Крыса из нержавеющей стали (сборник)

Глава 24

На лица приспешников Сапилоте стоило посмотреть, но на рожу их шефа – особенно: его пергаментная кожа побелела, поросячьи глазки под густыми бровями норовили вылезти из орбит, нижняя губа судорожно дергалась. Он прижал руку к лицу, шатаясь, пересек комнату и плюхнулся в кресло. Казалось бы, после двух столетий жизнь любому надоест. Любому, но не ему, видимо, он слишком привык жить. Я вновь заговорил и, помня о пистолете у моего лба, слова подбирал тщательно:

– Ты покойник, Сапилоте. Если, конечно, вовремя не получишь противоядие. Убери от меня своего пса!

Сапилоте поднялся, проковылял к Оливере, схватил его за ухо и, повернув, дернул. Полковник взвыл и выронил пистолет, который, к счастью, не выстрелил.

– Поставьте пленного на колени! – приказал Сапилоте, и солдаты тут же выполнили его приказ. Сапилоте оттолкнул Оливеру и навис надо мной, дыша в лицо чесноком. – Говори, где противоядие!

– Где оно, знаю только я. Если в ближайшие три часа тебе сделают укол, ты будешь жить. Неизвестный на вашей планете вирус сейчас разносится кровью по твоему организму. Твои доктора не поймут, и не надейся. Первые симптомы приближающейся смерти ты уже наверняка ощущаешь – тебя лихорадит. Температура будет подниматься, пока жар не разрушит мозг. Чувствуешь покалывание в кончиках пальцев? Скоро их парализует и паралич постепенно охватит все твое тело, член за членом…

Завизжав, он поднес пальцы к лицу – они побелели. Не переставая визжать, он сделал шаг назад, пошатнулся и упал бы, но подоспели двое солдат, подхватили его под руки, отволокли к письменному столу и усадили в кресло.

– Вели своим людям снять с меня кандалы и убираться прочь, – распорядился я. – Оливера пусть останется, еще пригодится. Отдавай приказы! Живо!

Дрожащим голосом Сапилоте отдал приказы. Как только с меня сбили кандалы, я добрался до кресла и упал в него. Оливера замер рядом, прижимая ладонь к уху, между его пальцами сочилась кровь.

– Оливера, слушай мои инструкции. Отдай по телефону приказ, чтобы захваченного прошлой ночью пленного освободили и доставили живым и невредимым в отель «Гран Парахеро» в Пуэрто-Азул. Сообщите ему номер здешнего телефона, и он, благополучно добравшись, позвонит сюда. Когда услышу его голос, поговорим о противоядии. Чего стоишь, время тянешь?

– Исполняй! – прорычал Сапилоте и, убедившись, что Оливера опрометью бросился к телефону, повернул голову ко мне. – Противоядие… Где оно? Мне все хуже, я весь горю внутри!

– Ничего, в ближайшие три часа не умрешь, хотя и будешь чувствовать себя все хуже и хуже. Противоядие поблизости, тебе его доставят, едва получат мое распоряжение по телефону. А позвоню я не раньше, чем выберусь отсюда живым.

– Кто ты?

– Твоя судьба, старик, твой черный ангел, сила, которая низвергнет тебя. Но не теряй понапрасну времени, пошли за моей одеждой. Видишь, Оливера уже освободился, пусть сбегает.

– Какие гарантии, что, отпустив тебя, я получу противоядие?

– Мое слово, старик, но выбора у тебя нет. Отдавай приказы!

Телефон зазвонил чуть меньше чем через два часа. Сапилоте к тому времени почти впал в коматозное состояние; вокруг него суетились доктора, сгоняли температуру жаропонижающими препаратами, но остановить прогрессирующий паралич конечностей они были не в силах. Диктатор уже не ощущал собственных ног и рук и при первом звонке телефона лишь слабо булькнул.

Я поднял трубку.

– Ди Гриз на связи.

– Тебе сильно досталось, милый? – послышался из трубки голос дорогой Анжелины.

– Не слишком. Как Боливар?

– Сидит рядом. Ест. Выбирайся побыстрей оттуда.

– Уже в пути, милая.

Я швырнул трубку и, не оглядываясь, вышел. Мои инструкции выполнялись в точности: перед подъездом ожидал автомобиль с шофером – дверца нараспашку, двигатель тарахтел. Едва я сел, автомобиль сорвался с места и понесся к аэродрому. На взлетной площадке стоял мой вертолет, вычищенный и дозаправленный. Я немедленно взлетел и, сделав круг над аэродромом, на полной скорости направился на север. Минут через пять рядом появилась тяжеловооруженная машина, Джеймс в кабине помахал мне рукой, из динамика послышалось:

– Молодчина, па! В небе – никого. А если кто и появится, я вмиг его собью.

– Хорошо. Посылай Сапилоте имя и адрес доктора в Приморосо, и жмем прямиком домой. Денек выдался не из легких.

На пути в Пресидио я заглянул к доктору, заручившись его обещанием не выходить весь день из дома и сделать обратившемуся к нему пациенту инъекцию, вручил ему кошелек с деньгами и наполненный шприц. Доктору у Сапилоте обеспечен весьма теплый прием. У доктора я, казалось, побывал лет сто назад, а на самом деле – утром.

На полпути к замку де ла Роса мы с Джеймсом нагнали весь наш небольшой воздушный флот. Остальные покинули Пуэрто-Азул, как только вернулся Боливар. Быть в досягаемости диктатора, когда он, получив укол, оправится от болезни, никому не хотелось.

Приземлились мы все вместе. Бок болел все сильнее. Повернув ключ в замке зажигания, я вылез из вертолета. Первым ко мне подбежал Боливар: лицо в синяках, под рубашкой повязка. Перехватив мой взгляд, он улыбнулся.

– Довольно легко отделался. Так, ногами малость попинали, пока тащили. Ты выглядишь хуже.

– И чувствовать себя буду значительно хуже, если в ближайшее время не приму обезболивающее. Принеси аптечку.

– Она со мной. Мама мне все рассказала. – Сын делал мне укол, и его лица я не видел. – Спасибо, отец… Даже не знаю, как тебя благодарить…

– И не надо. Если бы я попал в подобную передрягу, уверен, ты бы сделал для меня то же самое. А теперь веди меня к мягкому креслу и крепким напиткам, а я расскажу… Осторожней, ребра! – закричал я, видя, что подбегает Анжелина и хочет обнять меня. – Поддерживайте меня лучше под руки. И пусть док осмотрит мои ребра.

Маркизу, должно быть, уже сообщили о моих подвигах, и, завидев меня, он распростер объятия. Но его знаком остановил Джеймс.

– Давайте устроим вечеринку, – предложил я.

– Шампанского! – закричал де Торрес. При таких темпах его винные подвалы скоро опустеют. – Лучшего! О геройстве этих часов будут сложены легенды!

Мы расселись по креслам и подняли бокалы. Вскоре по моему телу разлилось блаженное тепло; шампанское было действительно из лучших. После того, как мой стакан наполнили трижды, я, оставляя мрачные подробности и преувеличивая, где надо, неспешно повел рассказ о своем визите к диктатору:

– …Положив трубку, я спокойно вышел. Доехав на автомобиле до аэродрома, пересел в вертолет. И вот я здесь, с вами, пью шампанское.

– Потрясающе! – вскричал маркиз. – Нужно обладать невероятной отвагой, чтобы, как вы, пойти в логово смертельно опасного врага.

– Уверен, маркиз, для своего сына вы бы сделали то же самое.

– Конечно, но удачный случай выпал не мне, а вам. И какая поразительная храбрость – нести смертельно опасных микробов на кончиках пальцев…

Конец его фразы потонул во взрыве всеобщего хохота. Анжелина склонилась и похлопала его по плечу.

– Не обижайтесь, маркиз, мы смеемся не над вами, а над дурнем Сапилоте. Самое потешное во всей этой истории, что мой муж не способен убить кого-либо. Он не ввязался бы в операцию, будь хотя бы малейшая вероятность, что умрет человек. Даже такой гнусный, как Сапилоте.

Маркиз недоумевающе моргал.

– Это выше моего понимания.

– Никакого смертельного вируса не было. Ногти покрывали безвредный пиретоген и анестезирующее. От первого у Сапилоте поднялась температура, от второго занемели конечности. Оба препарата действуют не более четырех часов, поэтому такой срок и был назначен.

– Но доктор?.. Инъекция?..

– Инъекция – безобидный биораствор. Теперь вы понимаете, в чем хохма? Смертельная болезнь диктатора была пустым блефом! Мой муж – не только величайший из героев Галактики, но и величайший пройдоха и актер!

В показной скромности я опустил голову. То, что сказала жена, – чистая правда и, по-моему, всем очевидная.