Главная роль

* * *

Оставшаяся часть путешествия по Индокитаю прошла без отклонений от маршрута. Посидев в корабельной часовне под присмотром Иллиариона — быстро «очистив» плантацию и нас, тот сразу же вернулся заниматься спасением души цесаревича — за обедом мы сошлись на том, что нужно ехать дальше, но требуется еще день на «Памяти Азова», чтобы прийти в себя окончательно.

Телеграмма в Петербург ушла замечательная. Первый большой пункт — просьба Высочайшему папе уравнять в правах адептов всех нормальных конфессий. Он эту просьбу скорее всего отклонит как «несвоевременную». Второй — упаковать оккультизм, спиритизм, гадания и прочее в единый пакет запретов. Было бы хорошо добавить сюда и запрет на не-медицинское использование лауданумов, морфиев и кокаинов, но это потребует большой работы: нужно собрать доказательства вреда, определить параметры «медицинского использования» и договориться с «аптечным лобби», которому отказ от торговли наркотиками обойдется дорого. Короче — пока откладываем.

Третий пункт — под благовидным предлогом «порадовать Николая» попросил на мои личные средства готовить склады с подарками и угощениями для раздачи их народу, когда цесаревич поедет от Владивостока до Петербурга. В каждом запланированном к посещению городе должен быть такой запасец, заодно — по моему мнению — это поможет выявить логистические проблемы и воровство. Нам, вообще-то, голод грозит — пока все нормально, но нынешнее лето в ряде губерний будет засушливым. Таким же будет и следующее. Нужно готовиться заранее, чтобы минимизировать потери и последствия. Когда прибудем в Россию, я буду придирчиво оценивать качество выполнения моего приказа и беспощадно карать любителей «попилить» на Высочайшей семье. Это будет несложно — провинциальных чинуш снимать несоизмеримо безопаснее столичных: банально «крыши» против меня не хватит.

Пункт четвертый — подробный рассказ об инциденте с просьбой проследить за получением гражданства взятыми под опеку Евпатием индусов. Купец билеты покупал сам — после установления личности получил доступ к банковским переводам. Бонус для него — документы на плантацию. Ну зачем она мне? Из Петербурга развивать индийские владения как-то сложно, а Евпатию в самый раз. Купца, как главного пострадавшего, который не будет игнорировать проблемы попавших в такие же неприятности людей, я предложил зачислить в дипкорпус — сейчас он съездит домой, пристроит индусов и вернется, а нанятый им управляющий пока что сожжет дотла имеющиеся на плантации постройки — заражено сатанистами! — и примется за строительство новых. Он же позаботится об уборке урожая и посадке нового — зачем земле простаивать?

Воспользовался банком и я — как-то быстро наличка прихваченная кончается. Общался лично с главой отделения — не рядовым же кассирам меня обслуживать? — и за десяток минут получил «эрзац-перевод» на двести тысяч рублей: формально — займ, но, как только в Питере получат телеграмму, сразу же отправят деньги англичанам.

Кирилу были выданы новые инструкции: в свете грядущего голода сто пятьдесят тысяч надлежит потратить на покупку фьючерсов — они уже существуют — на продукты питания. Большая часть — на зерно, его продадут американцы, через индийское торговое представительство договорились. Вторая большая покупка — бурый рис, он дешевый и хорошо хранится.

Капля в море, но спасет очень много жизней податного населения. По возвращении начну бить в колокола и разворачивать большую кампанию.

Перед отъездом с корабля мы с Никки успели поговорить с экипажем: слухи зародились и распространились моментально, и плантатор в них натурально летал по подвалу и дышал на нас огнем. Пришлось рассказать всем ту же телегу, что и Никки — о вредных привычках и бесах. К вечеру второго дня мне пришлось попросить Иллариона помочь мне сунуть бросившего курить и страдающего от этого мичмана в купель и почитать молитвы — типа экзорцизм, да. К огромному моему удивлению и массовому ликованию окружающих, мичману полегчало. Что ж, плацебо — страшная сила, а никотиновые ломки не настолько страшны, чтобы не сниматься самовнушением.

Короче — я теперь бывалый экзорцист, и все мной очень гордятся. Прикольно, но опасно — однажды я столкнусь с тем, кто «лечиться» не хочет, и тогда останется только упрекать бедолагу в слабости веры — остальным-то помогло, значит сам дурак. Однако каждая неудача — это темное пятно на репутации, и от «экзорцизмов» лучше аккуратно отказываться как можно чаще.

Так-то хорошо: в религиозном обществе быть подвергнутым «исцелению господнему» лично, а после этого прилюдно «исцелить одержимых» — архиполезно. На слухи надеяться такое, но англичане планируют несколько больших газетных материалов — в крупных городах нашей Империи английскую прессу читают не хуже, чем в Лондонах. Ну и наши борзописцы подсуетятся — перепечатают, дополнят вымыслами, добавят пару душераздирающих деталей типа того же дыхания огнем, и к моменту приезда в Петербург я буду уже без пяти минут святым.

Еще я заказал у местных ювелиров потешные медали «За борьбу с оккультизмом», которые мы с Никки вручили всем нашим, кому не посчастливилось побывать на плантации в ту ночь. Потеха-потехой, но золото и почет самые настоящие — из рук цесаревича же, чего ты тут мне рассказываешь про «не нестоящее»? В зубы захотел? То-то же!

«Оккультизм», потому что термин «сатанизм» я ненароком — ну не знал, что его еще не существует — подкинул хроноаборигенам сам. Ждем появления в газетах и журналах, в словарях и в списках запрещенных штук, а пока пользуемся привычным для местных «оккультизмом».

Греческий принц Георг на нас дулся — такое приключение, а его не взяли! Радоваться надо — Никки от увиденного до сих пор с криками в липком поту ночами просыпается. Обижающийся человек тяготит, поэтому я даже обрадовался, когда после экскурсии по Агре Георг подцепил дизентерию, и было решено отправить его обратно в Грецию. Николай имитировал грусть, фонтанировал неподдельным сочувствием — ну жалко православного коллегу — но, как только Агра осталась позади, выкинул греческого принца из головы.

Пока мы катались на слонах, осматривали достопримечательности, охотились на леопарда — я туда не пошел, вместо этого провалявшись весь день в бассейне гостиницы — Кирил бегал по магазинам, скупая тонны обещающих прибыль ништяков. В Бомбее совокупно потрачено пятнадцать тысяч рублей — эти грузы ушли в Петербург под присмотром Евпатия, который точно сделает все как надо. Отдельного упоминания заслуживает моя личная покупка с рыбного рынка — две большие, забальзамированные латимерии. Делал в прошлой жизни блог про «открытые не так давно виды», и эти рыбины в выпуске были. Приложил письмо с просьбой отправить в Академию Наук, пусть описывают и записывают открытие на счет России.

На Цейлоне закупились жемчугом и арбузами с ананасами — Кирил заверил, что все доедет в сохранности и разлетится как горячие пирожки. Уверен, что так и есть — арбузы всем нравятся. Чаю-таки тоже купили — мой «торгпред» умудрился по выгодной цене перехватить целый пароход. Хрен с ним, пусть едет.

В Сиаме, где мы задержались в гостях у душевнейшего чувака короля Рамы V, Кирил закупился шелком и чучелами крокодилов. Вот с Рамой мне было пообщаться очень приятно и познавательно — он монарх прогрессивный, демократически настроенный, и мы десятки часов разговаривали про политику, экономику, важность образования и стали добрыми друзьями. С чучелами крокодилов и шелками в Империю на учебу поехал десяток подростков из местных дворянских семей. Будем с Рамой дружить по переписке.

Финальной точкой перед Японией стал Гонконг. Небоскребами его застроить пока не успели, но бабла здесь крутится немеряно. Отсюда в Империю уехали нефритовые статуэтки и куча чайных сервизов — фарфор китайский, производство английское, мануфактурное.

Японские берега мы увидели 29-го апреля: на два дня позже запланированного, но японская сторона об этом была предупреждена. Глядя в подзорную трубу на славный город Нагасаки и стоящий на рейде японский, прости-господи, флот, я шевелил усами и грустил: убедить Шевича и Николая в том, что вот с этой живущей в деревянных домиках, плавающей под парусами и на стареньких, коптящих пароходах нацией ссориться не нужно, будет крайне сложно.

В порт мы вошли под приветственные японские залпы и очень так многозначительно: шестью кораблями. Один залп — и не успевший модернизироваться и стать реально мощным японский флот исчезнет. Второй залп — исчезнет Нагасаки. Перед третьим залпом придется подождать: до Токио отсюда далековато, придется подойти поближе.

Ничего удивительного в том, что в порту и его окрестностях столпились нарядно одетые, старающиеся быть красивыми японцы, размахивающие флажками Российской Империи, не было — банально боятся войны, которую в эти времена Японии выиграть не поможет даже чудо.

Мы причалили, и на борт «Памяти Азова» бодрым шагом взошел дипломат Шевич. Лучась удовлетворением и жаждой реваншизма — ух сейчас он япошкам за все сразу отомстит! — он прошел в покои Николая. Иллюминатор каюты Никки был открыт — он в него от скуки выглядывал, чтобы приложиться к моей подзорной трубе — поэтому я услышал, как Дмитрий Егорович учтиво, но непреклонно предлагает Николаю отвесить японцам мощнейшую пощечину:

— Ваше Императорское Высочество, его Высокопревосходительство министр Гирс считает необходимым для интересов Империи отложить ваше посещение Нагасаки на три дня.

Вот и прибыла моя настоящая работа. Отдав казаку подзорную трубу, я тихонько вздохнул, набираясь наглости и смелости, и пошел общаться с Никки и Шевичем.