Воины света

* * *

В лимузине мы сели друг против друга: мы с Кристиной рядом, Борис с Анной перед нами. Автомобиль мягко тронулся и покатил к трассе. Автомобили сопровождения разделились, один поехал впереди, второй — сзади. Предосторожность выглядела забавно. Если кто и рискнёт напасть на императорских детей, лучше меня их защитить всё равно никто не сможет. А если сам великий князь вдруг полетит с катушек и начнёт источать в наш мир Тьму, то тем более. Но всё же охрана присутствовала. Наверное, так полагалось.

— Здесь мы можем говорить о чём угодно, — сказал Борис. — В салоне стоит сильнейшая защита, подслушать невозможно.

— И о чём же мы хотим поговорить? — спросил я.

— Ну… — поморщился Борис. — Есть темы…

— Как… ты? — спросил я, с трудом заставив себя обращаться к особе императорской крови на «ты» в обществе других людей.

— Я, конечно, никогда не был здоровым, не знаю, каково это. — Борис горько усмехнулся. — Но те, с кем я говорил, убеждают, что постоянно чувствовать, как через тебя в мир пытается пролезть нечто невообразимое и невыразимое — это не нормальное состояние.

Я нахмурился.

— Хочешь сказать, что ты её чувствуешь? Тьму?

— Каждую секунду, — кивнул Борис. — Даже во сне. Впрочем, во сне я вижу только её… — он облизнул губы, дыхание сделалось чаще. — Вот что я успел понять. Мне нельзя злиться. Нельзя грустить. Нельзя бояться. Нельзя пробовать алкоголь…

— Алкоголь тебе и по возрасту не полагается, — напомнил я.

— Спасибо, Костя, ты мне очень помогаешь!

— Чем могу, — развёл я руками. — Прорывы были?

— Говорят, что нет.

— «Говорят»?

Борис отвёл глаза.

— Того прорыва, который случился в мастерской, я не помню. Так что о новых смогу догадаться только по необъяснимым разрушениям вокруг меня и по рассказам очевидцев. Но — ничего такого не было. Пока. Однако если меня начинают захватывать негативные эмоции, я буквально ощущаю, как эта… эта Тьма собирается. Начинает давить. Напирать…

Борис говорил всё более напряжённым тоном, под конец скрипнул зубами, и тогда Анна положила ему на плечо ладонь. От этого прикосновения парень ощутимо расслабился.

— Никто не может сказать, что теперь со мной будет, — закончил он.

— Потому что никто этого не знает, — ответил я.

— Я могу умереть?

— Мы все можем умереть, ваше высочество. В любую секунду. По миллиону разных причин.

— Ты меня понял, не притворяйся! — Борис подался вперёд, сбросив руку сестры со своего плеча. — Из-за этой Тьмы. Я могу умереть из-за неё?

— Борис. — Я тоже наклонился вперёд. — Ты же взрослый парень. Или тебе просто нужно услышать то, что сам понимаешь, из чужих уст? Хорошо, я скажу тебе то, чего, возможно, твой отец не стал тебе говорить: да, ты можешь умереть. И шансы на такой исход я оцениваю как очень высокие. Но это не повод сдаваться, ясно? Сейчас у тебя как-то получается противостоять Тьме. Вот и занимайся этим дальше. Учись! Исследуй её. Добудь нам какие-нибудь новые сведения. И тогда, как минимум, твоя смерть не будет напрасной.

Борис выдохнул и откинулся на спинку сиденья. Улыбнулся и посмотрел на побледневшую Анну. Торжествующе произнёс:

— Вот видишь? Поэтому я и называю Костю своим другом! Он честен. Он говорит не то, что я хочу услышать, а то, что я должен услышать.