На трибуне и дома

Кара Сейтлиев
100
10
(1 голос)
0 0

Аннотация: «Библиотека Крокодила» — это серия брошюр, подготовленных редакцией известного сатирического журнала «Крокодил». Каждый выпуск серии, за исключением немногих, представляет собой авторский сборник, содержащий сатирические и юмористические произведения: стихи, рассказы, очерки, фельетоны и т. д.

Книга добавлена:
8-03-2023, 13:01
0
163
6
На трибуне и дома

Читать книгу "На трибуне и дома"



*

Авторизованный перевод с туркменского

Анисима КРОНГАУЗА

Рисунки И. СЫЧЕВА

М., Издательство «Правда», 1959

БЕЗ СКИДКИ!


Промолвил однажды
Мой друг осторожный! —
Чуть-чуть деликатней
Пиши, если можно.
Считался Курбан
Замечательным малым.
Зачем ты его
Обозвал феодалом?
Бесценен Гасан
За вином и за чаем.
Зачем ты его
Называешь лентяем?
Гюзель,
Что стояла
За импортной склянкой
С духами «Коти»,
Оскорбил ты мещанкой.
Учтивость и вежливость
Движут Керимом,
А ты обзываешь
Его подхалимом!
Присел Баймурад
В ресторане за столик,
А ты уже сразу
Кричишь алкоголик!
Зачем, стихотворец.
Так строго их судишь?
Они же, по сути,
Хорошие люди!
— Конечно,—
Сказал я,—
Они неплохие.
Но, дверь в коммунизм
Открывая впервые,
С собой не захватим
Мы их пережитки,
Напрасно они
Собирают пожитки.
Пусть каждый из них
Человек и хороший.
Но сбросить пора
Эти старые ноши.
Остатки чужой,
Отживающей жизни
Ни им и ни нам
Не нужны в коммунизме.

ТАМАДА


Едва запахнет пловом,
Едва учует той,
Туда бежать готов он
Бессменным тамадой.
Кричит:
— Ура! Победа!
Чуть зашипит шашлык,
Завяжется беседа.
Развяжется язык.
Как будто он листает
Пословиц толстый том.
Талантом он блистает
За праздничным столом.
С утра ходивший хмурым,
Он весел и остер.
Орудует пампуром.
Как шпагой мушкетер.
Он шутит без простоев,
Находчив и толков…
Но этот рыцарь тоев
В рабочий час каков?
На службе он скучает,
День высидев с трудом.
Талантом не блистает
За письменным столом.
А ведь неплохо было б,
Когда бы для труда,
Хотя б немного пыла
Оставил тамада.

НА ТРИБУНЕ И ДОМА


Увлеченный речью бурной
Про сегодняшний момент,
Встал над маленькой трибуной
Колоссальный монумент.
Он стучал в волненье пылком
По трибуне кулаком,
Тряс эпическим затылком
И эпическим брюшком.
— Мы давно не феодалы! —
Рассекал он тишину.—
Нам, конечно, не пристало
Угнетать свою жену!
Называл ее рабыней
Муж в былые времена.
Наша женщина отныне
Нам, товарищи, равна!
Были мы довольны речью,
Хоть оратора качай…
Он сказал:
— Прекрасный вечер!
Приглашаю вас на чай!
Мы пришли.
В одной из комнат,
Где царила тишина,
Промелькнула тенью темной
Молчаливая жена.
И, вперед подавшись грудью,
Он как стукнет кулаком: 
— У меня, ты видишь, люди!
Почему ж заходишь в дом?! 
А она, надвинув бёрик[1]  
И к устам прижав яшмак[2],
Убежала… 
Чай стал горек, 
Стало жестко на кошмах. 
Стало стыдно с феодалом
Говорить нам. 
В тот момент 
Над дымком цветных пиал он
Восседал, как монумент. 

ЛОДЫРЬ И «ТОКМАК»

Ты меня не принуждай
К делу без причины.
Сладкий сон.
Зеленый чай —
Вот удел мужчины.
Не один в колхозе я.
Подремлю, и, право.
Поработают друзья
За меня на славу.
Я люблю их, как родных,—
Каждый там работник —
И как следует за них
Отосплюсь сегодня.
На кошме,
И на ковре,
И на пестром ситце,
И в обед,
И на заре
Мне неплохо спится.
Я люблю поспать, чтоб слух
Не тревожил мне петух,
Чтоб жужжаньем муха
Не касалась слуха.
Чтоб моторы тракторов
И машин молчали,
Чтоб ребята со дворов
Громко не кричали.
То мурлычу. 
То храплю
В наслажденье долгом,
Спать умеючи люблю,
Спать умею с толком.
Только раз журнал «Токмак»
Мне отвел страницу. 
С той минуты мне никак
От нее не спится.
От нее покоя нет. 
Прямо, не поодаль
На странице мой портрет,
Снизу подпись: «Лодырь».
Спать ложусь —
Журнал «Токмак»,
То есть колотушка,
Загремит над ухом так,
Словно это пушка.
Видно, всех лекарств, друзья.
Мне «Токмак» полезней.
Не страдаю больше я
Сонною болезнью.

ТРАКТОРИСТ МУРАД

Тракторист Мурад ничуть не
робок.
Он в колхозе слыл передовым
И вескою ранней сеял хлопок
Способом квадратно-гнездовым.
Все б у тракториста шло на славу,
Если б в поле —
Люди говорят —
Он бы не сворачивал направо
И налево,
Нарушая ряд.
Спрашивал Мурада терпеливо
Председатель:
— Что за чудеса,
Почему все время сеешь криво,
И куда глядят твои глаза?
«Что произошло в разгаре сева? —
Удивлялся сам себе Мурад.—
То сверну направо,
То налево
И все время нарушаю ряд?»
Объяснил друзьям он, не
скрывая:
— Сеять прямо очень я хочу.
Только шея у меня кривая —
Наклонилась к правому плечу.
Кто-то посоветовал с улыбкой:
— Загляни к хирургу!
А другой:
— Влево забирай, учтя ошибку,
И не уклонишься от прямой.
Не смеялся только председатель:
Лучше не обманывай людей,
Шея у тебя ровней, приятель,
Даже самых стройных тополей,
Но туда ты наклоняешь шею
И туда сворачиваешь ряд.
Где платочки яркие алеют
И глаза лукавые горят!
И такое внес он предложенье
(Запишите это в протокол!):
«В поле пусть Жерен во время сева
Перед трактористом держит кол».
И когда Жерен на пашне села,
Ряд ровняя.
Стало легче нам;
Тракторист Мурад во время сева
Больше не смотрел по сторонам.

Я УПОЛНОМОЧЕННЫЙ

Меня к начальству вызвали весной.
— Два месяца ты будешь, — мне сказали,—
Уполномоченным на посевной.
Я возразил:
— Но справлюсь я едва ли!
— Справляются же люди! — мне сказали.
Скорей в Мары!
Затем в Векил-базар!
Молниеносно путь закончен длинный.
— Привет, уполномоченный! — сказал
Мне секретарь,
Садясь со мной в машину.
В Векил-базаре путь закончен длинный.
Пять дней мне демонстрировал район
Товарищ, отложив дела другие.
Потом второй ко мне был прикреплен.
Я удивлялся,
Видя все впервые,
Но сам молчал:
Пусть говорят другие.
Я ждал, что обратится бригадир
Иль председатель подойдет с вопросом.
Но из машины сам не выходил.
Протягивал:
— Курите папиросы…
Но, мол, не задавайте мне вопросы.
И, к счастью, непосредственно меня
Вопросы о посевах, удобреньях
Ни разу не коснулись.
И, храня
Ответственное собственное мненье.
Молчал я о посевах, удобреньях.
В Векил-базаре неплохой народ.
Везде меня с почетом принимали
И, посевную двигая вперед,
Как будто бы меня не замечали.
Прекраснейший народ в Векил-базаре!
Что сроки сжаты,
Что не ждет весна.
Они отлично понимали сами.
Где грядка послабей,
А где сильна,
Возделана упорно их руками,
И без меня все разбирались сами.
Так завершился по району сев.
Теперь настало время для отчета.
И, возвратившись,
В кабинет свой сев,
Стал ожидать звонка я от кого-то,
Кто от меня потребует отчета.
Но много новых дел нашлось, друзья,
До осени забыли мы про хлопок…
Таких уполномоченных, как я.
Что сельских и не видывали тропок,
Поменьше надо посылать на хлопок.
Они и с бригадиром плов съедят
И выпьют с председателем кок-чаю,
Но пользы делу от таких ребят
Я, честно говоря, не обещаю.
Для них и в Ашхабаде хватит чаю.

РУБАХА-ПАРЕНЬ

Есть такая поговорка
У туркменского народа:
Что пустыни нет без волка
(Мол, в семье не без урода).
Но герой мой не урод,
А совсем наоборот.
Ежедневно для красы
Подстригает он усы.
Смотрит щеголем,
Ходит гоголем.
В каждом деле проявляет
Эрудицию.
Пьет вино и рассуждает
Про кондицию.
Про кебаб, шашлык и плов
Скажет много мудрых слов.
Хоть писать он научился
Лишь каракули,
Разбираться наловчился
Он в каракуле.
Впрочем, лучше он знаком
С собственным воротником.
Он уверенно, не робко
Говорит о пользе хлопка:
— Хлопок белый?
Мне подходит!
Утверждаю смело я:
Говорят, рубашки в моде
За границей белые.
Делать шелк — нет выше долга.
Что за благородство!
Мне пижамы шьют из шелка!
Я за шелководство!
Рыболовство — Это ценно.
Рыбакам почет.
Безусловно, рыбка с хреном
Под коньяк пройдет.
Но спросите у такого.
Где и кем работает,
Он в ответ процедит слово
С крайней неохотою:
— От работы люди сохнут,
От работы мухи дохнут…
Будет очень странным
Ваш вопрос:
К стойке ресторанной
Он прирос.
— Мне трудиться? Вот еще! —
Скажет с удивлением.
На людей работающих
Смотрит он с презрением:
На спешащих на работу
Хлопкоробов, шелководов,
Фирюзинских пастухов
И каспийских рыбаков.
Нравы потребительские
У такого с детства.
Кутит на родительские
Трудовые средства.

ОПРОВЕРЖЕНИЕ


Однажды я иду,
И вдруг машина.
Взлетела пыль,
Умолк мотора гул,
И вышел представительный мужчина
И, глянув на меня,
Едва кивнул.
Затем прошествовал к калитке
важно,
«Прошу ко мне!»
Небрежно оброня.
Так это ж он сидел,
Мой однокашник,
На третьей парте,
Слева от меня!
В сад заходить я не хотел, поверьте,
Но любопытством слишком был
влеком.
А он, как шпагу,
Протянул мне вертел:
— Давай-ка повоюем с шашлыком!
Тень яблонь и тахта к твоим услугам.
В моем саду, смотри, не заскучай!
Зеленый чай всегда кипит для друга,
И к шашлыку найдется «белый чай».
Шашлык кипит
На угольках мангала.
Хозяин затевает разговор:
— Тебя моя машина напугала?
О, у меня отчаянный шофер!
Я сам его учу:
«Гони, как ветер,
Не уступай другим!»
А он и рад…
Но что ты скажешь про деревья эти?
Вот яблоня.
Вот груша,
Вот гранат.

Садовник их выращивал известный,
И лучший архитектор строил дом.
Я раньше жил на даче слишком тесной —
В трех комнатах ютились мы вдвоем.
Теперь просторней дача.
Но, пожалуй,
Я в будущем соседнюю возьму:
В одном дому с женой
Мне не пристало
Жить самому
По рангу моему.
Под окнами моими,
Возле дома.
Пойдем,
На это место погляди,
Велел я,
Чтоб прорыли водоемы,
И будет рыбок там —
Хоть пруд пруди.

Здесь виноград на все найдется
вкусы,
Здесь, как янтарь, на солнце алыча,
И вишни,
Как рубиновые бусы,
Чуть выйдешь в сад,
Касаются плеча.
Гранат сюда привезен
Из Сумбара,
Из Самарканда
Вывезен урюк…
Еще прибавить бы
Хоть три гектара!
Ведь у меня размах,
Ты помнишь, друг!
…Шофер принес нам свежую газету.
Отпрянув от газетного листа,
Мой «старый друг» вдруг закричал:
— Да это
Подсиживанье,
Сплетни,
Клевета!

Здесь пишут,
Будто я построил дачу,
В карман казенный руку запустил,
Здесь говорят еще.
Что я в придачу
Колхозный сад и землю захватил.

Что собираюсь расширять владенья
Еще на три гектара,
И к тому ж,
Что занимаюсь рыборазведеньем
Под сенью яблонь,
Алычи
И груш.
Все клевета!
Ты этому свидетель.
Как старый друг,
По-дружески прошу:
Опроверженье напиши в газете…
И я сказал:
— Что видел, опишу.

«КНИГОЛЮБ»

Жил в городе известный книголюб,
Заказывал для книг шкафы резные,
Выписывал изданья подписные
И прочие…
Был книголюб не скуп.
Мы повстречались в книжном
магазине.
Поднес он темно-красный том
к лицу,
Потом зеленый взял
И светло-синий…
— Мне отложите,—
Молвил продавцу.
Мне стало ясно:
Здесь он завсегдатай,
Почетный гость.
Просил доставить он
Тома восьмой, девятый и десятый…
— В Гомера, между нами, я
влюблен…
Он говорит о том,
Потом об этом,
Ведет такой о книгах разговор.
Как будто с древнегреческим поэтом
На дружеской ноге он с давних пор.
Я оробел, начитанность ценя,—
Пришлось прочесть немало человеку!
И он однажды пригласил меня
К себе…
Верней, в свою библиотеку.
Вхожу и вижу:
Полки выше гор,
Шкафы до потолка, подобно скалам;
То золото,
То светлый коленкор…
Как много книг!
Как много прочитал он!
Я подошел —
Люблю я а книгах рыться,
Готов и ночи коротать и дни!
Перелистать успел я две страницы…
Но он сказал:
— Испортятся они,
Ни пятнышка на книги не легло,
Я дорожу богатствами своими.
Рассматривайте их через стекло, —
И рядом стал, залюбовавшись ими.
Я не сумел согнать улыбку с губ.
Какая небывалая забота!
Большой любитель
Этот «книголюб»
Не книг —
А золоченых переплетов.

ПОРТРЕТ ЛЮБИМОЙ


Скачать книгу "На трибуне и дома" - Кара Сейтлиев бесплатно


100
10
Оцени книгу:
0 0
Комментарии
Минимальная длина комментария - 7 знаков.
Книжка.орг » Юмор: прочее » На трибуне и дома
Внимание