Председатель 4

* * *

Для депутата нет закрытых дверей, по крайней мере я так думал, пока не познакомился с директором мясокомбината со знакомой фамилией Матиашвили.

Я сам уже почти забыл об этой семейке, после того, как направил запрос в ОБХСС.

А следить за ходом этого дела, у меня не было времени, с тех пор как началась посевная. Но они меня, очевидно, не забыли.

Стоило мне появиться на его пороге, как директор гордо откинулся назад и, потирая подбородок, ухмыльнулся. Позу этот грузин принял интересную, словно лев, видя, как добыча нагрянула к нему на ужин. Сомнений не оставалось. Перед мной сидел родственник того наглого водителя, даже некоторые черты лица схожи, уж память на лица у меня хорошая. Уже тогда я понял, что договориться с ним окажется крайне сложной задачей, но не зря же ехал, попробовать стоило.

Я не стал рассказывать ему про сложную ситуацию, в которой мы оказались, дабы не давать клану Матиашвили причину для злорадства. Мною было предложено ровно сто восемьдесят молодых петушков. Ещё три особи я планировал оставить на птицеферме, вместо старых.

— Александр Александрович, а как же так? Неужели ваш колхоз попал в неприятную ситуацию? С чего вдруг такая спешка? Ох, долгая же дорога у вас была, — собеседник словно видел меня насквозь.

— И не говорите! Столько дел в колхозе, что приходилось откладывать поездку в Калугу, но как вы понимаете, дела имеют свойство скапливаться, вот и решил за одну поездку со всем управиться, — уж падать на колени и признаваться, что ехал я сюда только чтоб на его наглую рожу посмотреть, как видимо он и желал, я точно не собирался. Не доставлю я ему такого удовольствия, — у нас планы на птицеферме поменялись, а особи эти, грубо говоря, теперь лишние.

На этом грузин не успокоился. Меня ожидал целый допрос с пристрастием, но я достойно ответил на все его провокационные вопросы, так и не упав лицом в грязь. Уже позже я понял, что мои ответы особо и не имели никакого смысла, своё решение он вынес ещё в тот момент, как я появился на пороге его кабинета.

— Хорошо, буду рад купить их у вас! — довольно кивнул грузин, протянув мне руку, — Пять копеек штука.

Услышав несправедливую цену, я отказался от рукопожатия.

— Вы не понимаете, это не трехдневные цыплята, а молодые особи. Им почти три месяца, — я поспешил прояснить ситуацию для директора мясокомбината, хотя, как мне казалось, про возраст я упомянул в самом начале нашего разговора.

— Я прекрасно понял вас, Александр Александрович. Или вас смутила цена? — он опустил руку, — простите, но предложить больше я не могу. Наш мясокомбинат не простаивает без дела, недавно мы и без того получили весьма крупную партию птиц, а дополнительное количество, пусть и сто восемьдесят, доставили бы нам хлопот. Честно говоря, я должен был бы отклонить ваше предложение, но разве я могу не пойти навстречу председателю известного колхоза и депутату верховного совета? — он состряпал сочувствующее выражение лица, пропитанное ложью.

— Что ж, благодарю вас за предложение, но увы, цена слишком мала. Я уважаю время и труд своих колхозников и не готов пойти на такую сделку, — я спокойно попрощался с грузином, а перед тем как выйти из кабинета сказал: — приятно знать, что директор калужского мясокомбината всегда готов пойти навстречу «своим».

Я не стал выяснять с ним отношения. Изначально было понятно, что нам не договориться. Я только лишний раз убедился, что в каком-то смысле Фролов был прав, своей активной позицией я то и дело наживаю себе врагов. Но иначе я всё равно не могу.

Ладно, чёрт с ним. Выход из ситуации я найду и без этого Матиашвили. Но жизнь длинная. Рано или поздно сочтёмся.