Мент. Одесса-мама

Глава 10

— Живут же буржуи!, — недовольно бросил Савиных, когда мы вошли в квартиру супругов Акопян.

При этом его нисколько не смущало, что нас слышит Маргарита Аршаковна. Правда, женщина была слишком занята переживаниями, поэтому на слова Романа не среагировала.

Дверь она открывала сама, никто нас не встретил.

Её муж — крупный и полный мужчина лет сорока пяти лежал в гостиной на диване, на его лысую голову было накинуто мокрое полотенце.

Когда мы вошли, он издал несколько стонов, но потом всё-таки поднялся и сел. Его лицо было разукрашено свежими синяками.

— Гражданин Акопян? — спросил Савиных.

Мне, как стажёру, предполагаюсь играть вторую партию на «скрипке» и не отсвечивать. Ну и вести протокол допроса. Как же без этого…

— Да, это я. Акопян Баграт Самвелович.

— Уголовный розыск. Рассказывайте, что у вас произошло.

— Меня ограбили посреди белого дня! Представляете — позвонили в квартиру, жена открыла им дверь. Какой-то мужчина в рясе уболтал её, а потом ворвался в квартиру вместе с четырьмя бандитами.

— Можете кого-то из них опознать?

— Нет, конечно, — вздохнул Акопян. — Все, кроме священника были в масках…

— А самого лже-попа разглядели?

— Да что там разглядывать-то⁈ — в сердцах воскликнул Акопян. — Ряса, крест. Большущая борода, грива косматая аж до плеч… Священник как священник!

— Хорошо, — продолжил расспрос Савиных. — Может, голос кого-то из бандитов показался вам знаком? Манера поведения или ещё что-то в этом роде?

— Говорил только священник. Остальные просто выполняли его команды. К тому же я был сильно напуган… Не каждый день к тебе врываются в квартиру вооруженные люди…

— Ваша жена сказала, что бандиты пытали вас, чтобы вы открыли им сейф.

Акопян вздохнул

— А что — по мне не видно? Они били меня по лицу, несколько ударили в живот. Я тогда даже подумал, что всё — селезёнка лопнет, и я помру.

— Что было в сейфе?

— Деньги. В основном, червонцы. И ещё — золото.

— О какой сумме идёт речь?

Мужчина внезапно напрягся.

— Знаете… я вот так точно не могу вам сказать…

— То есть вы даже не знаете, какая сумма находилась у вас в сейфе?

Он замялся.

— Не то, чтобы не знаю, просто… — Тут он придумал как оправдаться:

— Просто я забыл. Меня же били по голове. До сих пор звон в ушах стоит.

— Хотя бы приблизительно указать можете? — настойчиво продолжал Савиных.

— Нет, не могу, — с трудом выдавил из себя Акопян. — Денег было много — это всё, что я могу сказать…

— Так и запишем. Покажите ваш сейф.

— Да-да. Он находится в спальне. Я вас провожу.

Акопян поднялся и, держась за поясницу, поковылял в семейный альков.

Большую часть спальни занимала огромная кровать. Напротив неё прежде висел восточный ковёр, сейчас он был сорван, за ним обнаружился встроенный в стену металлический сейф.

— Солидная конструкция, — изрёк Роман, глянув на него. — Сами сделали или по наследству достался?

— Ну вы же понимаете, время сейчас неспокойное. Приходится придумывать всякое, чтобы не остаться без ничего… Я купил сейф, пригласил рабочих, когда ремонтировал квартиру. Они мне его и установили.

— Давно это было?

— Года два назад.

Мы с Савиных переглянулись. Слишком много времени прошло с момента установки, вряд ли квартиру грабанули по наводке тех рабочих.

— Может всё-таки вспомните, сколько там было денег? — без особой веры в результат спросил я.

— Боже мой, я же сказал: меня били, может, у меня вовсе сотрясение мозга⁈ Разумеется, нет, — несколько агрессивно ответил Акопян.

Савиных ожёг его злым взглядом, и мужчина заткнулся.

— Так, гражданин Акопян, нам всё понятно. Более детальные сведения сообщите потом следователю — вас к нему вызовут. Ну, а мы всё, что хотели от вас узнать — выяснили. Всего хорошего.

Роман повернулся ко мне:

— Пошли, Гриша.

Мне показалось странным его поведение, однако затевать спор я не стал и послушно последовал за ним.

Мы оказались в маленьком тесном дворе, залитом солнцем.

Роман зевнул.

— Ты как — завтракал?

— Жена накормила.

— А я со вчерашнего вечера не жрамши. Давай в столовку сходим — есть тут одна, Обещаю, что не отравишься.

— Не, я сыт. Давай пока ты в столовой будешь, я похожу по двору, людей поспрашиваю?

— Зачем? — удивился он.

— Грабителей было как минимум пятеро. Двор большой — наверняка есть свидетели, — недоумённо произнёс я.

Савиных считался опытным работником. Уж он-то просто обязан знать азы розыскного дела.

— Ай! — Его лицо пробороздили морщины. — Брось хернёй маяться, Гриша. У нас что — других забот что ли нет⁈

— В смысле⁈ — теперь уже изумился я. — Людей ограбили, надо работать по горячим следам…

— Каких людей⁈ — зло воскликнул он. — Ты что — не понял, кто этот Акопян⁈ Ставлю рупь к трём: обычный ворюга! Как думаешь — почему этот тип не сказал, сколько у него унесли из сейфа?

Не дожидаясь моего ответа, он продолжил:

— Потому, что боится сказать — понимает, что можем взять его за филейное место. Стоит только сравнить его получку с тем, что у него спёрли — даже дураку будет ясно: хапает гражданин просто не в себя!

— Рома, меня его моральные качества не интересуют: произошло ограбление. Даже если Акопян обчистили робингуды — для меня ничего не изменилось! К тому же Кабанов нас по головке не погладит, когда узнает, что мы пальцем об палец не ударили, — привёл последний аргумент я.

— Я тебя умоляю! Сам увидишь — уже сегодня вечером он сообразит, что сдуру про ограбление заявил и примчится заявление забирать. Мол, я не я и кобыла не моя. Ошибочка вышла, граждане сыщики. Никто меня не грабил и всё это была неудачная шутка моих друзей и знакомых. А ты ради него подмётки топтать собрался! Не стоит оно того, Гриша — уж поверь моему богатому опыту!

Я упрямо замотал головой.

— Я не знаю, что будет вечером: заберёт он свою заяву или нет. Работаю по факту. Ограбление было? Было! Грабителей надо искать, пока они других бед не натворили? Надо. И лучше всего это делать, пока следы не остыли!

Савиных зевнул.

— Ой, Гриша — ты такой правильный, что у меня аж скулы сводит! У нас в отделе таких грабежей каждый день — вагон и маленькая тележка. И с какой такой стати мне надо ради этой воровской гниды на части рваться⁈ Я, конечно, по своим информаторам поспрашиваю — если повезёт, подскажут, кто Акопянов брал.

— А если не повезёт?

— Ну не повезёт — так не повезёт! Пошли лучше в столовку! У меня уже кишки к позвоночнику прилипли.

— Рома, давай так поступим: не хочешь заниматься этим делом — воля твоя. А я всё-таки свидетелей поищу. Идёт? — миролюбивым тоном предложил я, хотя внутри у меня всё кипело и переворачивалось.

— Утомил ты меня, стажёр! У вас в Омском угро все такие были? Или ты один — уникальный, на нашу голову свалился? Делай что хочешь! Только не вздумай вляпаться в какое-нибудь дерьмо! Я ведь вроде как за тебя отвечаю, — устало вздохнул Савиных.

— Рома, будь спок. Не первый раз замужем.

— Лады. Но чтобы к двум часам был в кабинете как штык. С докладом! — объявил Савиных.

Я до последнего надеялся, что в нём проснётся совесть, и мой наставник останется со мной, но… чуда не произошло. Я остался один на весь большой двор.

К поквартирникам мне было не привыкать, к тому же на лавочке у соседнего дома сидели две старушки, а ещё я увидел стайку ребятишек, игравших в стеночку. Пожалуй, с этого контингента и стоило начать.

Разговор с бабульками плодов не принёс: они вышли погреться недавно и потому ничего не видели, однако выдали мне несколько важных домовых секретов — теперь я был в курсе кто и где втихаря гонит самогон, бьёт жену и водит к себе проституток.

А вот с пацанами повезло просто до неожиданности. Они сообщили, что видели, как священник подъехал чуть ли не на парадной пролётке с извозчиком, как почти сразу подкатил второй экипаж — неприметный фургон с серым тентом. В фургоне сидели несколько крепких мужчин, они о чём-то поговорили со священником, потом вместе вошли в подъезд, примерно через полчаса вернулись и разъехались по разным сторонам.

Ну, а самое главное — один из парнишек опознал извозчика с пролётки. Раньше тот был почтенным одесским биндюжником, когда-то возил семью мальчика на дачу, потом переквалифицировался в лихача, и теперь обычно ловит клиентов у железнодорожного вокзала.

— Покажешь его? — спросил я.

Пацан, подумав, кивнул.

— Только я мамке скажу — ладно?

— Конечно. Нельзя мать беспокоить.

До вокзала мы добирались на переполненном трамвае. Перед этим я купил мальчишке кулёк с конфетами, при мне он съел только одну конфету, остальные бережно положил в карман куцего пальто, чтобы поделиться с братом и сёстрами.

Шанс застать этого «водителя кобылы» на обычном месте был невысокий: он мог был участником шайки — хотя в последнее верилось слабо, его могли нанять до нас, да мало ли кому мог ещё понадобиться его экипаж, но сегодня был мой день.

— Вот он, дядечка милиционер, — мальчик показал на степенного мужчину в шляпе и бобриковом пальто, восседавшего на козлах пролётки.

Под мясистым носом у извозчика росли густые пшеничного цвета усы. Сам нос был покрыт мелкой сеткой красных прожилок — судя по ним, гражданин — обладатель транспортного средства, любил закладывать за воротник.

— Точно — он? Не ошибся?

— Чтоб мне землю жрать — честное слово, он! — поклялся мой спутник.

— Спасибо! Беги назад, к своим, — где живёт ценный свидетель, я знал, потому отпускал с лёгким сердцем.

Я подошёл к пролётке. Извозчик сразу скосил на меня взгляд и тут же отвернулся: на ценного клиента я походил мало.

— Почём нынче овёс? — с усмешкой спросил я.

— А вам, простите, какой до того интерес? — без особой приветливости произнёс тот.

— Интерес у меня чисто государственный. Уголовный розыск, — украдкой, чтобы не видели соседи по стоянке, показал удостоверение я.

— Так и знал, добром это не кончится, — вздохнул усач. — Тот батюшка сразу мне подозрительным показался.

Ага, кажется, мы с ним сразу нащупали общую тему.

— Ты даже не представляешь, насколько, — кивнул я. — Давай, выкладывай, что тебе известно. И помни — если соврёшь, пойдёшь по делу о грабеже. Оно тебе нужно?

— Грабёж, значит… — Извозчик поскучнел. — Ты только меня, начальник, не замай. В это дело не вмешивай. Я сроду никого не грабил и чужую вещь не брал. У кого хошь спроси — меня все тут знают!

— Ты на лирику не отвлекайся. Пока тебя никто ни в чём не винит. Говори как было, дальше посмотрим.

— Ну как было — как было… — стал вспоминать собеседник. — С утра, значица, стоял на своём обычном месте. Клиент нонче бедный пошёл, пролётки редко заказывает — всё больше телеги подавай. А тут — гляжу: святой отец ко мне подходит. Адрес называет, куда подвезти. Я цену называю — он не торгуется, говорит — заплачу, только ты меня ещё подожди немного возле дома. Дескать, зайду ненадолечко, а потом и выйду.

— Ну, а ты?

— А что я — коль платят, чего ж не подождать. Отвёз попа. Только подъехал — возле нас фургон останавливается. Поп вылезает, идёт к фургону. Из него мужики выскакивают. Я как увидел их, аж зубами со страху застучал. По рожам сразу видно — лихой народец. Зарежут за понюшку табака. Удрать даже хотел от них…