дорога была покрыта ледовой коркой, машина проскальзывала, и Андрею пришлось сбросить скорость, и он злился. Он о чем – то задумался и вдруг, как перед прыжком в ледяную воду спросил.

– Елена, у тебя же есть книга, вдруг в ней есть рецепт, как помочь тебе.

Я сначала с недоумением уставилась на него, не понимая о чем речь, а потом резко дернула плечами и отвернулась, показывая, что это глупость и услышала.

– Елена, прости, просто я был уверен, что книга у тебя, и ты скрываешь это, а теперь уверен, что у тебя ее действительно нет, или все – таки, есть и он внимательно посмотрел мне в лицо.

Я приняла его взгляд, и спокойно смотрела ему в глаза, пока он переживал свои сомнения.

Андрей не выдержал и отвернулся, коротко сказав,– Прости.

Я же в душе усмехнулась. Книга со мной и навсегда останется со мной, даже после моей смерти. И она не попадет ни в чьи руки, никогда. А рецепта в ней нет, это я знала точно, поскольку и саму книгу знала наизусть. Память то у меня великолепная. И я знала, что если выживу, то не прощу этого вопроса Андрею. Да, наверное, и отношений у нас уже не будет никаких. Я вдруг поняла, что все вокруг пользовались моей любовью и жалостью и этим и убили меня, оставив умирать в одиночестве от семьи. Я уже изменилась и моя жизнь с Андреем уже разваливалась. И виновата во всем только я, потому что, как и обычная девушка обожглась первой любовью, торопясь жить.

В лесу вокруг еще лежали огромные сугробы, и было сказочно красиво. Солнце уже яркое отражалось в ледяных сугробах и играло, рассыпаясь разноцветными искрами. И запах дома, его ни с чем не спутаешь. Сердце мое защемило. Мы пролетели Баево и выехали на грунтовку уже на прямой отрезок пути до Чудной деревни. Я с любопытством смотрела в окно и знала точно, что Любава меня ждет, с той же минуты как я собралась сюда ехать. И что она все утро мечется около дома и замерзла уже, но ждет меня, потому что почуяла беду. И что она единственная кто любит меня, только за то, что я есть. Уже почти дома. Когда мы стали подъезжать к дому Любавы я сразу увидела ее худенькую фигурку в старой куртке. Любава была замотана в большую теплую шаль и ждала нас. Она почувствовала наше приближение и вышла навстречу. Андрей затормозил, а я забыла про боль и кинулась навстречу ей. Она так состарилась и похудела за этот год. Обняла ее и прижалась к ней как в детстве.

– Я так соскучилась по тебе Мама.

Любава заплакала.

– Я почуяла беду с тобой и не могла ждать в доме и вот. – Я так надеялась что у тебя все хорошо,– шептала она,– гладя меня по голове.

– Прости меня, я тоже заплакала,– Я так старалась, а все равно не убереглась. – И сейчас я тоже уйду к русалочьему озеру. – У меня совсем нет времени.

Любава распахнула на мне куртку, и, задрав футболку на мне, внимательном осмотрела мою рану.

– Да тебе нужно торопиться доченька.

Она еще раз обняла меня и оттолкнула.

– Иди я подожду тебя сколько надо. – Торопись моя хорошая.

Я отошла от нее на шаг и сказала Андрею.

– Спасибо, но дальше я сама. – Тебе со мной нельзя, такое условие.

Андрей вскинулся, но Любава потянула его за руку и строго сказала, – Не мешай ей коли уберечь не смог.

Я вытерла глаза, обняла и поцеловала Андрея, и на минуту с нежностью посмотрела и на старый дом, в котором выросла. На пушистую ель у крыльца. На Андрея и Любаву,– они стояли, рядом друг с другом. Со страхом и надеждой смотрели на меня.

И я, резко развернувшись и не оглядываясь, стараясь шагать легко, не показывая боли, вышла на узенькую тропку, ведущую за деревню. Я прошагала достаточно, и вскоре дом скрылся за деревьями, и я осталась в лесу одна. Я остановилась и попыталась настроиться. Мне нужно точно было определить направление пути. Я прошла еще, какое то время по тропинке, а затем мне пришлось свернуть в лес и долго шагать по снежному подтаявшему слою снега, иногда проваливаясь почти по пояс. Но я упорно выбиралась и шагала дальше, несмотря на растущую боль. Я должна дойти, ведь я не могу упасть вот уже здесь рядом с дверью. Я была голодной и уставшей, и одета очень легко, и это не считая ранения и нарастающей боли. И каждый новый шаг давался мне все тяжелее. Но я шла и шла, цепляясь за жизнь и думая только о том, что будет с Любавой, если я погибну. Она сильно сдала за год и все ее переживания только и-за за меня. А ведь это я должна заботиться о ней. И Кир мой сын, я хочу видеть, как он растет. Я вся вымокла и одежда на мне заледенела и теперь сковывала мои движения. И вот я вышла на прогалину. Уже близко. Пройдя еще немного вперед, я вышла на небольшую поляну и услышала в голове голос Хейнелелен.

– Мы дошли, это здесь.

Я опустилась на колени и отрастила коготь, которым вскрыла на руке вену. Стала медленно и четко выводить кровью прямо на снегу чужие моей магии символы. Символов было много и мне приходилось резать руку снова и снова, пока у меня сильно не закружилась голова. Да уж только от потери крови осталось умереть, подумала я со злостью. Когда все было начертано, я каждый символ стала напитывать силой. С трудом поднялась с колен и стала ждать. Но ничего не происходило. Я снова проверила начертание и четкость линий. Сил моих во мне не осталось, и восстановиться я уже не могла, и, выжав последнее из себя, вылила все до капельки, в начертанные мной символы. Перед глазами все поплыло, и я оперлась на дерево, понимая, что если я сейчас упаду, то больше уже не встану.

И вдруг медленно, как бы нехотя символы стали вспыхивать и на поляне открылась щель, откуда потянуло запахом речной воды и лета. Хейнелелен толкнула меня мысленно. Всего несколько секунд дверь будет открыта, и если я не успею то… Я, приподнялась, собралась и сделала шаг вперед, в дверь к спасению.