Тайга

* * *

Завтракали в молчании. Доедали холодную вчерашнюю рыбу. Запивали какао. Сочетание странное, но в нашем положении выбирать не приходилось. А еще все украдкой бросали взгляды на обгорелые Юркины сапоги, на разломанный стул, на игральные карты, для чего-то сложенные неровной стопочкой. И каждый думал о прошлой ночи. Каждый размышлял о своем.

Это буквально читалось в нервных движениях, взглядах. В самом конце завтрака Колька предложил:

— Я тут недалеко голубику видел, должно быть поспела уже. Кто со мной?

Я думал, что сейчас соберется целая компания. Никто бы не отказался от сладкой ягоды. Но нет, все испортила Наташа.

— К черту ягоды, — сказала она, — никуда не денутся. Завтра соберем. Я предлагаю принести все наши находки и этому твоему, — она кивнула на Санжая, провела ладонью по повязке, — хозяину вернуть. Кто за?

Здесь все молча начали поднимать руки. Первой была Зиночка, потом Эдик, Юрка, Колька…

Руку поднял и я. Не потому что у меня были шаманские цацки. Просто так, чтобы понять, к чему это решение приведет. Найдется таинственная пропажа — золотой онгон, или нет.

Не стал голосовать только Тоха.

— Я с вами, сказал он, — не поднимая руки, — только у меня ничего нет. Мне нечего возвращать.

— Единогласно, — заключила Наташа. — Тогда сейчас все приносим сюда и потом сразу идем к могиле.

— А чего нести? — удивился Эдик. — Все лежит под навесом в одном месте. Разве что, кроме золотого медведя и твоих бус.

Наташа дернула рукой к шее, нервно потеребила ворот.

— Ожерелья у меня теперь тоже нет, — сказала она, — я не помню, куда оно подевалось. Я его хозяину отдала.

Эдик сбегал под навес, принес обычную авоську с большим газетным свертком на дне.

— Все здесь, — сказал он, держа свою ношу на вытянутой руке, как ядовитую змею. — Больше ничего ни у кого не осталось?

— У меня нет, — ответила ему Зиночка.

Остальные покачали головами.

— Тогда что? Пошли?