Тень империи

Тело подо мной последний раз напряглось, и сразу обмякло, завершив тем самым наш бой, я же вскочив на ноги, рванул чуть хромая к двери, ведь где-то рядом был второй нападавший.

В тамбуре был едкий дым, горели занавески, и шторы, а так же тлела деревянная отделка вагона, вот только в нем не было видно напарника жилистого убийцы.

Когда я морщась от боли в бедре, перешагнул труп телохранителя лежавшего в луже запёкшейся и подгоревшей крови, то уже слышал как чуть слышно доносился топот из соседних вагонов, бегущих сюда людей, и увидел не закрытую до конца дверь из вагона.

Получалось, что второй убийца сбежал, и скорее всего, покинул поезд, так как его лицо было мне известно.

Меж тем в тамбур начали вбегать проводники и охрана поезда, а я, понимая, что бой на этот момент закончен, развернулся и шагнул обратно в своё купе.

— Александра Романовна, — скривился я, перенося на краткий миг вес тела на раненую ногу. — Как вы? Вы не ранены? — Посмотрел я на забившуюся в угол на верхней койке княжну, по лицу которой всё ещё стекали слёзы, а её кожа была белая как сам мел.

— Григорий. — Слегка невнятно произнесла она моё имя, и чуть ли не кубарем спустилась из своего убежища.

За два больших шага Александра была рядом со мной, словно желая обнять, ища успокоения и защиты, но за секунду до этого смогла совладать с собой и остановилась.

Но уже через мгновение, словно только увидев рядом валяющегося убийцу с обломком деревяшки в горле в липкой густой луже крови со стеклянными глазами, которые словно смотрели на нас, дернулась всем телом в сторону от него, и уткнулась лицом мне в грудь.

Прошло чуть больше получаса, с момента нападения убийц. За это время трупы уже убрали, а кровь стёрли с пола, хотя красные разводы всё ещё напоминали о недавних событиях.

В дверь постучали три раза, после чего она открылась, и в проёме появился Андрей, с тряпичной котомкой.

— Вот, — потряс он поклажей. — Всё исполнено как просили. Только не сочтите за оскорбление ваше высочество. Всё как Григорий Александрович приказал. Простенько.

— Молодец, — встал я, прихрамывая на больную ногу, хотя под повозкой уже красовался красный и всё ещё воспаленный рубец шрама, после чего принял котомку и положил её на то, что осталось от нижней койки после драки. — Вот приписные бумаги Андрей. Надеюсь на тебя. Можешь пока подождать в тамбуре, а вы Александра Романовна соизвольте переодеться. Нам скоро сходить.

— Хорошо, — неохотно и смущённо согласилась княжна. — Но может нам лучше остаться в поезде. Вряд ли на нас вновь нападут. Да и мы будем в обществе солдат. Навряд ли рискнут напасть. К чему всё же такие поступки.

Я слегка сурово посмотрел на княжну и произнёс:

— А к тому, что я более чем теперь уверен, что нас вели всё это время, подгадывая нужное и удобное время для нападения. Это Александра Романовна не османские лазутчики как вы могли заметить. Это профессиональные убийцы. Сейчас им не удалось вас убить. Но думаю тот, что сбежал, уже вскоре доложит о провале, и скорее всего в Аккермане или ближайших к нему населённых пунктах на поезд могут попасть новые убийцы. И я не знаю чего ждать от них. А быть загнанным в замкнутом пространстве я не намерен.

В окружении солдат? Вы опять хотите повторения бойни? Как вы думаете, что будет, если в вагоне с солдатами и нами обрушат огненные взрывные техники или закинут пороховую бомбу. В кровавой бойне, если мы, конечно, выживем, сражаться очень трудно.

За нами следят, и если не сейчас, то в частности точно. А значит, даже на имперской земле вам Александра Романовна может грозить опасность. Надо скинуть слежку и потеряться даже для своих. Так наши шансы весьма высоки, добраться до Петербурга, и сохранить жизни солдат.

— Григорий, ты думаешь, что среди союзников есть предатели? — Смотрела во все газа на меня княжна.

— Надеюсь, что нет. Но пока ситуация трактует обратное. Кто-то очень не хочет, чтобы вы добрались до дому княжна. Так что верить я никому не намерен.

Андрей вышел из купе, закрыв за собой дверь, а я, встал практически впритык перед ней спиной к княжне, давая ей время переодеться.

Конечно, можно было также выйти из купе, дав молодой особе переодеться в одиночестве, но я всё ещё не был уверен, что второй убийца покинул поезд, или их было всего двое.

А нападение через окно в купе ещё никто не отменял.

— Вы точно не повернётесь? — Донеслись мне в спину слегка шутливые и недовольные слова Александры.

— Точно. Будьте спокойны княжна. Только не тяните с этим. — Поморщился я от боли в бедре, перенося вес тела на здоровую ногу.

— Сильно болит? — Вновь услышал я голос Александры Романовной.

— Не отвлекайтесь. Нам надо успеть ещё тут следы попутать до схождения с поезда. — Выдохнул я, думая как всё лучше провернуть.

За спиной послышался шелест одежды, и недовольное сопение женщины, а уже через минут десять я услышал её голос:

— Это ужасно. Теперь Григорий ты будешь доволен. Я словно уродина. Можешь поворачиваться.

Я не спеша развернулся к княжне, и посмотрел на неё в слегка потёртом и выцветшем от времени мешковатом платье, поверх которого было надето пальто, размера на два больше чем она сама.

— Если вы Александра Романовна считаете, что только дорогие наряды могут дать вам красоту, то это ваше право. Не прибедняйте вашу природную красоту. Вы должны красить одежду, а не она вас. И вы забыли повязать платок.

Княжна от моих слов слегка покраснела и приободрилась, но услышав про платок, надула губы.

— А без него ни как? — Словно обиженный ребёнок произнесла она.

— Ни как. Надо скрыть часть лица. Повязывайте.

Фыркнув на мои слова, Александра взяла цветастый и такой же выцветший, как и платье, платок, после чего покрыла им голову, а я приступил к своему переодеванию, оголяя торс перед княжной, меняя китель на мешковатые штаны и рубашку поверх которой надел серый мятый пиджак. А мой образ завершила кепка с небольшим козырьком, и подобие гражданской шинели, которая также была мне велика.

А дальше всё пошло по придуманному мной плану. Солдаты, которые располагались, как охранный конвой в тамбуре перед нашей дверью создали в соседнем вагоне давку, в которой мы слились с простыми людьми, и заняли места на скамейке, став частью серой массы.

Когда же поезд сделал кратковременную остановку за одну станцию до Аккермана, мы вместе с толпой покинули поезд, став частью спешащих по своим делам покидая перрон людей.

Прошёл практически месяц с момента как мы стали сами по себе. За это время я старательно избегал больших населённых пунктов. В основном мы заходили в небольшие деревеньки под видом супружеской пары, да передвигались с помощью извозчиков, на деньги которые я собрал у солдат ещё в поезде, дав при этом поручение Андрею, вести строгий учёт, кто и сколько дал, дабы потом все вернуть.

Только один раз мы заходили в город, для того чтобы я мог воспользоваться телеграфом, и отправить послание своим подчинённым с зашифрованным поручением. А потом был продолжительный путь на поезде устроенный через контрабандистов чуть ли не через всю империю вместе с другими похожими на нас скрывающимися людьми, в которых мы также затерялись до глухого места где-то под московской губернией.

Сейчас же мы сидели в небольшом трактире одного захудалого уезда среди пьяных бывших крепостных, а ныне свободных крестьян, придя сюда сразу после приезда в это место.

— Эй познакомь с сестричкой. — Навалился руками на наш стол пьяный ядрёно красный мужик, дыша на нас перегаром.

Александра же настолько свыкшись с нашей легендой, сразу прижалась ко мне, и словно на автопилоте произнесла:

— Он не брат. Он муж. Я занята.

— ИиИ, — икнул, смотря на нас мутными зенками, кряжистый мужик, чьи ладони были словно наковальни. — Что?

— Что слышал, — спокойно произнёс я. — Исчезни.

— Это ты мне⁈ — оттолкнулся ручищами от стола крестьянин, от чего тут чуть не заходил ходуном. — Да я тебя. — Потянулся он ко мне своей огромной ручищей, желая схватить меня за отворот шинели.

Я же не вставая, на полпути перехватил его руку и дёрнул детину на себя, при этом ударяя его ногой в голень.

От рывка вперёд и выбитой ноги, мужик потерял опору и равновесие, от чего стал падать передо мной, а его лицо встретилось с поверхностью весьма крепкого стола.

Раздался треск явно ломающегося носа, после которого верзила без чувств кулем повалился мне под ноги.

— Кто ещё хочет познакомиться? — Толкнул я подошвой сапога бессознательное тело несостоявшегося героя любовника, переворачивая его набок лицом от себя, обращаясь при этом к компашке крестьян, из которой он и пришёл к нам.

Несколько пьяных мужиков, которые изначально привстали со своих мест в начале этой богадельни, так и остались на низком старте, смотря на меня волком.

— Что смотрите, словно ударить хотите, — Обратился я к крестьянам. — Забирайте своего собутыльника, а то он скоро всё тут кровью измажет.

Пьяный сброд, понуро мотаясь, пройдя по залу, кидая на меня при этом косые взгляды, сграбастали своего товарища, и потащили его прочь от нашего стола к своему.

— Может, пойдём отсюда? — Чуть слышно произнесла Александра.

И в этот момент в двери завалилась небольшая толпа пока ещё не совсем пьяных мужиков, к которым сразу рванул один из тех, кто помогал транспортировать бессознательное тело по залу, а те, кто остались с избитым мной детиной знатно осмелели и оживились, подходя к ним.

Не прошло и минуты, как эти ребята, нахмурив брови, пошли на нас, давая своим видом, что ничего хорошего мне теперь точно не светит.

— Эй, ты! — засучивал рукава высокий под два метра ростом мужик с жидкой и местами опаленной бородой, идя на меня. — А ну вставай. Коли не хочешь, чтобы бабу твою зацепило.

— Вставай, давай, или ноги подкосились козлиный потрох! — Вторил ему полный крестьянин с щербатой рожей.

— Эй ты! Дитя свинарника, — разнёсся из дверей трактира рассерженный женский голос. — Хочешь языка лишиться. Так я это быстро организую.

Все от таких слов резко обернулись на голос и увидели, как в дверях питейного заведения стояла высокая стройная черноволосая женщина в чёрном элегантном платье, поверх которого был лёгкий полушубок, а рядом с ней находились одетые в чёрные пальто и костюмы мужчины.

— Научите этот сброд следить за языками. — Выдавила женщина, а окружавшие её люди, словно только и ждали этих слов.

Словно молнии они влетели в толпу мужиков, и методично стали ронять их рожами в пол, не церемонясь в своих методах, под крики боли своих жертв, а женщина довольно улыбаясь, проследовала к моему столу, под непонимающий, что происходит взгляд моей спутницы.

— Простите мою наглость Григорий Александрович, не могла удержаться, чтобы не встретить вас лично, — чуть слышно произнесла черноволосая женщина. — Всё готово для вашей поездки в Петербург. Пойдемте.

— Спасибо Мила, — встал я со скамейки, под стоны валяющихся людей. — Я тоже рад тебя видеть, — после чего повернув голову к ошеломленной Александре, которая смотрела, то на женщину, то на мужчин, которые стояли среди валяющихся тел. — Вот теперь можно идти.