Монстры повсюду

Прямо на наших глазах он повернулся к "Призраку".

Он поднимался и поднимался волной гнойной серо-белой плоти, вибрируя, скользя и переливаясь через фальшборт, а люди кричали и бегали туда-сюда. Извивающиеся, дымящиеся кольца чудовища рассыпались по палубам, а гигантские щупальца и мясистые канаты длиной в десятки метров штопором поднялись вверх по носу, грот-мачте и бизань-мачте, как змеи в джунглях. Зверь источал поток той бледной слизи, которая заливала палубы и топила людей в его гнусных глубинах. Корабль сильно накренился на левый борт под таким невероятным весом, скрипя и постанывая. Лонжероны и реи трещали, как веточки, ванты и такелаж рушились, палубы прогибались, а чудовище всё взбиралось и взбиралось на борт. Эти полупрозрачные зеленые глаза обшаривали палубу с первобытным голодом. Щупальца, усики и сжатые крабьи клешни втягивали людей в слюнявые стонущие рты.

Кажется, все на нашем вельботе кричали до потери пульса.

Но мы ничего не могли поделать, и приходилось наблюдать за творящимся ужасом. Я мог рассмотреть монстра во всех подробностях. У него было извивающееся, раздутое червеобразное тело, усеянное щупальцами, шипами, пластинами и десятками скручивающихся, находящихся в постоянном движении придатков. Его плоть была не только чрезвычайно белой, как у трупа, но и почти прозрачной в некоторых местах, так что можно было даже рассмотреть его анатомию и физиологию. Монстр словно состоял из протоплазмы, но в то же время был твердым и ригидным; моллюск, ракообразное, чудовищный червь. Из его боков торчали костлявые, сегментированные ноги, похожие на конечности саранчи, которые помогали чудищу втащить свой вес на борт нашей красавицы. Он был ничем - и всем. Никакие ужасы и мерзкие морские гады, которые снились каждому моряку в его самых лихорадочных кошмарах с тех пор, как люди впервые бороздили море, не могли сравниться с этим.

Он разломал "Призрак", как игрушечный кораблик из веточек. Опоры трещали и трескались, как спички. Сначала полностью рухнула бизань-мачта, а затем попадали все паруса и канаты. Левый фальшборт снесло ударом, и в трюмы хлынула вода. В это же время чудовище дернулось и перетекло вперёд, так что левый фальшборт коснулся ватерлинии, и я увидел, как его щупальца прочистили палубу, как метлы сметают мусор в мусорное ведро: рубки, рангоуты и мачты, люки и спасательные шлюпки были расколочены вдребезги и выброшены за борт. А потом палубы полностью провалились, корабль буквально разломился пополам, и внутрь "Призрака" хлынуло море. Раздался громкий треск, и наша красавица отправилась в свою затопленную могилу в объятиях этого монстра. Ничто не напоминало о её существовании, кроме огромного водоворота плавающих, разбросанных во все стороны обломков.

Я видел, как люди пытались уплыть от развалин корабля, но зверь тащил их вниз, сдавливал или разрывал на части. Двое матросов бешено гребли к всплывшему обломку борта, но из морской глубины поднялась гигантская пара шипастых челюстей и захлопнулась, как капкан, с булькающим шипением утягивая их вниз.

Вот и всё.

Уцелевших не было, наш корабль потерпел крушение, и нас забросило далеко в Берингово море. Единственное, что нам оставалось, - это грести обратно тем же путем, каким пришли, чтобы добраться до Алеутских островов. Но после того, что мы только что пережили, никто не осмеливался пошевелиться. Мы сидели в лодке, неподвижные, как статуи, и даже не оглядывались. Вельбот тихонько дрейфовал в море рядом с обломками "Призрака". Только после захода солнца мы осмелились двинуться. И именно тогда Швайниг наконец заговорил.

- Говорят, - сказал он нам, - что в начале они пришли с неба и засеяли этот мир жизнью. Они создали зверя, чтобы он служил им, и имя его стало запретным. Никто не должен был знать о нём. Но мы знаем, что он - зверь, и он здесь. Мы его видели.

Это все, что он сказал, но нам было достаточно. Ещё один миф его народа, древнее сказание, коими полна история и моих собственных предков. За исключением, возможно, зародыша истины, скрытого в этом древнем предании, которое, вероятно, передавалось от отца к сыну с незапамятных времен.

В общем, мы молча взялись за вёсла, и это движение привлекло монстра. Сначала он забрал Посуна и Дэ Кампа. Затем Шорнби. Щупальца чудовища скользнули в вельбот и вырвали моих парней из лодки. А позже они забрали Швайнига. Стояла кромешная тьма, но я слышал его крик. Слышал хлюпанье, когда ус обхватил индейца за туловище; слышал, как хрустят его кости, как хрупкая фарфоровая посуда. Чувствовал, как его горячая кровь залила моё лицо. Вот так встретил свой конец мой единственный настоящий друг. Потом я лежал на дне лодки, оглушенный, потрясенный и лишённый даже самой завалящей мысли, ожидая своей очереди, ожидая щупальце, которое раздавит меня в лепешку и утащит вниз, к этим сморщенным овальным ртам.

Но они так и не появились. Я помню долгую холодную ночь, всходящее солнце - и больше ничего. Меня лихорадило, и я начал бредить. Единственное, что я отчетливо помню, - это плеск весел и голоса людей, чьи-то руки, обхватывающие меня, и как я вырывался, когда они ко мне прикасались. Меня спасла команда китобойного брига "Катрина" из Сан-Франциско. Придя в себя, я рассказал им свою историю, но они сочли меня сумасшедшим и заперли на всю оставшуюся часть пути, чтобы мои рассказы не услышали обычные матросы.

Да, они посчитали меня спятившим чудаком, как, вероятно, считаете и вы.

Плевать. Просто поймите: если меня кто-то спросит, почему я больше не выхожу в море... У меня есть на то свои причины. И, думаю, весьма веские. Ибо есть что-то, что бродит в темных кладбищенских глубинах моря; что-то вне пределов времени, когда неизвестная раса спустилась с неба и принесла всю жизнь в этот пустынный, бесплодный мир. И одна из первобытных вещей, созданных ими из холодной глины, все еще там - бессмертная и голодная, которая все еще бродит по бездонным стигийским каньонам и бескрайним равнинам, кладбищам скелетов затонувших кораблей, усеянных костями утопленников. Я больше никогда не выйду в море. Я не стану добычей существа, которое должно было вымереть эоны тому назад. Ибо имя зверя запретно, и никто не должен знать о нём. О древней, злобной, безымянной сущности, которая создана лишь для того, чтобы высасывать из этого мира сладкий костный мозг.

Ⓒ The Wreck of the Ghost by Tim Curran, 2007

Ⓒ Перевод: Карина Романенко