Тверской Баскак. Том Второй

* * *

Торговая площадь Твери заполнена от края до края. Уже вторую неделю гудит зимняя ярмарка, а народу меньше не становится, наоборот все прибывает и прибывает. В прошлом году вся торговля шла можно сказать в чистом поле, на свободном пространстве между южной стеной кремля и кузнечной слободой. Нынче же это место не узнать, теперь это городская площадь, зажатая вкруг двухэтажными домами. С одной стороны идут торговые ряды с красной высокой крышей из глиняной черепицы, а с другой постоялый двор, новое здание приказов, и собственно мой дом с отделением Первого городского банка на нижнем этаже.

С площади широкой прямой лентой выходит главная улица города, прозванная Южной. Вдоль нее выстроились боярские терема, по традиции с ощетинившись глухими заборами и закрытыми воротами. За ними уже растеклось море самых разномастных домов и домушек, крытых как дранкой, так и почерневшей соломой.

Город раздвинулся вширь раз в десять. Еще городские стены не достроены, а внутри уже нет свободного места, хоть земля здесь и стоит денег. Этот закон я продавил в думе еще до начала строительства новых стен, пробив все возражения простым аргументом — а на какие деньги строить будем? Участки продавались по четверти рубля за три сотки и по рублю за каждую свыше нормы. Сотка — десять на десять новых метров вопросов у народа не вызвала, потому как медную копию эталонного образца я приказал прибить прямо к воротам кремля. Теперь любой, у кого только еще зародилась мысль, а не надули ли его, мог прийти и проверить. Цена за участок, прямо скажу, не маленькая, и тем не менее всю землю распродали еще в этом году. Я уже сам жалею, что упустил момент и не прикупил земельки побольше. Теперь утешаюсь лишь тем, что за Волгой у меня этого добра навалом.

У большинства горожан как новых, так и старых, денег, конечно же, не хватило, да и серебра многие отродясь в руках не держали. Проблема возникла острая и могла бы разгореться неприятностями, но я решил ее по лекалам двадцать первого века, то есть раздачей ипотечных кредитов. Для этого в первую очередь и был создан стоящий на площади банк. Его главным капиталом стали мои собственные деньги и все то, что заплатили имущие горожане. В дальнейшем по моей задумке в него должны стекаться все городские доходы, и он станет платформой для финансирования моих будущих реформ.

Сейчас направляясь к зданию приказов и работая в толпе локтями, успеваю подумать, что поместив его здесь на площади, а не в кремле, как многие хотели, я поступил весьма разумно.

«Во-первых, далеко ходить не надо, и всегда все под рукой. Во-вторых, украшение площади, а в-третьих, — не могу удержаться от усмешки, — здесь „господа министры“ ближе к народу и завсегда реакцию его могут на своей шкуре испытать».

Подумав о кремле, поднимаю взгляд в его сторону и сразу же вспоминаю тот день, когда юного князя привели-таки на заседание думы. Тогда по одному только виду Акинфия Ворона можно уже было сделать вывод, что тот настроен непримиримо. Бояре расселись, Ярослав занял свое, еще не княжеское место, а председательствующий Якун зачитал текст договора.

Он еще не закончил, а Ворон, уже вскочив, прервал его криком.

— Не бывать тому! Князь волен в суде над своим градом и в налоге на жителей его! — Он грозно обвел сидящих бояр горящим взором. — А ежели город не согласен с тем, то Великий князь может его огнем и мечом вразумить!

Тишина наступила такая, что стало слышно стрекот сверчка в каком-то из дальних углов, и вдруг, нарушая ее, поднялся Ярослав. Его голос зазвучал твердо и уверенно.

— Ты, Акинфий, знай свое место и поперек князя своего не высовывайся!

Резкая отповедь юного княжича сняла повисшее было напряжение. Сидящие бояре захихикали в бороды, а побагровевший Ворон застыл как столб.

Ярослав наградил его возмущенным взглядом и продолжил.

— Я, Ярослав Ярославич, принимаю условия города Твери и спрашиваю вас бояре. Готовы ли вы принять меня князем?

Все дружно одобрительно загомонили, так что и без поименного голосования было видно, что большинство «за». Видя очевидный результат, Якун развернул свиток с договором и двинулся к княжичу. Дойти он не успел, как Ворон оттолкнул его в сторону.

— Именем Великого князя Владимирского запрещаю тебе, Ярослав, ставить свою печать под сей документ, и волею отца твоего приказываю тебе немедля оставить сей город и отбыть во Владимир.

На этот раз гробовая тишина продлилась недолго. Ее нарушил поднявшийся Фрол Малой. Его коренастая фигура развернулась к возвышающемуся над ним сотоварищу.

— Ежели мне не изменяет память, то для того, чтобы своего юного князя ослушаться и самим суд над ним судить, нужно единое мнение всех трех бояр-наставников. Так ведь наказывал нам Великий князь Ярослав Всеволодович?

Акинфий, уже чувствуя подвох, насупил брови.

— И…⁈ Кто не согласен со мной?

В тон ему Фрол расправил свои широчайшие плечи.

— Я! Я, Фрол Игнатич Малой, не согласен и считаю, что Ярослав волен подписывать сей договор и садиться на Тверской стол князем.

В тот момент помню, глядя на багровую от бешенства рожу Ворона, я подумал, что Малой отработал свои деньги на все сто.