Тайга

* * *

И скандал, конечно, вышел. Не такой громкий, как мне представлялось, но все же.

Как только все поднялись, как только собрались у костра и разложили по мискам кашу, сваренную хозяйственным Эдиком, Наташа принялась хвалиться:

— Мы тут без вас продолжили раскопки. И знаете…

Санжай даже поднялся, сердито звякнул ложкой о край посудины. Спросил одно только слово:

— Зачем?

Наташа сделала вид, что не поняла.

— Что зачем?

Колька раздул ноздри.

— Не прикидывайся дурой. Все равно не поверю. Зачем вы его тревожили?

Девушка наморщила нос, словно где-то рядом запахло дерьмецом. Выдала с вызовом:

— Вот только не надо опять про хозяина, — она сделала рукой останавливающий жест. — Хватит. Наслушались уже. Нет никакого хозяина. Сказки все это.

— Как знаешь. Только потом не пожалей.

Колька резко поднялся. Взял миску, чашку, ушел под навес. Зиночка окинула всех неуверенным взглядом, поспешила за ним.

— Утешать будет, — сказал Эдик. — Ей всех жалко.

Наташа почти швырнула свою посудину на траву. Сверкнула глазами.

— Нет, — сказала она, — вы действительно верите в этого сказочного хозяина?

Мы с Юркой переглянусь. Так вышло, что да, действительно верили. Почти… Тоха был уклончив:

— Как тебе сказать… За эти пять дней столько всего произошло. Не хочешь, а поверишь.

— Совсем свихнулись.

Девушка поглядела почему-то не на меня, а на Юрку.

— И ты веришь?

— Ну… — Он замялся, нерешительно пожал плечами, почти проблеял: — Наточка…

— Хватит Наточкать. У вас у всех мозги съехали набекрень. Какой хозяин? Какие шаманы? Какое проклятье? Вы что? Мы с вами живем в двадцатом веке! Еще немного и наша страна построит коммунизм! А вы, как бабки старые. Еще скажите, что Бог есть! Что верите в Бога. Ну? Скажите!

Мне жутко захотелось сказать, что есть. Пусть не Бог, но точно высший разум. Должен же был кто-то создать весь этот бедлам, гордо именуемый человечеством. Не из бактерий же мы, в самом деле, зародись.

Но над поляной разлилось молчание. Никто не спешил высказываться. Мы трое лишь переглядывались украдкой.

— Стыдно, — сказала Наташа с укором. — А еще комсомольцы. Позор.

Она уселась на свой пенек. Гордая. Красивая. Яростная. С прямой спиной. Уставилась куда-то за палатки.

Юрка попытался ее успокоить. Подхватил с земли чашку, протянул, сказал ласково:

— Наточка, попей чайку, а то совсем остынет.

Она отпихнула его руку, процедила сквозь зубы:

— Пошел ты со своим чаем, предатель.

Потом обернулась ко мне.

— Миш, я в палатку. У меня голова разболелась. Пойдете к раскопу, про меня не забудь, позови.

И ушла. Тоха восхищенно покачал головой:

— Во дает. Огонь-девка. Ничего не боится.

Юрка почему-то обиделся.

— Сам ты девка. А она Наташа.

Очуметь. Нашли из-за чего ссориться. Я оставил их решать эту важную проблему и отправился под навес, к Санжаю.