Зона кошмара

35. нравственность

Кирияма.

Когда я повернулся, парень опешил и застыл на месте. Затем помялся, сжал кулаки, которые держал в кармах, и крикнул нарочито сильным голосом:

— Тебе… Тебе просто повезло! Мне не нужна была твоя помощь, я… сам бы тоже справился… — и снова запнулся.

Ах. Так вот в чём была проблема…

Мои губы приподнялись в улыбке.

— Правда? Уверен? — я наклонил головушку Ямато вбок.

— Ты…

— Давай тогда… — сказал я, шагая вперёд, — проверим. Почему бы и нет? Ударь меня прямо сейчас.

— Чего… — он растерялся.

— Рядом никого нет, никто нас не увидит. Хочешь отыграться? Давай, я жду, — я показал на себя своим длинным указательным пальцем.

Кирияма сглотнул:

— Я… Я не могу, ты же…

— Я «что»?

— Девочка…

— Аааа…

Совсем забыл.

— Тем более! Разве тебе не стыдно, что девочка использовала тебя как биту? — я повторил движение, которым ударил НИСа, и сказал: — Бах!

Кирияма покраснел. Было заметно, что он находился на пределе эмоционального напряжения. Чувства и сомнения роились внутри него, как черви. Наконец он процедил через стиснутые зубы:

— Сама напросилась… — и бросился вперёд.

Я стоял на месте и улыбался, и только моя рука самую малость приподнялась.

«Амонус гранде…»

Маны у меня было немного, но на этот маленький трюк её хватит. Кирияма был уже совсем близко, он был заметно выше меня, грозный детина, как вдруг у него под ногами вспыхнула тонкая ледяная корочка. Всё произошло моментально. Я отпрыгнул в сторону, а он поскользнулся и грохнулся об асфальт.

— Моя взяла, — сказал я, смотря на него сверху-вниз.

Парень лежал на земле. Сперва он казался растерянным. Затем его лицо стало мертвенно-бледным.

— Ладно, — я присел на корточки и звонко щёлкнул пальцами. — Давай.

— Ч-что, — неуверенно спросил Кирияма.

— Сигарету. В заднем кармане прячешь? Доставай.

Немного помявшись, парень медленно присел и достал из кармана пачку сигарет.

— И зажигалку.

Достал зажигалку. Чиркнул, зажёг. Я ловко вырвал сигарету у него из пальцев и затянулся. В моё горло ударил тёплый дымок. Я подавил подступивший кашель и прохрипел низким голосом:

— Ты тоже закуривай.

Кирияма затянулся и закашлял. Он схватился за горло и уже собирался бросить сигарету, но потом заметил, как я совершенно спокойно покуриваю свою собственную, держа её между губ, заскрипел зубами и продолжил давиться никотином.

Наконец два обугленных фильтра упали на асфальт.

— Херово, правда? — спросил я.

— Я… Кх…

— Зато помогает развеяться. Я знаю, как ты себя чувствуешь, — произнёс я медленным голосом, вглядываясь в его бледное лицо. — Неловко. Стыдно. Как будто привёл домой красивую девушку, и вот вы уже на кровати, а в самый критический момент у тебя не… И вот ты сидишь с голой спиной, смотришь себе на колени, а она поглаживает тебя по плечу… Бывает… Так вот, я не буду тебя гладить, но дам один совет, — сказал я, замечая, как его лицо побагровело.

— Чем больше ты паришься о том, что было в прошлом, тем больше ты его распаляешь. Не тереби. Забывать тоже не надо, мотивация, все дела, но пусть оно тебя именно подстёгивает, а не тянет за собой. Прошлое это как шрам. Копошиться в нём — антисанитарно, — я приподнялся и протёр руки. — В общем, покурили, поплакали в туалетной кабинке, всё. Едем дальше. Не зацикливаемся. Ясно?

— Я… — Кирияма сделал глубокий вздох и сказал: — Да… Я понял, — в его голосе снова зазвучала былая настойчивость.

— Молодец… А, и ещё, — сказал я, уже поворачиваясь в сторону остановки. — Ещё раз замечу, что ты пялишься Ямато… В смысле мне под юбку, выскребу глаза ложкой, ок?

Кирияма отвернулся и сглотнул.

Я кивнул, дошёл до остановки, спрятался за ребристой стенкой и начал кашлять. Моё горло разрывало от хрипа.

— Грёбаный… Кха… Кхе… Никотин. Фух……..

Вот почему я бросил курить…

…

…

…

— Авв… — Таня потянулась всем своим телом, как кошка, и громко зевнула.

— Хочешь спать?

— Немножко, — ответила девушка и запросто подобрала палку, которая лежала в зарослях справа от лесной тропинки.

— А тебе хорошо спится, дядя? — спросила она, размахивая своей находкой.

— Относительно.

— А я постоянно зеваю, когда сплю слишком мало. А если слишком много у меня болит голова… — она сделала горькое лицо и повесила руки.

— Дилемма, — ответил я, поглядывая вверх, на высокие древесные кроны, которые в это самое время стали неторопливо сгибаться под напором ветра.

— Тебе не холодно? — спросил я.

— Не-а. А летом спать много нельзя, — меж тем отвечала Таня, тыкая своей палочкой в пустую банку от пива, которая лежала на тропинке. — Иначе можно его полностью про… — она залупила банкой в заросли, БАХ! — …спать. И тогда какой это будет отдых?

— Нормальный? Некоторые используют свои отпуска именно для того, чтобы выспаться. У тебя кожа гусиная на плечах. Держи, — я накинул на плечи девушки свою кофту.

— Какая она мягкая… — довольно сказала Таня.

— Фирменная. Но теперь мне самому холодно. Пошли уже домой…

Мы развернулись и быстрым шагом пошли назад. Просторное небо было уже цвета виски, когда мы вышли из леса на сельскую дорогу. По меркам бесконечного летнего дня, время было довольно позднее.

После ужина, — совсем не острое чили, Таня острое не любит, — мы как обычно посмотрели кино и стали готовиться ко сну. Девушка снова оккупировала ванну. Ожидая своей очереди, я свалился на кровать в своей комнате и стал размышлять.

О чём?

Глупый вопрос.

Все мои мысли были о подземельях, принцессах и огромных роботах. В своё время я читал про человека, который научился видеть осознанные сновидения и полностью выпал из реальности. Она стала ему безынтересна. Он был богом своего собственного мира и, если уж выбирать между жизнью заурядной и божественной, выбор это более чем очевидный.

Впрочем, я хотя и осознавал себя в своих сновидениях, имел над ними едва ли не меньше власти чем над реальностью.

Множество раз на протяжении последних нескольких дней я задавался вопросом, зачем я занимаюсь тем, чем занимаюсь? Зачем я гуляю в мире снов? Зачем повышаю свою стабилизацию? Зачем старательно выискиваю знания и сокровища?.. Я делаю это не из простого азарта, и не потому, что питаю непреодолимую жажду власти, нет, у меня были другие причины.

Более благородные? Отчасти.

Мне хотелось узнать тайну дневника моего предшественника. Что скрывают последние страницы? Куда он исчез? Что произошло? В этой книге были ответы на все вопросы, и стабилизация была моим ключом.

Ещё меня подстёгивало чувство долга и ответственность. Я помог принцессе не только ради награды. Она сама это понимала. Если бы в тебе не было благородства, сказала она мне… Оно было. Мы оба это знали. Награду она предложила не для того, чтобы купить мою помощь, но из-за собственного чувства вины, что пользуется моей добротой.

Впрочем, пусть. Для этого, доброта, собственно и нужна — чтобы ею пользовались.

Тоже самое можно было сказать и про Ямато. Здесь всё более немного более запутано. Не я втянул девушку во всю эту передрягу со стражами, но, если я её сейчас брошу, ей придёт конец. Это было очевидно. А значит делать этого было нельзя. Да и, если признаться, за остальных детишек в её классе у меня тоже побаливало сердце. Икари явно не вывозил свою ношу в одиночку, а значит мне и дальше придётся играть для этих дурачков маму-утку.

Ха… Было бы намного проще, если бы я был обыкновенным эгоистом, которому всё равно на всех и вся. Но у меня не получается. Я просто не представляю, что мне тогда делать. В кино герои — всегда добрые персонажи. Мне будет сложно смотреть фильмы, если сам я буду ублюдком. Книжки тоже не почитаешь, они в основном про мораль и сочувствие. Без первого и второго нет никакого интереса узнавать истории других людей. Что там ещё остаётся?.. Женщины и алкоголь? Было, скучно. Вот и получается, что, дабы вести жизнь полного ублюдка, нужно быть довольно глупым человеком.

На моих губах вытянулась улыбка.

Я сейчас рискую сойти за одного из тех напыщенных интеллектуалов, которые «мечтают» сделаться дураками. Нет, не мечтаю. Мне моя жизнь нравится. Она нравилась мне раньше, когда я бродил по миру в поисках смысла. Нравилась недавно, в своей спокойной фазе. Нравится сейчас, когда я рыскаю по миру сновидений и пытаюсь спасти… Как там говорил мой предшественник? Всю вселенную… Потому что это интересно, вот почему.

Впрочем, многовато откровений для одного раза. Я уже было собирался подняться, как вдруг раздался крик:

— Дядя! Эм… У меня одна проблема.

— Иду.

Опять, что ли, слив забился?..

Я приоткрыл дверь ванны и зашёл.

В светлой комнате вздымался белый пар, зажённый электрическим светом.

Таня стояла возле ванны. В одной руке у неё было красное полотенце с синим узором — Тадж-Махал. В другой — белое. Сама девушка была совершенно голой и мокрой. Её влажные тёмные волосы, впервые не заплетённые в хвостик, спадали на тонкие плечи и накрывали грудь.

— Не могу выбрать, какое полотенце?.. — сказала она, давя улыбку, но, как будто, с комком в горле.

— Белое, — сказал я и вышел за дверь.

Я вернулся в свою комнату, вытянул ящик стола и стал рыться в поисках сигарет. Потом вспомнил, что их у меня нет, открыл окно и сделал глубокий вдох. Пахло деревенской ночью — душный коктель из травы, злаков и навоза.

Может, вылезти прямо сейчас на улицу и броситься в лес? И вернуться глубокой ночью, часов эдак через пять. Нет, у меня график, нужно спать, а на улице я не засну. Да и Таня может отправиться на поиски, я её знаю, слишком хорошо знаю, с тех самых пор, два года назад, когда она впервые попыталась меня совратить.

Тогда это было совсем неприятно.

Теперь? Немного легче, она подросла, но всё равно очень, очень сложно.

Я говорил, что я хороший человек?

Я хороший человек.

Раздался неловкий стук.