Тайга

* * *

Бусы я вернул Наташе, как и обещал. Перед самым уходом с шаманской поляны, девушка вдруг попросила:

— Ребята мне очень надо отойти…

— Куда? — не сразу понял я.

Ната пошла пунцовыми пятнами. Покрутила пальцем у виска. Тоха дернул меня за рукав:

— Мих, не тупи. — А после сказал уже ей: — Натуль, иди, мы отвернемся.

Наташа кивнула, скрылась в кустах. Мы все трое честно отвернулись. Антон откровенно угорал. Коля делал вид, что ничего не произошло. По его лицу вообще было сложно понять эмоции. Эдакий невозмутимый сфинкс.

Я же себя костерил последними словами. Что со мной произошло? Веду себя, как последний дурак. Не догоняю элементарных вещей. Хотя, если подумать, удар по башке еще никому не пошел на пользу. Углубиться в самобичевание мне было не суждено.

— Мальчики! — голос Наташи показался встревоженным. — Идите сюда. Я тут кое-что нашла.

Кое-что… Это прозвучало пугающе. Сработало, как выстрел стартового пистолета. Мы рванули к ней. В моей голове в такт каждому шагу стучало: «Труп, неужели труп?»

Тоха еле слышно прошептал:

— Только бы не Генка…

Санжай, как быстроногий сайгак, стремительно пересек поляну, сиганул сквозь кусты и оказался возле Наташи первым.

Мы с Антоном понеслись в обход.

— Что там? — сдавленно прокричал я.

Коля криво усмехнулся:

— Совсем не то, о чем вы подумали. Можете не спешить.

Тоха гулко выдохнул и сбавил шаг. Я тоже притормозил, обошел кусты с Наташиной стороны, практически уткнулся ей в спину. Уже на месте понял, что находка лежит перед девушкой, и вряд ли это что-то большое. Тоха достиг финишной прямой одновременно со мной.

— А вы чего такие испуганные? — совершенно искренне удивилась она.

Я до жути, до зуда захотел ей ответить. Сказать, что так нельзя. Но вновь был остановлен Антоном.

— Ничего, Натуля, ничего. Все хорошо.

— А-а-а, — она оглядела нас недоверчиво и отодвинулась в сторону.

Мы дружно глянули вниз. На земле, прикрытый можжевельником прятался мужской носовой платок. Белый в синюю клетку. Из-под него выглядывало горлышко коричневого пузырька.

Санжай нагнулся было, чтобы поднять, но Тоха остановил его окликом:

— Погоди, не тронь, вдруг там отпечатки!

— Ой! — Наташа воскликнула и виновато прижала ладонь к губам. — А я уже потрогала. Это плохо?

Я невольно подумал, что в двадцать первом веке — веке бесконечных детективных сериалов — такое вряд ли было бы возможно. Все знают про отпечатки. Никто не станет лапать улики. Хотя, с чего я взял, что это улика? Мало ли кто и чего тут потерял? И все же…

Тоха поджал губы, послал мне красноречивый взгляд. Я понимающе усмехнулся. Обстановку разрядил Санжай:

— Ну все, — он дурашливо всплеснул руками, сказал с совершенно серьезным лицом, — готовься.

— К чему? — Наташа растерялась.

— Теперь ты стала самой главной подозреваемой.

Девушка покосилась на меня, спросила еще тише:

— Подозреваемой в чем?

Коля выдал важно:

— Пока не знаю.

Антон пнул его в бок. Сильно. Не церемонясь.

— Прекрати, нашел с чем шутить.

Обратился к Наташе:

— Ты только платок трогала?

Она немного успокоилась, поэтому отвечала с готовностью:

— Нет, не только. Но я все положила обратно. Почти так же, как было.

Я заметил, что Тоха едва сдерживается, чтобы не сказать колкость. Коля это тоже видел. Одна Наташа пребывала в счастливом неведении. Она была уверена, что не сделала ничего страшного.

Я наклонился и поднял платок. Какие на платке отпечатки? Никаких. А ДНК здесь пока что не научились определять. Никто не стал меня останавливать.

Платок оказался чистый, наглаженный, накрамахленый. В одном из его уголков темно-синей ниткой была вышита монограмма — затейливый вензель «Г. Б.»

— Генкин, — голос Антона совсем потух. — Я у него такие видел.

Наташа подтвердила:

— Ему Зиночка всегда инициалы вышивает. Видите: «Геннадий Белов».

Я видел. Я верил. Я даже понимал. Но куда больше платка меня интересовал пузырек, который лежал в траве этикеткой вниз. Стало интересно, что же там внутри такое, если Генка сбежал, оставив почти все вещи. А пузырек забрал с собой.

Тоху занимал тот же вопрос. Он отнял у меня тряпицу, и поднял пузырек, не касаясь стекла голыми руками. Потряс, посмотрел на просвет. Сказал:

— На дне что-то осталось, совсем капельку.

— И что нам это даст? — спросил я. — Лаборатории в тайге все равно нет.

— Это да.

Он кивнул и перевернул флакон этикеткой вверх.

Нам повезло. Все эти дни не было дождя. А теплые ночи совсем не давали росы. Бумажка на склянке осталась целой. Буквы на ней, конечно, поплыли, самую малость, едва-едва, но надпись прекрасно читалась. Название лекарства мне удалось разобрать без труда. Я знал латынь. И название это тоже знал. Оно меня изрядно озадачило. Потому как не вязалось с этой компанией совершенно.

«Solutio Clophelini»

— Клофелин, — перевел вслух Тоха, вздохнул и добавил, — теперь понятно, что ночью произошло.

Я взорвался:

— Понятно? Кому понятно? Вы мне до сих пор толком ничего не объяснили. Я, например, не понимаю ничего. И у меня уйма вопросов! Что стало с онгоном? Куда делся ваш Генка? Как я оказался в трусах в тайге? Кто мне по башке надавал? Где карта? Я могу придумать еще десяток. Но ответьте хотя бы на эти!

Антон опустил глаза, тщательно завернул флакон в ткань, спрятал в карман. Наташа с Колей молчали. Замолкла тайга. Как-будто ответы на мои вопросы были самой страшной тайной мироздания. Никто не спешил ее раскрывать.

Холодная капля прорвалась сквозь листву, упала мне на макушку.

— Дождь начинается, — сказал Коля. — Надо идти.

Над тайгой, подтверждая его слова, взорвалась молния. По верхушкам деревьев прокатился гром. Наташа вытащила из-за ворота нитку с шаманскими бусинами, уставилась на них недоверчиво.

— Оно сработало? — спросила она.

Санжай улыбнулся самодовольно. Протянул:

— А ты не верила, Ната.

Девушка даже забыла, что нужно возмутиться. По лицу ее было видно — не верит она и сейчас. Хочет, но не может.

— Никуда не пойду, — уперся я. — Сколько можно? Я хочу знать все.

— Пойдешь, если не дурак. — Тоха подхватил меня под локоть. — Гроза в тайге — не самое приятное развлечение. Я все объясню по пути, прямо сейчас.

— Хорошо, — мой палец ткнулся в него, — но имей ввиду, я с тебя живого не слезу.

— Даю слово.