Маэстро, точите лопату!

Страшная бойня

Афоризмы весьма украшают жизнь.

На свете есть миллион афоризмов. «Плутархов нет, но архиплуты есть», — сказал в свое время Я. Осипович.

«К прекрасному можно привыкнуть, — гласит индийская мудрость, — к безобразному ж — никогда».

Есть, бесспорно, твердые афоризмы. Никто не оспорит Я. Осиповича. Я. Осипович стоит скалой.

Но индийская мудрость порушилась. Город Инча опроверг индийскую мудрость: он привык к безобразному.

Так бывает. Каждодневно бросаясь в глаза, безобразность становится, скажем, терпимой. С нею не борются, к ней попривыкли Проходит еще десять лет — и она уже норма жизни. И надо приехать издалека, может быть, из Москвы, чтобы всплеснуть руками и разозлиться.

В Инчу отпускник приехал из Москвы. В дырчатой летней шляпе шел он на почту, но вдруг легкое дуновение ветра покачнуло его.

Нет, не индустриальная Москва, не одиннадцать месяцев напряженной работы довели человека до шатаний под ветром. Отпускника пошатнул не ветер, а запах, навеянный им.

На земле насчитывают семь тысяч запахов, включая подводные. Но тут был, наверное, 7001-й.

— Боже! — воззвал отпускник, держась за забор. — Что это пахнет?

В этот миг над забором поднялся мужчина с граблями. Нос его от вони был зажат бельевой прищепкой.

— Эт, миляга! — прогнусавил человек с граблями. — Ты, знать, приезжий! Наши-то с прищепкой привычны ходить. На вот, зажмись. За детсадом трупильня, цыган топит на сало собак. Эвон в том доме, под жестью. Полтораста собак в месяц давит.

Возле страшного дома в пыли копошились щеночки. Кровавое зрелище представало глазам. Свежезарезанный кот висел на стенке сарая. Полумертвые псы задыхались на ржавых цепях. Еще двадцать штук рыли землю, вращая глазами.

— А коза! — закричал отпускник. — Посмотрите, вся в мухах!

— Гниет животная, — пояснил местный житель. — Гля, и вымя отпало. Он больную скотину со всей округи везет, в корм собакам да свиньям. Падло тоже привозит, лошадь либо телка. Он сразу собаку убьет, копи шкура хорошая. А ейным мясом других собак кормит, покуда шкура у них не взлучшеет. За хорошую шкуру два рубли берет выручки. Сучья вымя выносит в продажу на рынок, сало собачье от кашля.

— Невозможно! — сказал отпускник. — Это тут, в самом центре? И люди не жалуются?

— Жалились! — вспомнил прохожий. — Первые три года как жалились. В Киев, в Чернигов. А оттуда инчанским властям на усмотрение шлют. А нашим властям Яня полезный, В автомобиль казенный под ноги чьи шкуры кладут? Соображать надо! Опять же прохоря да унты для охоты пошивают с чего?