Студент в СССР

— Можно посмотреть?

Девушка не только моментально оглядела выбранную мной модель, но и быстро пролистала дальше. Это была реклама пижам, домашней одежды и нижнего белья. Заметив, что я вижу, как она остановилась на откровенно снятом на моделях женском белье, девушка покраснела.

«Ха-ха, а строит из себя независимую крутую фифу! Хоспади, какие вы все тут все-таки наивные люди!»

— Давай так. Я заплачу по высшему тарифу и этот журнал получишь в придачу!

Надо было видеть глаза Марины. Предложение было поистине «царское». Обычно подобные дела Здесь решаются банальным бартером. Так что я угадал. В будущем знакомства нужны, чтобы делать деньги, а здесь овеществлять их в дефициты.

«Ты мне — я тебе и ничего личного».

— Марин, ну ты чего? Соглашайся!

Подсевшая к нам незаметно Нина уже тянула руки к журналу. Мариночка очухалась и быстро отобрала у подруги зарубежный раритет.

— Пошли, Серёжа!

Как все банально! Мы прошли мимо сидевших под огромными фенами дам в женский зал. Работающие там мастера никаких вопросов нам не задавали, хотя озадаченно переглянулись. Видимо, чрезвычайных правил мы все-таки не нарушили. Марина взъерошила мои светлые лохмы, вздохнула и приступила к работе. У девушки явно был талант. Ножницы так и летали, а расческа порхала над моей бедовой головушкой. Минут черед двадцать она повернула меня к зеркалу и натянуто вздохнула:

— Извини, Сереж, но точно скопировать не получилось. Требуется тренировка на кошках.

Я внимательно оглядел свое отражение и в принципе остался довольным. Я же помнил, что брату эта прическа отлично шла. Правда, сделал он её уже в конце восьмидесятых. Получается, что нынешний я несколько опередил время и пустил в народ веяние иной эпохи?

«Эффект бабочки черт меня дери!»

— Сойдет. Спасибо большое, Маришка!

Девушка улыбнулась мне через зеркало. Мы как-то быстро вышли на доверительные отношения. Оба молодые и симпатичные, и легкие на подъем. Это сразу чувствовалось.

Марина наклонилась к моему уху и громко прошептала:

— Ты заходи позже, я постараюсь на ком-нибудь разные варианты попробовать и тебе лучше сделаю. И спасибо за журнал, — девушка снова улыбнулась, а меня, как током шарахнуло. Йидрицкий огнемёт, женский шепот так заводит! Уже обмахивая меня, Марина добавила. — Записывайся в следующий раз через Нину. У меня иногда бывают очереди, так что лучше подходить ко времени, когда я свободна.

— Понял. Спасибо, Мариночка!

Я выпрямился и еще раз глянул в зеркало, заметив, что в этот раз в зале на меня обернулись все. Еще бы — такой модный красавчик! Мне и самому понравилось!

В приемной мое появление произвело фурор. Несколько сидящих в очереди молодых парней только что головы не свернули вслед. Глаза у Нины засверкали:

— Вот это да! Я же говорила, что Мариша сможет!

Счет мне выписали как за прическу «Молодежная», драть деньги зазря не стали. Молодцы, девчонки! Вот никаких лишних понтов! Я разменял у Нины пятирублевку и начал натягивать джинсовую куртку. Когда Нина передавала мне бумажку с номером телефона, то заинтересованно спросила:

— Когда тебя в следующий раз ждать?

— Я через несколько дней на картошку уезжаю. Так что в лучшем случае через месяц.

— Не думала, что ты первокурсник.

— Я после армии поступил.

Судя по взгляду приемщицы, мое реноме тут же поднялось высоко-высоко. Это в будущем всем сразу подавай бандита или миллионера. Главное, чтобы был с деньгами. В это время неплохой парой считалось такая, чтобы мужчина состоял где-нибудь на престижной должности, а жена работала в сфере обслуживания или торговли, выполняя задачу заполнять домашний холодильник. Как ни странно, но противоположный мезальянс, когда он простой заводской работяга с характерными для его прослойки интересами, а она, например, интеллигентная учительница, случался крайне редко. Обычно такие разные люди попросту не уживались. Хотя знавал я неудачные примеры браков и с противоположной стороны. Мир чистогана и мещанства также мог понравиться далеко не всем. Ведь как раз нравы в сфере торговли и обслуги и перенеслись затем к нам в будущее в лице нуворишей и новых хозяев жизни. Разве что криминальных понятий по пути нахватались. Мне, вообще, казалось странным, что наша горячо обласканная властями интеллигенция с таким усердием проламывала дорогу банальнейшим жлобам и рвачам.

«А ведь как дышали!»

— Угощайтесь, парни! — я подогрел на плитке пожаренные еще дома мидии и выставил сковородку на импровизированный стол.

— Что такое? — Паша подозрительно поворошил морепродукты. — Опять лягушки?

— Сам ты лягушка! — Кеша уже вовсю орудовал запасливо прихваченной из дома ложкой. — Ничего ты не понимаешь в колбасных обрезках.

— Ну это ты у нас манерный любитель разных там кальмаров и креветок.

— Паша, ты идиот? Это чистый белок. С него мышцы растут и железный стояк!

Иннокентий знал, как разговаривать с менее учеными корешами. И я с улыбкой наблюдал, как Павел тут же начал резко орудовать ложкой. Вместе со мной над приятелем посмеивался Николай. Он по давней привычке закусывал «курятиной».

«Закусь градус жрет!»

Мы ополовинили вторую бутылку «Арпачая». Азербайджанский винопродукт шел хорошо и был даже приятным на вкус. Я взял с запасом три бомбы по два шестьдесят, чтобы в магазин второй раз не бежать. Болтали, как всегда, обо всем и ни о чем конкретно. Послушав новости, что в городе творится, я рассказал о службе в пограничных краях, карьере у геологов. Мой заработок ожидаемо заинтересовал Николая. Семья у него была небогатой. Батя-инвалид, и мамка без образования всю жизнь вкалывала на нескольких работах сразу. А ведь еще у них в семье была младшая сестренка. Особа болезненная и капризная. Лучший кусок всегда шел ей.

— Кончу гопу, за меня похлопочешь? У тебя ведь там блат.

— Ты на кого учишься?

— Сварщик.

— Тогда, думаю, без проблем устроишься, — обнадежил я товарища, решив, что сварщики нужны везде. Тем более на строительстве. Но хоть убей, не помню, чтобы геологи в том времени вели где-то рядом большое строительство. Нефть и газ искали северней в Ненецком округе. Много лет туда вкладывался Архангельск, а после Ельцинского бардака автономия начала оставлять нефтяные деньги при себе. Архангельский север в тридцатые годы являлся всесоюзной валютной лесопилкой, затем оставался одним из важнейших экспортных цехов страны. Беломорская доска ценилась по всему миру. В итоге свели все ближайшие леса, поперли рубить приполярные и позже начал резко меняться климат. К двадцать первому веку область осталась на бобах, вложив все ранее в огромную страну, которая в итоге её бросила. Даже губернатора московские столоначальники ни разу поставить нормального не смогли. А ведь на ту валюту поднимали нефтяные районы. Вот где справедливость?

Дальше разговоры сами собой перетекли на тему однокашников и старых знакомых. Кто где и как. Жили ведь все в одном районе, да и Кеша со своей шпаной знал о них больше меня. Некоторые из знакомых парней еще служили в армии, часть девчонок благополучно выскочила замуж. И чего так рано? Невтерпеж? Кто-то учился, кто-то квасил, кто-то работал. Ничего интересного, сплошная бытовуха. Хотя нет, вот пошли первые неприятности.

— Леху Скворцова помнишь из параллельного? Утонул прошлым летом.

— Спасал, что ли кого?

— Скажешь тоже, — усмехнулся Паша. — По пьяни на Смольном Буяне заплыв устроили. Вот он и не выплыл.

— Идиот! — честно выразил свою мысль я. Сдохнуть по глупости, даже не пожив, это еще надо постараться. А на том пляже купаться очень опасно. Глубина сразу и течение.

Кеша опростал стакан и как-то странно на меня взглянул:

— Тебя, кстати, Даша спрашивала.

Я напряг память и внезапно в ней всплыла светловолосая разбитная красотка. Только Серега каким боком к ней? Эта фифа еще лет с пятнадцати гуляла с парнями постарше. Но не спилась, лишь хорошела. В итоге в девяностые нашла себе богатенького папика и жила припеваючи. С тех пор я о ней ничего не слышал. Как и о том, что Серый вел какие-то шашни с Дарьей.

— Морозова?

— Ага.

— И на фиг я ей сдался?

Паша заговорщически переглянулся с Кешей:

— Ну это мы хотели у тебя узнать.

А крыть мне было нечем! Что здешний братец пообещал Морозовой, я не в курсе и потому решил свернуть со скользкой темы.

— Сами-то, кого имеете?

Вопрос вышел двусмысленным и немедленно вызвал дружный ржач, также потребовав еще одного стакана внутрь. Это в семнадцать мы в большей части были нецелованными и не искушенными в щекотливом вопросе. Пока я, как и остальные неудачники парился в сапогах, оставшиеся пацаны приступили к изучению полового вопроса «вплотную». Про Кешу, вообще, молчу. Сын капитана, да еще и симпатичный малый. Кто из девчонок в уме и здравии откажется от такого? Если бы не шел в пединститут, то точно попросил с кем-нибудь познакомить. Дамы с низкой социальной ответственностью были всегда. Серьёзные отношения, чувствую, пока не про меня. Я себя еще толком не знаю, зачем мне чужие заморочки взваливать? То, что женщины могут буквально в один момент стать проблемой, я знаю не понаслышке.

Неплохо мы в итоге посидели, так что еле смогли спуститься. На лестнице темно, а с уличными фонарями, я скажу, в эти годы было так себе. Район еще достраивался и понемногу благоустраивался. Запросто вместо дворового проезда могла оказаться дорожка из бетонных плит или временные деревянные мостки. Но если в соседних домах хотя бы желтели окна квартир, то в сторону стыка улиц Тимме и проспекта Дзержинского просматривались темные проплешины. Тот микрорайон на Привокзалке достроят последним и, кстати, самым интересным с архитектурной точки зрения.

Расходиться по домам никто из нас не спешил. И мы, тепленькими и довольными жизнью, почапали к перекрестку улиц Энгельса и Тимме. Его окружали новые девятиэтажные дома «белоснежного» стиля и оттого это место казалось каким-то необычным, неким куском из светлого будущего, привлекая сюда скучающую молодежь. В эти годы здесь обосновалась многочисленная местная «туса». Многочисленные окна создавали уютную иллюминацию, ярко светили уличные фонари. Здесь не было темноты и затхлости старых деревянных кварталов. Сама атмосфера настраивала на радостный лад.

Припозднившиеся прохожие спешили по своим делам, ближайшие магазины уже закрылись, до одиннадцати работал неподалеку лишь дежурный «Пингвин». Город накрыла осенняя тьма, поддувал свежий ветерок, но нас это не останавливало. Мы прошли мимо нескольких веселых компаний, сидящий прямо на ступеньках около новенького магазина номер двадцать два. Так его по номеру и будут много лет называть. Народ тут, похоже, сидел бывалый и ничего не боялся, открыто пуская бутылку прямо по кругу. Временами слышался задорный девичий смех. Как мне его не хватало в той жизни! Все старые товарищи и подруги выросли, стали взрослым и скучными людьми.

У этих же юность, все еще впереди, и потери и приобретения. Ощущение непременного будущего счастья.

— Чё вылупился?

— Кто такие?

— А ты сам, кто такой, пингвин?