УГРО: операция «Волкодав»

* * *

Хата Кирпича была слишком мала, чтобы вместить всех участников сходки. Да и оставаться в ней уже было нельзя, после покушения.

Поэтому мероприятие назначили за городом, в одном из дачных массивов недалеко от реки. Дом выстроен на славу, двухэтажный, большой, просторный. Только выйдешь с крыльца и перед тобой с возвышенности сразу открывается панорама реки и город Горький.

Видно место, где Ока и Волга сливаются в один рукав. От крыльца сразу идет луг, на котором обычно пасутся коровы. Он доходит до реки, где летом купаются ребятишки. Вдали стоят другие дома, тоже большие и светлые. Благодать, да и только.

К месту проведения сходки главари банд приехали вечером, особо не таились. Кирпич мрачно смотрел на них через окно. Все пространство перед домом заставили автомобилями. Так и спалиться перед ментами недолго.

Ничего не боятся, думают, что это они короли города. И даже не хотят думать хотя бы на пару ходов вперед. А власти уже наверняка подготовили план, как вычистить Горький от уголовных элементов.

Он уже выяснил, кто покушался на его жизнь. Среди прибывших авторитетов этой сволочи не было. Не приехал, решил не рисковать. И правильно сделал. Иначе Кирпич его разорвал бы на части голыми руками.

Паштета жалко. Они познакомились давно, лет пятнадцать назад. До этого знали друг друга заочно. За время знакомства, переросшего в дружбу, Паштет спас ему жизнь, по меньшей мере, два раза. А еще он был незаменимым помощником. Помнил все, что нужно, всегда мог дать ценный совет.

— Ну, ты как, милый? — спросила Морозова. — Все в ажуре?

Она подошла по привычке сзади, обняла его за плечи, прижалась молодым, горячим телом. Кирпич курил самокрутку с крепким табачком и настороженно смотрел в окно. Он походил на старого матерого волка, глядящего, как волки его стаи собираются в пещере.

— Ничего, разберемся, — хрипло сказал Кирпич.

Потушил самокрутку, окурок хотел спрятать в карман, по старой лагерной привычке. Потом опомнился, подумал, что сейчас находится на воле, можно не экономить на табаке. Хотел выкинуть окурок. А потом еще раз подумал, что от тюрьмы не зарекаются и не стал выкидывать окурок.

Спрятал в карман. Туда же, где находилась заточка.

Обернулся, приобнял Клеопатру, похлопал по тугим ягодицам, сжал их. Клеопатра невероятно чувственная и страстная. Даже в его возрасте, после утренних плотских забав сейчас, вечером, он не отказался бы трахнуть ее. Сейчас бы бросить девушку в постель, сорвать с нее одежду, с ворчанием прижать к себе.

Но отвлекаться нельзя. Не время думать о бабах.

Дверь в комнату скрипнула, вошел Поздняков Василий Юрьевич, погоняло Людоед. Как-то он суровой зимой плетанул с сибирской зоны, то есть ушел в побег. В компании с тремя другими арестантами.

Долго плутал по лесам, а к людям вышел только один. Ходили слухи, что спутников использовал в качестве закуски. Поэтому и выжил. Как бы то ни было, зубы у Людоеда были острые, словно он их стачивал напильником.

Раньше он был уровнем ниже Паштета, командовал торпедами, а после гибели соратника Кирпич приблизил его к себе. Тем более, что это Людоед расколол несостоявшегося киллера и выяснил, кто организовал покушение.

— Все готово, Кирпич, — глухо сказал он. — Люди ждут.