Араб с острова Банда

Глава 6

Уже возле самой Малакки мы нагнали флотилию из десяти кораблей, шедших под косыми парусами. Я просемафорил Людвигу и догнал каракку.

— Спрячься за мной! Это арабы! И их слишком много, чтобы они были мирными! — Крикнул я.

Мы не стали их обгонять, а намеренно замедлили ход, уйдя правым галсом мористее, и развернувшись, подошли к устью реки с севера по ветру. Благодаря нашей медлительности мы определились с пониманием целей арабской флотилии, потому что услышали залп крепостных орудий и ответный залп корабельных пушек.

Мы тоже приготовились к бою и едва подошли к устью, как ударили слаженным залпом по ближайшим кораблям противника.

Январский морской бриз был свеж и крепок. Паруса джонок позволили развернуться им почти на пятке руля и выскочить снова в море. Я всё больше влюблялся в мою чайку «Ларису», как я назвал её в альтернативу каракке «Люсии». Её паруса, действительно походили на крылья чайки и так же, как у птицы складывались.

Сделав ещё один заход на цель, я увидел, что нас уже ожидают, подставив борта, пять парусников. Я дал сигнал Людвигу отвалить. А сам понёсся по большой дуге на максимальной скорости. Ни один из пяти кораблей противника не попал по летящей, как птице, джонке. Мои пушкари стреляли по два залпа на каждое судно и более удачно. Всё-таки свою скорость легче контролировать, чем чужую.

После того, как противники разрядили по мне свои орудия, каракка и остальные корабли, спокойно пройдя мимо них, расстреляли врагов почти в упор.

В крепости тоже даром время не теряли и осыпали корабли ядрами, точно ложившимся на палубы.

Когда я шёл в свою третью атаку, то увидел выходящие из устья корабли, удирающие на зюйд. Догнав крайний, я развернулся к нему левым бортом и ударил картечью.

Как я уже говорил, на моей «Ларисе» было двадцать средних пушек на два борта, а портов на каждом борту верхней палубы было тоже двадцать. Поэтому мы перекатили пушки с правого борта на левый и зарядили их снарядами от малых пушек. Их, как раз ложилось в ствол по четыре в ряд.

Двенадцать дюймовых «картечин» чистили палубу, что тебе хороший веник, если пройтись по ней из двадцати стволов. Разброс зарядов из одного ствола с расстояния сто пятьдесят метров составлял три метра.

Я знал, что пробить борта нашими даже «средними орудиями» с такого расстояния — весьма проблематично, и поэтому мои пушкари получили команду использовать заряды от малых пушек и бить ими издали, «полунавесом», по палубе. Благо, высота борта «Чайки» позволяла. Ещё на стоянке у острова мы потренировались, стреляя по берегу. Пороху у китайцев было много, а заряды мы потом собирали.

В устье Малакки стояли почти обезлюдившие три вражеских парусника, а мы, развернувшись к ветру и перезарядившись, сейчас догоняли четвёртый. Остальные бывшие нападавшие драпали, задрав хвосты.

Догнав отстающего от основной группы противника, мы не стали делать ещё один залп. Его палуба была практически пуста.

Уровнявшись скоростью и зацепив кошками борта мы перебросили на него абордажную команду. Я пошёл вместе с ними.

— Пленных брать! Легко раненных перевязать! Безнадёжным облегчить участь! Замыть палубу и подготовить корабль к буксировке.

Захваченный нами корабль фактически потерял паруса, которые висели беспомощными тряпками. Такими ветер не возьмёшь. А вот моими «деревянными» можно взять даже дырявыми. Другой принцип движетеля, однако.

В Малакку мы пришли уже затемно, но были встречены ещё на рейде тучей маленьких судёнышек, как ёлка увешенных огнями. Это было феерическое зрелище. Они, как огни Святого Эльма указывали нам дорогу к причалу. В конце концов они сблизились настолько, что просто передавали нас из рук в руки. Это было трогательно. Честно, я бы прослезился, если бы не находился в предчувствии предстоящих проблем. Я опасался Альбукерка. Суровый, по рассказам историков, был дядька.

Альбукерк встречал нас лично. Я удивился. Сколько ему пришлось нас ждать? Мы торчали в море, согласно моему хронометру, около пяти часов. В бой мы ввязались в девять тридцать три, начали преследование в одиннадцать сорок две, захватили судно в двенадцать двадцать, начали буксировку в тринадцать двадцать пять, шли против ветра четыре часа… Пока доворачивали на огни…

— Рад вас приветствовать уважаемый дон Педро Антониу Диаш. Я знавал вашего батюшку. Какими судьбами у нас?

— Не судьбами, уважаемый дон Афонсу де Албукерк, ветрами. Нас штормом пронесло мимо Малакки и даже мимо Суматры. Мы потеряли три корабля и вышли в Яванское море у Джакарты. Потом потеряли ещё один. Как нас не «приняли» на свои орудия мусульманские крепости, одному богу известно. Они, видимо, сильно были удивлены. А теперь мы возвращаемся с островов Пряностей. Тоже с приключениями, как видите, — показал я на крылья моей «Чайки».

— Синские джонки? Откуда они у вас? Мы уже опросили этих, — губернатор махнул рукой на арабские корабли, пришвартованные у того же причала. — Они как раз из Джакарты. Вы наказали их за их «гостеприимство».

Я рассмеялся.

— Мы об этом никого не просили и договоров о ненападении не подписывали. Но и они пришли сюда не с дарами волхвов.

— Ха-ха-ха! — Громко рассмеялся Альбукерк. — Да, не с дарами!

В абсолютной темноте я не разглядел города. Факельное шествие по узким улочкам привело нас к каменной воротной башне крепости форта, у которой восторженные жители города нас оставили, а мы прошли во внутрь форта и затем в стоящий в центре крепости дом губернатора.

Я слишком устал, чтобы бурно предаваться пиршеству и обильным возлияниям. После второго бокала вина меня повело, и я почувствовал, как тело подхватили чьи-то руки. Я был не в силах открыть глаза и провалился на дно глубокого колодца.

Утром я привёл себя в порядок, оделся, обулся и позвонил в стоящий на столе серебряный колокольчик. Вошедший в комнату индус жестами попросил следовать за ним и провёл меня в большой обеденный зал, где уже сидели несколько человек вместе с губернатором, Людвигом, Раулем и Пауло Россини — капитаном маленькой джонки, которую мы окрестили «Малышка», бывшим флорентийским купцом, знавшим навигацию.

— Мы как раз говорили об исчезновении джонки с синским послом, — сказал Людвиг.

— Хорошо, что этот синец плыл с посольством не к нам, а к Махмуд Шаху, — сказал Альбукерк.

— Вполне вероятно он туда и отправился, — сказал я, усаживаясь на вовремя пододвинутый мне прислугой стул с высокой спинкой. — Мы потеряли их у острова Линга.

— Очень даже возможно, — согласился со мной Альбукерк. — Ведь у них же не было достаточно припасов?

— Не было, — подтвердил я. — Жаль моряков. Двадцать отличных бойцов. Стремились поступить к вам на службу.

— Да… Жаль-жаль… Нам сейчас каждый боец дорог. Мы вот-вот должны были уйти в Гоа, да наша старушка «Флор дель Мар» снова потекла. Хорошо, что у вас есть корабли. Посадим мои войска на них, а «Флор дель Мар» догрузим золотом.

— Я хотел бы просить вас, дон Альфонсу, оставить мне большую джонку. В счёт моей премиальной доли. И я готов сопровождать вас в походе до Гоа.

— Думаю, это возможно. Да и остальные джонки мне не нужны. Выкуп за них мы не получим. Все синцские купцы из Малакки уплыли. Использовать мы их не сможем, переучивать моряков некогда.

Он замолчал увидя мой, вроде, как непроизвольный, возражающий жест.

— Вы не согласны? — Спросил он.

— Те моряки, с которым пришёл уважаемый капитан Рауль, уже приспособились к парусно-вёсельной джонке. Она очень хорошо показала себя в переходе от острова Бутунг. Две тысячи миль и ни капли воды в трюме. Очень манёвренная, как и все джонки.

— Что вы говорите? — Удивился Альбукерк. — Ладно, посмотрим. У меня слишком мало кораблей, чтобы отказываться от идущего мне в руки подарка. Капитан Серран шесть месяцев назад ушёл искать острова Банда и исчез. Говорят, вы видели там португальское судно? А сами вы куда направляетесь? Какова ваша миссия?

— Никакой особой миссии, господин губернатор. Я только исполняю волю отца, мечтавшего побывать в Индии.

Альбукерк и мои соратники привстали и почтительно склонили головы.

Далее разговор шёл о пустяках. Завтрак перетёк в обед, а обед в ужин.

Альбукерк вынужден был задержаться, перераспределяя груз и войска и ревизуя нашу добычу. На четырёх захваченных нами Яванских кораблях тоже оказались корабельные кассы и материальное имущество, которое тоже имело свою цену. Одни только пушки и пищали стоили целое состояние. Всё надо было пересчитать и выдать нам наши доли.

Однако Альбукерк был хитер. Долю от захваченных нами денег мы получили, а вот за имущество он выдал долговые расписки, обналичить которые мы могли только в Португалии в королевском казначействе.

Однако и тех денег, что мне выдали, а я не зажилился и щедро премировал ими экипажи, вполне хватило, чтобы хорошенько отпраздновать наше прибытие в порт, чем мы и занимались трое суток.

Португальским морякам были знакомы косые арабские паруса, потому что их корабли лишь недавно перешли на прямые. Поэтому восстановив повреждения, Альбукерк задействовал и их. Среди спасённых мной моряков было шесть штурманов и трое бывших капитанов, из довольно знатных родов, которых китайцы думали вернуть за выкуп. Всех их Альбукерк с благодарностью принял на службу.

Через пять дней наша пёстрая флотилия вышла в море и почти благополучно добралась до Гоа. Почти благополучно, потому что мы потеряли наш флагман «Цветок моря».

Мы уже почти обошли Суматру, когда попали под встречные порывы ветра. Нас погнало на мели острова Наси. Наши джонки, развернувшись на месте, ушли от опасности, а тяжёлая и гнилая «Флор де ла Мар» напоролась на риф и затонула. Ещё какое-то время её мачты торчали над водой, но потом исчезли и они.

Я завалил свою джонку на обратный курс и с трудом справляясь с ветром подошёл к месту крушения. Мы смогли спасти лишь тридцать два человека из пятисот. Был спасён и Альбукерк. Очень хорошо в таких условиях показала себя вёсельная джонка. Мотор, он всегда мотор. Хоть и весельный.

Альбукерк так горевал, что мне пришлось споить ему все свои запасы рисовой водки. От него я узнал, что на утонувшей каракке находилось двести сундуков с драгоценными камнями и алмазами, некоторыми размером с кулак. Это всё богатство предназначалось Португальскому королю.

Мы с Людвигом не стали задерживаться в Индии, а высадив войска и их адмирала в Кочине, ушли домой. Людвиг на запад к берегам Африки, по прежнему пути, а я на юго-юго-запад к Мадагаскару, высчитанному мной по вполне сформировавшейся у меня карте, собранной из многих уже нарисованных до меня и моих знаний контрольных точек, углов и расстояний. Мне в них важны были уже известные расстояния и направления, которые я привязал к высчитанным мной координатам открытых нами мысов и островов. Я решил проверить свою джонку в океане, а Людвиг рисковать не хотел.

Я не лукавил, убеждая Афонсо Альбукерка в непротекаемости джонок. Во время шторма решетчатые люки верхних палуб заменялись на глухие с уплотнениями. Вода скатывалась с палубы в море через отводные шпигаты и корабль выбрасывало из любой нахлынувшей на него океанской волны. Паруса, даже частично повреждённые, держали ветер и судно не теряло управление.