Камни тоже плавают

* * *

Да торкнет свет

Почитал объявления, выбрал интересные. Карандашом на карте места потыкал, где ждут работодатели.

Долго искал, где же я. Катастрофически геолокации не хватало. Привык, расслабился, но в конце-концов справился. Нашел — Обводной канал. И теперь по Садовой-стрит путь держу на северо-восток. В культурный центр — осваивать Невский и Васильевский. Проспекты. Острова. К Медному загляну хоть, наконец-то на коне увижу лучшую работу скульптора Фальконе.

Решил — для начала попытаю счастья электромонтером или наборщиком в типографию. Не понравится — потопаю к автомобилистам. Хотя последний вариант откровенно смущает. Уже пару часов тут «зажигаю», а из транспорта только кобылы да носильщики разных мастей. Ни одной машины. После нашего шумного Кустаная этот древний Питер большой деревней смотрится. Еще и дымком отовсюду веет…

Местные энергетики сначала откровенно не впечатлили. Я б даже сказал, наоборот. Но это сначала… Потом правда так впечатлили — чуть до седин не довели.

Снежок к центру пропал. Дома вдоль проспектов красивые, каменные. Монументальные и с лепниной все. А они в бревенчатом флигильке внутри дворов ютятся. Да еще в подвале. Захожу, на двери вывеска «Электрическая мастерская Савелия Кеслер-Котельниченко». Ага, как Петров-Водкин…

За дверью не электрик. Магазин, не магазин, лавка, не лавка. Но точно не мастерская. Все свободное пространство разными лампами, торшерами и люстрами позаставлено-позавешено. Серебренными. С чеканкой. И тканевыми абажурами. Ощущение, что попал в какой-то бутик восточного базара. Галопроекции джина только не хватает.

За стойкой рыжая веснущатая юная особа лет десяти-двенадцати бумажки перебирает. Счетами щелкает. На джинна не тянет. И меня, кстати, в ноль игнорит.

Подошел. Увлеченно щелкает. Покашлял. Прыганула зайцем. Испугалась. Вроде и пакость человечку сделал, а улыбнуло. Настроение поползло вверх.

— Юное создание, здравствуй, тут написано «Электрическая мастерская». Может, подскажешь, где хозяин?

Стоит, глазенками хлопает, побелела. Счеты к себе прижала. Неужели так сильно перепугал? Или трусиха по жизни? И вообще я не страшный! Почти… Такс, будем пробовать пакость исправить, успокоить ребенка. Конфет нет, тогда что? Что лучше всего на детей и женский пол, что действует? Похвала, комплименты и оскорбления. Оскорбления оставим на потом, мелкая еще — подсластим:

— Вау, какая тут красота растет! Сказочная принцесса, наверное? Красавица, мне б Савелия, как там его там? Батьковича. Электрического мастера.

Девчонка вспыхнула, запунцовела. Ну и оттроллила за испуг. А язычок-то острый — как бритва:

— Ой, дядька, какая вам красавица да ищо прынцесса, вам поди теперя все тетеньки прынцессами кажутся. Я-то маленькая ишо! А вы старенький. А хозяин в мастерской с Игнаткой свет делают. И не Батькович он, а Мыколович. Вы в ту дверку загляните…

Сто слов, как из пулемета. И старым пнем обозвала, не приставай к малявкам, — знай наших! Не трусиха. Шустрая. Будет Анькой-пулеметчицей…

Пытаясь сохранить серьезную мину и спрятать лезущую изнутри улыбку протопал к дверке. Заглянул. Темно. Стены черные, закопченные так, что весь свет скрадывают. Сыро, так еще и на полу перевернутая бадья и лужа воды по комнате растеклась. И два чела. Старый — на кривой стремянке балансирует. И молодой — на подоконнике с ногами влез и, похоже, медетирует.

Только зашёл, даже «здрасте» сказать не успел, как старый нагрузил:

— Человече, подай вон тот провод. У табурета.

Не жалко. Помочь не жалко. Прошел. Поднял. Подал.

— Значит не под напряжением… «Подключил!», «Убьёт дядько»… от бисово отродье! Убью сдёргоумка!

Меня с опозданием, но торкнуло! Адреналина хапнул аж до икоты. Правда, пока дед по лестнице кряхтя прыгал, а я от охренения отходил, малого и след простыл. Был на окне и… нет уже. Из подвала как телепортом выдуло. Мне же старому в хитрую морду так дать захотелось почему-то. Сильно. С мыслями о работе сдержался. С трудом, но сдержался.

Старый же, как не в чем не бывало, доковылял до бадьи, перевернул ее и сверху уселся.

— Межеумок недоделанный!.. Что хотел, человече? Покупать чаво ль, али работу шукаешь? Заместо Прошки?

Я встречу перевариваю, стада мурашек разгоняю и что-то работать тут уже вообще не хочу. У этого Мыколыча, похоже, все провода делятся на «Тот!» и «Твою ж мать!».

Однако ж, и перспективы пока вообще непонятные, поэтому взял себя в руки. Нужно условия узнать. И про работу. Если приглянётся — уж технику безопасности я им поставлю. Да и дурацкие проверки отучу устраивать. Или стоматологов будут искать.

Поговорили. Поднялись в лавку. Прошел испытания. На все его хитрые подковырки столетняя история мне фору дала. Так что ответил легко.

Тут и посетительница пожаловала. Дама бальзаковского возраста. Ага, за тридцать. Далеко за тридцать. Вплыла. В два моих обхвата. Головка в шляпке. Носик чуть потолок не царапает. Служка с лампой за ней семенит. Одним глазом косит.

— Савва, деньги возвращай прохиндей! Опять ерунду втюхать вдумал? Пары дней не отработала твоя лампа. Так я покажу… Сколько денег без толку тебе, проходимцу, отдала и опять не работает…

Дедок глаза выкатил, рот открывает. Явная растерянность. Хреново. Потом, что его в таком виде видел, не простит. И клиентка уплывет.

Влез в разговор, спасая положение, говорю:

— Сударыня, давайте глянем. Может и поломки там нет? Может провод какой отошёл просто.

Дама пыхтит, но в итоге тоже пересиливает себя и соглашается. Приводи, говорит, этот провод сюда быстрее. Чтоб заработало. И чтоб больше не отходил.

Мастер кивает: глянь мол. Забрал у служки лампу, глянул — провод у лампы обуглился и на тряпичной обмотке болтается.

— Мадам, у вас тут короткое замыкание было, поэтому не работает.

— Словесы давай не разводи! Сделай мнедлинным, замыкание это, чтоб работало! И побыстрее давай, мастер!

Хмыкнул. «Длинное замыкание» звучит… Но уже «мастер»! Открутил провод, взял поданный девчушкой новый. Присобачил. Подсоединил к розетке. Включил. Светит. Куда ж денется.

Тетка пыхтеть перестала, лампу служке всучила. Типа не отдаст. Интересуется, откуда у Савелия такой новый мастер появился. Расту — уже второй раз мастер! Сама ж на меня глазками щёлк-щёлк. И двумя сотнями кило колых!

Дед же гоголем расхаживать стал, грудь выгнул, надулся.

— Вот с заграницы выписал! Будет мне помощником, работы несложные делать.

Молчу, охреневаю я от него. Наглая морда. Безумно наглая. Тётка же подтрунивает, что, поди, это он на подхвате будет. Я-то вон лампу всделал, а он оставлял на ремонт, по седмице делал. Дед от наезда аж заикаться стал. Разухарился, руками замахал. Тётка ехидничает. Я молчу.

Ну дед и предложил, ехидно, то на меня, то на тетку поглядывая, кто быстрее лампы новые повесит. Утрет он меня. Умения мои проверить захотел, да собой похвастать. А мне всё меньше нравятся такие выкрутасы. Но согласился. Выбор-то небольшой: или «Да», или топай дальше.

Взяли по лампе. Савелий мне из-под стола какую-то старую достал, с жестяным отражателем, дешевую. Себе из коробки с полки взял. Девчушка табуреты притащила из-за прилавка.

Начали. Дедок шустриком в свой угол поскакал, а я на прилавке с лампой разложился. Пока тряс — провода и плафон отвалились. Вот гнилой дедок…

Но сложного вроде ничего: и цепь собрал, и плафон прикрутил, и провода соединил, несмотря на тряпки вместо изоляции. Ни винила, ни резины еще, видимо, не водится. Провода и по комнате на штыречках под потолком на фарфоровые изоляторы посажены. Повыше, чтоб ненароком не зацепить. И киперкой обмотаны. Жуть, а не электрика! Или это дед такой зажмотистый?

Сделал. И оконфузился. Работу-то сделал… но быстрее потенциального начальника. И это при клиентке-то! Перед которой он тут петухом гарцевал. Эх, тупею что ли? Головой вертеть надо, а не провода крутить. Ну и пигалица, Анка-пулеметчица, соли дедку добавила. Смеяться начала.

Тётка тоже посмеялась и уплыла. А я с дедом перспективы выяснять остался.

Короче не рад он, очень не рад, но на работу взять согласен. Вот только рабочий день поставил от зари до темна — часов 12 ежедневно. И шесть дней в неделю. С заработком тоже не обрадовал. Предложил тысячу, но в год. Это всего-то 80 с копейками рублей в месяц, что ли получается? Да еще при таком душистом начальничке-то? И нафига мне такое счастье? Решил дальше по адресам пробежаться.

По пути заглянул в переулок. Вывеску-рекламу на афише увидел. В представительство фабрики наждачных изделий. Угу, звучит, может и громко: «Первая россiйская…». А на деле изба-избою. Мелкая и приземистая. Если б не окна — так и с сараем перепутать недолго. И мужики деревенского вида туда-сюда жернова и круги по двору таскают. Кто на телегу, а кто с телеги. И куры под ногами бегают…

Пыль, гомон, кудахтанье и всё перекрывает как пароходная сирена возмущенный вопль какой-то тетки: «Какая тебе тут… шкурка? Это у тебя на… шкурка обрезанная! А это наждачная бумага!..». Ну и конструкции трехэтажные. Любят в России лаяться. Хоть тогда любили. Хоть сейчас. Любят. И наслаждаются. А потом удивляются, куда клиенты разбежались. Нет у русских восточного терпения. И умения постоянно улыбаться нет… Нет…

Постоял, абразив повздыхал. Маты послушал. Ну его. Не впечатлило. Потопал дальше.