Гвардеец

Глава 9

Наш дивизион выходит в море, впереди идут три тральщика расчищая нам фарватер. Они идут уступом, распустив свои змейковые тралы. В этот момент низко над поверхностью моря с востока на запад пролетел вражеский самолет-разведчик. Обычное дело, но налёта авиации я сейчас не ожидаю, слишком погода «свежая». Вдруг тральщик, шедший в строю уступа третьим, резко пошел влево и передал по УКВ, что видит с левого борта след торпеды вражеской подлодки. В ответ на это сообщение я даю команду атакованному тральщику срочно выбрать трал и увеличить ход, а два передовых сторожевика уходят в атаку на вражескую подлодку глубинными бомбами, два оставшихся тральщика как ни в чем не бывало продолжают боевое траление. Незамедлительно послышались глухие разрывы глубинных бомб, сбрасываемых охотниками. Они кружат на месте, засыпая море взрывчаткой, по очереди бомбя предполагаемое место нахождение врага. Через пятнадцать минут атака закончена и сторожевики замирают, слушая море и пытаясь понять, что же случилось с вражеской субмариной. Ни пузырей воздуха, ни масленых пятен на поверхности моря не видно.

— Померещилось ему что ли? — спрашивает меня Игорь. Мы вместе с ним стоим в рубке прильнув к биноклям и всматриваемся в то место, которое только что перепахали бомбами — мой акустик ни звук лодки, ни звука торпеды не слышал. Откуда тут лодка, почти рядом с базой, тут каждый день охотники патрулируют, сюда только самоубийца сунется.

— Может и так, но всё равно, он всё правильно сделал — вступаюсь я за капитана тральщика — а сунутся могли, наши же как-то к Тирпецу сунулись.

— Так-то наши… — как прописную истину выдает мне Игорёк, явно намекая, что у наших-то подводников чувство самосохранения отсутствует как класс. Зря он так, чего уж там душой то кривить, немецкие моряки смелые и отчаянные парни — элита флота.

— Передай команду, нашим охотникам, после прохода дивизион дежурить ещё десять минут и догонять колонну — командую я — на базу радиограмму о встрече с подводной лодкой противника, пусть перешерстят тут всё, а у нас времени нет.

— Есть! — Игорь передаёт моё распоряжение дальше, а я продолжаю осматривать море по старой привычке.

Шторм на море, погода такая, что в мирное время мы бы без всяких вопросов уже повернули бы в ближайшую гавань, чтобы не рисковать, однако время поджимает и поэтому мы продолжаем свой путь. «Такома» скрепит как старая телега, к этому невозможно привыкнуть. Механики то и дело проверяют герметичность и целостность швов соединения секций корпуса, обследуют трюмы на наличие протечек. Во втором дивизионе нашей бригады примерно в такую погоду один из сторожевиков получил критические повреждения, сварной шов треснул и корабль едва смог вернуться на базу приняв на борт воды почти в треть от своего водоизмещения. Вроде и усиливали соединения на судоремонтном заводе, однако эти кораблики строили тяп-ляп и быстро, по нормам гражданского судостроения, и потому за ними глаз да глаз нужен.

Строй растянулся, я вижу только второй в строю сторожевик, и то он едва угадывается за завесой снега, который ветер с силой бросает о надстройки передовой «Такомы», однако, как передают сигнальщики, каждый последующий корабль пока визуально наблюдает идущего за ним собрата, а значит пока всё хорошо. В нашем строю больше всех достается конечно же «Шторму», сейчас флагман дивизиона идёт замыкающим, и волны периодически почти полностью заливают бывший буксир, однако он каждый раз как пенопластовый поплавок выныривает из пучины и продолжает свой путь. Интересно, как там себя мой начштаба чувствует? Наверно проникся уже прелестями морской службы до самых печёнок.

— От конвоя нет сообщений? — Игорь только что вернулся из радиорубки и несёт мне какую-то бумагу.

— От конвоя нет, у них радиомолчание. А вот с крейсера охранения союзников пришло сообщение, что час назад в полночь немецкие корабли нарушили режим радиомолчания, доложив командованию, что из-за тяжёлых погодных условий боевые действия эскадренных миноносцев практически невозможны. В ответ получено разрешение вести боевую операцию силами одного линкора. Это «Шарнхорст» и он в море. Крейсера и линкор союзников вышли на перехват, предлагают присоединится кораблям нашего дивизиона.

— Они что, с дуба рухнули? — у меня отвисла челюсть от предложения английского адмирала — у нас не то что артиллерии нет, которая способна «Шарнхорст» хотя бы поцарапать, но и торпедных аппаратов! Чего мы там делать будем⁈ Радиограмму на базу, срочно, доложить о переданной англичанами информации и о поступившем предложении! Пусть начальство решает, стоит ли нам лезть в песочницу к большим мальчикам.

Прошло всего полчаса, как штаб Северного флота передал нам распоряжение, присоединится к кораблям союзников и оказать возможную помощь. На время операции мы должны поступить в распоряжение адмирала Брюса Фрэзера, который держал свой флаг на линкоре «Дюк оф Йорк». Прочитав радиограмму, я сплюнул, не скрывая досады. Ну вот зачем⁈ У союзников и так хватает средств отогнать немца, чего мы там под ногами будем путаться⁈ Ладно, хер с ним. Пойдём подержимся за штанину большого брата, пока он с этим верзилой разбираться будет. Поучаствуем в массовке…

— Меняем курс! Передать на корабли дивизиона новые вводные — вздыхая вынужден подчинится я. Пойдём посмотрим, как англичане с немцем будут разбираться, свои корабли я точно в эту мясорубку не брошу.

К месту боя линкоров и крейсеров мы подошли, когда уже почти всё было кончено. Немецкий линкор пылал окутанный дымом, один из английских крейсеров тоже получил как следует на орехи, но в остальном англичане вполне справились и без нас, как я и предполагал. Сейчас на разбитый огромный корабль по очереди заходили в атаку группы миноносцев, расстреливая его торпедами.

Доложив на флагмана союзников о своём прибытии, я остановил корабли своего дивизиона ожидая распоряжений и был полностью уверен, что их не последует. Бой закончен, мы тут уже не нужны.

— Англичанин передаёт приказ, произвести торпедную атаку на «Шарнхорст»! — лицо радиста передаёт всю гамму чувств, от растерянности до недоумения.

— Какие нахер торпеды⁈ У нас и торпедных аппаратов то нет! — абсурдность приказа меня обескуражила, и я растерялся — ты ничего не перепутал⁈

— Никак нет, тащ капитан! Два раза переспросил и оба раза приказ тот же! — отрапортовал радист.

— Передать на «Дюк оф Йорк»: «приказ выполнить не могу, торпедных аппаратов на борту не имею!». Бегом! — психанул я. «Такомы» хоть и американской постройки, но за их основу взят канадский фрегат типа «Ривер», и не знать характеристики что «Таком», что «Риверов» англичане просто не могли.

— «Шторм» идёт в атаку! — удивлённый возглас Изотова отвлёк меня от разговора с радистом — полным ходом идёт к линкору!

— Что⁈ Кто разрешил⁈ — я бросился к окну рубки выхватив у Игоря бинокль. Мой «Шторм» несся к поврежденному немецкому линкору, паля из всех своих орудий, а вокруг него уже начали подниматься первые водяные столбы от вражеских снарядов. Пусть главный калибр немецкого линкора и был подавлен и уничтожен, но у него хватало орудий и меньшего калибра и сейчас выжившие немецкие артиллеристы, приняв бывший китобоец за очередной миноносец открыли по нему огонь! В тот момент, когда я наливаясь яростью опускал бинокль, в мачту «Шторма» попал первый снаряд, снося её к чертям собачим!

— Радиограмму на «Шторм»! Прекратить атаку, выйти из боя! Дублировать сигналами, флагами и семафором! Бегом! — прорычал я и тут же снова прильнул к биноклю.

Дистанция, с которой по линкору пускали торпеды британские миноносцы пройдена, а «Шторм» летит дальше. Всё гуще и гуще вокруг него рвутся снаряды, только чудом мой китобоец до сих пор цел и почти не вредим, если не считать уничтоженной мачты. Что же ты творишь Иваныч⁈ Дистанция до линкора сокращается стремительно, у меня в голове никак не может уложится то, что «Шторм» похоже решил пойти на таран. Иначе зачем он всё это делает⁈ Ну даже если и таран, то что это даст⁈ О борт линкора маленький китобоец разобьётся как о скалу, не причинив ему особых повреждений, да и бессмысленно это всё, этот монстр и так скоро пойдёт на дно. Что случилось с моим другом и лучшим капитаном моего дивизиона⁈ Стоп! Там Шаповалов! Только он в моё отсутствие без письменного приказа может отдавать приказания командирам кораблей! Точно, это его рук дало! Выживет сучёныш, сам лично его под килем пропущу, изнасилую якорем и скормлю акулам!

«Шторм» уже рядом с линкором, англичане прекратили обстрел немца, чтобы не задеть союзный корабль, и весь огонь погибающих немецких канониров сейчас сосредоточен на «Шторме»! Когда до борта немецкого линкора остается едва сотня метров происходят сразу три вещи. «Шторм» резко закладывает циркуляцию, разворачиваясь буквально на пяточке, и так же резво начинает уходить от немца, реактивный бомбомёт на его корме выплёвывает серию глубинных бомб в сторону поврежденного линкора, а в надстройку и палубу моего корабля врезаются сразу три немецких снаряда. Окутанный пламенем и дымом «Шторм», замедляя ход отходит от атакованного корабля, палубу которого закрывают густые разрывы.

— Всем кораблям дивизиона, полный вперёд! — командую я. «Шторму» нужна помощь, мы сможем хотя бы сымитировать атаку и отвлечь немцев от того, чтобы добить наш флагман — расходимся веером, атакуем все вместе, огонь без команды по готовности из носовых орудий. Аварийным командам приготовиться!

Четыре «Такомы» расходясь в стороны мчатся вперед, поливая линкор огнём из всего, что может стрелять. «Шторм» же лишившийся хода и почти безжизненный, волной относит как раз к немецкому кораблю.

— Англичанин спрашивает, что мы делаем. Требует объяснений — это радист так не вовремя опять нарисовался в рубке.

— Тфу, мать его! Не до него сейчас! Ну скажи, дрочим или, что на абордаж идём! Придумай что ни будь! Пусть отвянет от нас! Пока я «Шторм» не вытащу, на радиограммы не отвечать! — в сердцах бросаю я, не отрывая взгляд, от от своего китобойца, который практически уже трётся своим бортом о борт просевшего в воду линкора — Игорь! Идём прямо к «Шторму», приготовить буксировочные концы. Палубной команде вооружится личным оружием, стрелять в каждого, кто попробует высунутся над бортом линкора и помешать нам в буксировке! Выполнять!

На удивление по нам почти не стреляют. Редкие снаряды вылитая из дыма, окутавшего «Шарнхорст», проносятся мимо и рвутся на значительном расстоянии. Мы тоже уже не далеко, и я отчетливо вижу, что после взрыва глубинных бомб с этого борта вражеского линкора нам оказывать сопротивление почти не кому.

— Англичанин абордаж запрещает! — взмыленный радист снова рядом со мной — требует отвести корабли от борта немца, говорит, что это трофей его эскадры.

— Да зае… задолбал он! Пока английского флага на линкоре нет, а немецкий не спущен, это ещё ни чей трофей, это вражеский корабль, который ведёт бой! Пусть не переживает, сейчас заберём свой корабль и уйдём! — огрызаюсь я даже, не подумав, что произнесённая мною фраза звучит двусмысленно. Я-то про «Шторм» говорю, а англичане чего подумают? — хватит меня мелочами отвлекать! Игорь, причаливаем!