Тайга

* * *

Сначала мы его не заметили. Утром было как-то не до того. Встали не выспавшиеся. Втроем в палатке на трезвую голову оказалось тесновато. Колька что-то бурчал, Юрка пытался оправдываться, впрочем, не слишком искренне.

Потихоньку поднялись все. Занялись повседневными делами. Запалили костер. Налили чайник. Сварили кашу. Даже успели поесть.

Юрка развалился на траве, сунул в рот какой-то стебелек с метелкой на конце и, глядя в небо, сказал:

— Надо плыть на рыбалку. Кто сегодня со мной?

— И за грибами бы сходить, — поддержал его Санжай.

— Я хочу за грибами! Я! — Зиночка с готовностью вытянула руку.

Эдик поднялся во весь свой немалый рост, приложил к глазам козырьком ладонь, глянул на блестящую от солнца воду, начал:

— А я за рыбой мо…

Тут он запнулся, подался вперед и тихо выругался:

— Твою ж мать!

— Эдик! — Зиночка возмутилась. — Мы же договаривались! Ты обещал!

— Да помню я, помню.

Он обернулся, только посмотрел совсем не на негодующую девушку.

— Тоха, иди сюда. Глянь, что там?

Вместе с Антоном поднялись и мы с Санжаем. И Юрка.

— Что там? Как думаете? — Эдик ткнул пальцем куда-то влево. — Мне кажется?

Ему не казалось. Слева сразу за зарослями камышей темнело что-то длинное, большое. Я почему-то тут же решил, что это человек. Точнее, труп. Больше здесь просто нечему было так выглядеть.

— Вашу мать, — повторил за Эдиком Антон. — Дождались.

— Плыть надо, — подытожил Санжай. — Плыть и на месте смотреть.

— Чего смотреть? И так все ясно. — Юрка старался говорить шепотом. Но в наступившей тишине каждое его слово прозвучало набатом.

Я быстро глянул на Зиночку. Как бы у нас тут сейчас не случилось истерики. Но девушка словно окаменела. Она не отрываясь смотрела на озеро. Не шевелилось и почти не дышала. Взгляд ее не выражал ровным счетом ничего. И это было плохо. Я попытался припомнить, что нужного видел в аптечке, не смог, поэтому решил, что буду действовать по обстоятельствам.

— Багор бы. — Антон впервые за все время был растерян.

— Где я тебе его возьму? — Эдик даже не возмутился, ответил совершенно серьезно.

— Да ясно. Плывем?

— Угу.

— Я не поплыву. Я вообще покойников боюсь! — Юрка сделал шаг назад, словно собирался сбежать.

— Тебя никто и не просит, — отрезал Тоха. — И без тебя справимся.

Он первым подошел к лодке, легко столкнул ее на воду.

— Что там? Что?

Зиночка вдруг словно отмерла. У нее не было ни сил, ни желания верить в очевидное.

Колькино лицо смягчилось. В нем появилась такое сожаление, такие нежность и грусть, что даже мне стало не по себе.

— Не знаю пока, — сказал он.

— Это Гена?

Иногда мне казалось, что у Наташи чувство такта отсутствовало напрочь. Благо, Зиночка ее не услышала. Слишком была занята другим. Она неотрывно смотрела на лодку, на Эдика, гребущего веслами. Движения у него были нервные, дерганные. Лодка то чуть подлетала вверх, то клевала носом. До места они добрались удивительно быстро. Остановились, уставились на воду.

— Ну, что там? — Зиночка неожиданно дернула меня за рукав, словно я был там, а не тут вместе с ней. — Что?

И тут Антон привстал, обернулся к нам, покачал головой и скрестил перед собой руки. В девушке будто сработал детонатор.

Она закричала в голос, согнулась пополам, боком завалилась на землю. Завыла. Без слов. На одной вынимающей душу ноте.

Наташа присела рядом, сгребла подругу в охапку.

— Зин, Зиночка, не плачь. Мы же еще ничегошеньки не знаем.

Только ее слова были не нужны. Они не могли помочь ничем. Зина выла. Выливала горе, переполнявшее ее изнутри.

Вновь плеснули весла, и лодка направилась в обратный путь. На этот раз греб Антон. Эдик сидел сгорбленный, с одной рукой, опущенной в воду. Он словно окаменел. Всем стало страшно. Опять. Как в ту ночь, когда по наши души явились мертвецы.

Тоха греб медленно. Все время подруливал одним веслом. Груз заворачивал лодку вбок. До берега оставалось метров двадцать, когда парень крикнул:

— Миш, Зину убери! Ненужно ей это видеть!

Черт, конечно же ненужно. Я прекрасно представлял, что происходит с телами, лежавшими в воде. Зрелище малоприятное, мягко говоря. И приказал Наташе:

— Отведи ее подальше, к палаткам.

Ната понятливо кивнула, поддела подругу подмышки.

— Вставай, пошли отсюда. Нам с тобой надо уйти.

— Не пойду!

— Пойдешь, — в голосе Кольки прорезался металл, — а не пойдешь, я тебя понесу. И буду держать, чтобы не лезла, куда не стоит!

Девушка затихла. Сломалась. Послушно поднялась. Позволила себя увести. Сразу стало немного легче.