Имперец. Том 1 и Том 2

И так до победного конца.

Мы с Дантесом вошли в зону дуэли, встали у ее границы, а помощники распорядителя одновременно в углах выделенной нам площадки опустили какие-то предметы, издалека похожие на шайбы. Едва они коснулись земли, я почувствовал холодок за спиной — магическая преграда, призванная защитить зрителей от шальной пули.

Снова, как в прошлый раз, на полигоне стояла неестественная тишина, которой просто не может быть в местах столь большого скопления народа. А ты погляди-ка, все так увлечены, что молчат и, кажется, даже не дышат.

Распорядитель еще раз хмуро посмотрел на меня, вздохнул, покачал головой и гаркнул во всю силу своих легких:

— БОЙ!

Дантес мгновенно вскинул руку и выстрелил. Пуля просвистела, оставляя за собой красивый голубой магический след, но меня уже там не было.

Раз.

Парень такой прыти от меня явно не ожидал и выпустил еще одну пулю, в надежде поймать меня, как движущуюся мишень. И снова мимо.

Два.

Я вскинул руку и спустил курок. Дантес слишком поздно сообразил, что я не от отсутствия мозгов и не понтов ради выбрал огнестрел. Жорик все же успел дернуться в сторону, так что я попал не в коленную чашечку, а рядом.

— ПОПАДАНИЕ! — рявкнул распорядитель, и зрители ахнули.

Жорик, он же Георгий Дантес, смотрел на меня бешеным взглядом, но упорно уходил с траектории, чуть подволакивая ногу. В одно мгновение мы оказались замершими друг напротив друга: я вскидывал руку, и он. Секундное замедление, два выстрела и…

Я перекатом ухожу с траектории пули, летевшей мне явно в живот, а вот Дантес чуть не выронил свое оружие — его правая рука онемела.

— ПОПАДАНИЕ!

Это три.

Зрители восхищенно ахнули, ну и немного подрасслабились, тут уже вроде бы как должно было быть все понятно, но Жорик перекинул револьвер в левую руку.

А вот это уже интересно.

Парень высокомерно вскинул подбородок, насколько это вообще возможно в его ситуации, а затем резко выстрелил от бедра.

Четыре!

И это правда было очень близко, на самом деле близко. Только старые-старые интуитивные рефлексы, сработавшие быстрее, чем мозги, помогли уклониться от попадания в бедро.

Ладно, парень, ты, вне всякого сомнения, хорош, но, прости, я все-таки лучше. Сказывается переизбыток опыта.

И я рванул на него, на ходу кидая себя влево-вправо и спуская курок. Дантес то ли не верил собственным глазам, то ли не ожидал от меня такой убийственной атаки, то ли не думал, что я попаду с такого расстояния… В общем, он успел, конечно, один раз выстрелить, но даже близко не попал.

Нога, рука, живот.

— Тройное ПОПАДАНИЕ!

Публика рукоплескала и улюлюкала. Не каждый день увидишь обгадившегося аристократа, который стоит тупо потому, что ему повезло сохранить равновесие до того, как онемело тело.

Я же медленно подошел к парню с опущенным в землю дулом и негромко спросил:

— Кто тебя нанял?

— Да пошел ты! — выплюнул Дантес, пуча глаза от бешенства.

— Что ж вы меня все посылаете, — вздохнул я в ответ. — У меня осталась последняя пуля, а у тебя не осталось ни чести, ни… — я глянул вниз, намекая на обгаженные штаны. — Ни достоинства. Да и какое достоинство у бретера. Итак?

— Я тебя убью. По-настоящему, — прошипел Дантес.

— Ну, рискни, — усмехнулся я. — Передавай своему хозяину, чтоб держал своих псин на привязи. Ты же знаешь, да, что бешеных собак должны отстреливать?

Может, Жорик бы еще что-то многообещающее добавил, но я приставил дуло револьвера вплотную к его лбу и нажал на курок.

— ПОПАДАНИЕ!

Найду ту падлу, которая решила добраться до меня через девчонку, все кости переломаю.

Полигон Императорского Государственного Университета, Василиса Корсакова

— Васька, твой друг отчаянный, — причитала рядом соседка по комнате, третьекурсница ростом с восьмиклашку. — Дантес — он же самый заядлый дуэлянт университета! И всегда только на пистолетах дерется!

— Револьверах, — высокомерно поправил какой-то парень из толпы.

— Да без разницы, хоть на пищалях! — огрызнулась Светка. — Кранты твоему парню, точно тебе говорю.

Василиса хотела сказать, что парень-то формально вроде бы не ее. Но, судя по происходящему, это ненадолго.

— БОЙ!

Кажется, между этим воплем и завершением дуэли прошла целая вечность. От звука каждого выстрела девушка вздрагивала, словно стреляли по ней. Она стояла, закусив костяшки пальцев, чтобы не кричать, чтобы держаться за реальность через эту боль в руке.

Толпа рядом вопила, улюлюкала, смеялась и восхищалась, а Василиса испытывала на самом деле только одну эмоцию — ужас. Ужас от того, что Александр сейчас один на один с этим подонком, и что по нему стреляет один из лучших дуэлянтов университета.

А когда поединок окончился, и толпа, точно насытившийся зверь, немного отхлынула от центра полигона, девушка, наоборот, рванула вперед. Точно вода меж корней и камней она текла сквозь людей к Александру, чтобы… Сказать? Спросить? Сделать?

И когда совершенно внезапно толпа кончилась, а Василиса вылетела на зеленый газон полигона, то сорвалась на бег. Быстрее, чем на тренировках у Разумовского, на одном выдохе она подлетела к Мирному, о чем-то негромко беседовавшему с Новиковым, и замерла буквально в шаге от парня.

Тот развернулся и посмотрел ей в глаза пробирающим до самого сердца взглядом. Такой высокий. Такой сильный. Такой спокойный. Уверенный в себе. Он, словно древнее античное божество, выточенное из камня, застыл на мгновение, смотря на нее взглядом человека, который повидал жизнь.

А затем одним шагом пересек разделяющее их пространство, обжег ощущением широкой, горячей ладони на ее талии и…

Впился поцелуем в ее губы прямо на глазах у сотен студентов.