Шаровая молния

Пока в ведёрке для ухи ещё грелась вода, поспела и первая партия шашлыков.

- Кира, твоему мужу можно хоть сейчас увольняться со службы и открывать коммерческий ресторан-шашлычную! – дожёвывая мясо с первого шампура, похвалила Николая невеста Кузнецова Алёна. – Никогда в жизни такой вкуснотищи не ела.

- Я бы с удовольствием, - засмеялся тот. – Да ведь начальство не разрешит уволиться со службы. Вон, Анатолий не даст соврать.

- Ой, шашлыков наелись, а кто же теперь уху будет хлебать? – обеспокоился Васёк.

- А ты куда-то торопишься? – потрепал его по шевелюре Демьянов. – Успеем и до ухи из вашей рыбы добраться. Зато она успеет настояться. Кира, принеси из машин подарок моих сослуживцев.

Как и просил Николай, ему разыскали испанскую шестиструнную гитару. Хоть и потёртую, но, как уверяли ребята, действительно купленную у кого-то из испанцев, перебравшихся в СССР во второй половине тридцатых.

Милая моя,

Солнышко лесное,

Где, в каких краях

Встречусь я с тобою?

- Ой, всё совсем, как в песне: у нас тоже костёр под сосной, - счастливо улыбнулась Алёна, прижавшись к плечу Кузнецова. – И какой потрясающий образ: крылья расправил искатель разлук, самолёт. Николай, вы эту песню сам сочинили?

- Нет, конечно. Когда-то подслушал в компании геологов, - честно признался он, но фамилию автора, Визбора, назвать не стал. – У меня со стихосложением и музыконаписанием не очень, так что я только чужое иногда пою.

- А ещё что-нибудь можно?

- Ну, поскольку тут среди нас четверо военных – один, правда, только будущий – поэтому давайте про войну, про мужчин и женщин. Про те романтические времена двадцатилетней давности.

Дождик, утро серое,

Намокает рана.

На Земле мы первые,

Нам нельзя с обмана

Начинать в истории

Новый поворот.

Эх, жаль, что слаб в теории,

В бою – наоборот.

Ты прости меня,

Дорогая Аксинья,

Но твоя юбка синяя

Не удержит бойца.

Не реви, баба тёмная!

Много нас у Будённого.

С нашей Первою Конною

Мы пойдём до конца.

Не реви, баба тёмная!

Много нас у Будённого.

С нашей Первою Конною

Мы пойдём до конца.

Комиссар Кривухин

Лучше бы сказал,

Да в прошлой заварухе

Он без вести пропал.

Может быть, убили,

Предали земле.

Силён он был на митингах,

Жаль, не силён в седле.

Ты прости меня,

Дорогая Аксинья,

Но твоя юбка синяя

Не удержит бойца.

Не реви, баба тёмная!

Много нас у Будённого.

С нашей Первою Конною

Мы пойдём до конца.

Не реви, баба тёмная!

Много нас у Будённого.

С нашей Первою Конною

Мы пойдём до конца.

Сапогами в стремя,

Шашки наголо!

Эх, лихое время!

Но ты мне всё равно –

Ну, прекрати истерику,

Ведь я ж ещё живой.

Вот кончим офицериков,

И тогда домой.

А пока…

Ты прости меня,

Дорогая Аксинья,

Но твоя юбка синяя

Не удержит бойца.

Не реви, баба тёмная!

Много нас у Будённого.

С нашей Первою Конною

Мы пойдём до конца.

Не реви, баба тёмная!

Много нас у Будённого.

С нашей Первою Конною

Мы пойдём до конца.

- Оттуда? – негромко спросил Румянцев, пока женщины восторженно рукоплескали.

Николай молча кивнул, и Толик удивлённо покачал головой. Мол, не думал, что в ваши капиталистические времена такое сочиняют.

- Вон отчего сегодня так душно! – указала Тоня на выползающую вдалеке грозовую тучу. – Хорошо, что нас не заденет, а то бы пришлось быстро собираться.

Действительно, чёрная туча двигалась значительно севернее. Там, в той стороне, время от времени вспыхивали синие сполохи молний, а спустя время доносился глухой рокот громовых раскатов. Потом километрах в трёх на глади водохранилища появилась серая рябь движущегося полосой ливня.

Беспокоиться было не о чем, и участники пикника под новые для них песни, как зрители из партера, наблюдали за бушующей в отдалении стихией.

Вдруг боковым зрением Демьянов уловил какое-то голубоватое свечение. И, резко обернувшись, замер, забыв и про струны, и про песню. В сторону их компании, потрескивая струящимися из него разрядами, медленно плыл по воздуху голубоватый электрический шар, размером с футбольный мяч.

Вскрикнула кто-то из женщин.

- Не двигайтесь! – резко скомандовал Демьянов. – Шаровая молния может среагировать на поток воздуха, если пытаться от неё убежать. А так её, кажется, проносит чуть в стороне.

Чуть в стороне от остальных, но не от него и замершего Васьки.

«За мной, что ли?» - мелькнуло в голове Николая.

Жаль, конечно, что не всё успел сделать из задуманного. Но и тот толчок, который он придал этому миру, позволит тем, кто останется, сделать очень многое. И войну совсем по-другому начать, и послевоенный мир совсем на других условиях начать строить…