Главная роль

— Я действовал в интересах России! — жалобно оправдался Шевич. — Япония — наш будущий конкурент, и я пытался устранить потенциальную угрозу для нас! Простите, Ваше Императорское Высочество, но ваш план приведет к неминуемой войне с Англией!

— Приведет, — согласился я. — Потому что Россия — это не английская колония, а великая Империя! И мы эту войну выиграем, если не станем размениваться на английских «боевых хомяков» и проделаем должную работу по усилению армии, флота и сколотим коалицию. Последнее для нас будет проще всего — достаточно поделиться с немцами и французами куском китайского пирога, и они охотно встанут на нашу сторону — этим державам тоже надоела доминация Англии.

— Англичане нас переиграют — они всегда переигрывают! — заявил Шевич. — Единственный наш шанс — забыть Крымскую войну и вместе с англичанами задавить пруссаков!

— Вы или трус, или изменник, — развел я руками. — Доказательств последнего у нас пока нет, поэтому я бы хотел попросить вас посидеть в вашей каюте до возвращения домой. Василий Николаевич, — повернулся к «куратору». — Я бы хотел, чтобы вы связались с вашими коллегами на предмет расследования по Дмитрию Егоровичу. Особенное внимание нужно уделить изучению заграничного имущества, полученных от англичан или их союзников подарков и финансовых средств. Впрочем, — улыбнулся. — Не мне вас учить работать.

— Изучение происхождения имущества и средств для Охранного отделения в новинку, — улыбнулся в ответ Курбатов. — Но, я полагаю, учитывая исключительную важность, мы сможем это сделать. Дмитрий Егорович, — вежливо обратился он к падшему послу. — Расследование будет честным и непредвзятым — я лично прослежу за этим. Прошу вас исполнить просьбу Его Императорского Высочества и проследовать в вашу каюту до возвращения в Россию.

Дрожащий, плачущий и вызывающий жалость — это я зря, самонадеянных дебилов жалеть чревато — Шевич поднялся с колен, поклонился мне:

— Я всегда служил только России! Всего доброго, господа, — и на остатках гордости покинул кают-кампанию с высоко поднятой головой.

— Я счастлив видеть перед собой настоящих патриотов! — широко улыбнулся я оставшимся. — Сейчас мы находимся на пороге XX века. Века высоких технологий, великих открытий и титанических геополитических сдвигов. Грядущий век, господа, на века вперед определит облик мира, в котором предстоит жить нашим потомкам. Сохранять и преумножать наследие построивших величайшую на Земле континентальную Империю предков — наша главная и единственная задача! Все вы — образованные, опытные в делах, преданные нашему общему делу люди, и я верю, что в будущем я найду в вас столь же надежную опору, как в этот горестный день.

Присутствующие прямо на глазах расправили плечи и разгладили напряженные лица — новый цесаревич публично их признал, а значит положение не будет утрачено, а возможно и преумножено — мы же пережили вместе немалые испытания и даже договорились развалить Британскую Империю! Ах, какая благородная цель! Так-то могут англичанам и стукануть о моих планах, но они что, секретные? Война в эти времена либо идет, либо маячит на горизонте, и конфигурации под войну порой выстраиваются самые причудливые. Просто обиженный Крымской войной цесаревич грозно трясет кулачком и заигрывает с япошками, сколько таких было и будет?

Дождавшись, пока собравшиеся единодушно выскажутся на предмет лояльности ко мне — вице-адмирал ограничился бурканьем, потому что верный служака Империи просто не может строить козни цесаревичу — я спросил:

— Умеет ли кто-нибудь из вас писать на китайском?

Никто, очевидно, не умел, но князь Кочубей проявил полезность:

— Мичман Илюшин с отличием окончил курсы китайского языка.

А в Империи были такие курсы? Фу, Жора, хватит уже принижать предков — если покопаться, в Империи можно найти что угодно, просто прими это как данность! Если есть отучившийся в Сорбонне казак, почему не найтись мичману со знанием китайского?

— Виктор Сергеевич, прошу вас вместе с мичманом Илюшиным прибыть в мою каюту через пятнадцать минут.

— Слушаюсь, Георгий Александрович. Позволю предположить, что в кабинете апартаментов Николая Александровича будет сподручнее заниматься делами.

Еще один меня заселить хочет.

— Я бы очень хотел, чтобы апартаменты Никки сохранились в нынешнем виде, — с глубокой скорбью на лице тихо ответил я. — До свидания, господа, — попрощался и покинул кают-кампанию.

Невесть откуда взявшийся Андреич пристроился рядом.

— Я очень доволен, — поделился я с ним результатами.

— Ваша победа неоспорима, — согласился он.

— Найди Андрея-толмача да вели ему сходить на берег. Пусть найдет там самого важного япошку и попросит его прислать двоих писарей, способных писать на китайском на высочайшем уровне каллиграфии. Пусть Андрей вежливо добавит, что писари нужны мне через четырнадцать минут, в моей каюте.

— Слушаюсь, Георгий Александрович.