Ватага Василия Сталина

«ПЛОЩАДКИ НЕ НАДО УМЕНЬШАТЬ». ОЦЕНКА И ПРОГНОЗ

В. Шувалов: Только одно условие — все, что выскажу, не относите за счет ворчания ветерана, которому прошлое — все свет, нынешнее — все тьма. У меня этого нет и никогда не было, я без пристрастий, потому что душой болею за наш хоккей. Я безусловно патриот, думаю, доказывал это полной отдачей сил, когда выступал и выигрывал вместе с командой чемпионат мира и олимпийские игры. Но не могу понять такое вот утверждение, в ходу оно и сейчас, наверное: «Нам не важно, ЦСКА ли, «Динамо», «Трактор», ты подай нам

сборную, ты подай нам олимпийские медали, хоть тресни, да подай». Так примерно всегда выглядела позиция «верхних» руководителей Спорткомитета и не только Спорткомитета. Понимай так, что победа на олимпиаде

— доказательство преимуществ социалистического строя. Гордость за свой национальный флаг — это гордость настоящего спортсмена, который отдает победе все, это говорить нечего. Но та вот точка зрения на спорт, на хоккей, когда все — в жертву сборной — вредная точка зрения. Правда в том, что сильные клубы — сильная сборная. Мы же в угоду суперкоманде армейцев (мои бывшие одноклубники после ВВС долго еще играли за ЦСКА, не могу не симпатизировать им) разорили подряд несколько команд, в том числе мой родной «Трактор».

Такое и раньше бывало, но Тарасов, например, приглашал не всех подряд, а только тех, кто подходил к стилю его команды. У Тихонова иначе. Я хорошо помню Виктора Васильевича. Он пришел к нам в ВВС совсем юным пареньком. Очень был старательный, трудолюбивый до крайности, аккуратный, клюшку только что не оближет — так тщательно готовился к играм и тренировкам. Еще больший, пожалуй, фанатик казался, чем Пучков. Днем и ночью мог на льду находиться. Играл надежно, но не хватало взрывной быстроты, по-моему, выше второй сборной он не поднимался. Верю, что и сейчас Тихонов фанатично предан хоккею, но стратегию его не одобряю. Вот шведы или финны — чуть не год, то новая сборная. У них — стимул. Они отдают за океан игроков, полных сил, а мы тех, кто, по существу, уже сыграл, и начинай, мол, все сначала, выжатый хоккеист. Заметно и другое: ни в игре ЦСКА, ни сборной нет тактических новинок. Иногда слышишь: вот тактика длинного паса... А она появилась еще у нас, в ВВС, — пас дежурившему в зоне Боброву... Грустно то, что наши нынешние хоккеисты будто из одного инкубатора вышли — одинаковые, глазу не за что зацепиться (не говорю об исключениях — Давыдов, скажем, Федоров, может быть, Буре). Они ничем не отличаются друг от друга. Где финты Боброва, Фирсова, Мальцева? Их нет, почти нет последователей в своеобразии. Так и слышу голос тренера в клубе, в молодежной или юношеской сборной: «Не води! Отдай пас, отдай немедленно!» Очень многим тренерам привита эта дурная привычка: пас ради паса, сыграй без риска, лишь бы очко-два приобрести, и это независимо от уровня соревнований. Это не навыки коллективизма, это коллективность ради коллективности, попросту — уравниловка: будь как все, не выделяйся. А теперь все подряд ворчат: нет личностей в нашем хоккее, нет оригиналов, зрителю скучно. А где их взять, когда с ранних лет ребят мучают стандартными, одинаковыми для всех упражнениями, мучают атлетизмом, выращивают силовиков. А нужны игровики, воспитывать нужно игроцкие качества, а они и в волейболе, и в футболе, и в баскетболе. Потом уж, будьте спокойны, проявятся в хоккее. Конечно, все взаимосвязано, все сложнее, но нужно уметь найти меру в дозировке упражнений и физической подготовки. Воспитывать нужно игрока думающего, не ищущего глазами тренера после каждого эпизода: одобряет или как? Игрока, который знает свои сильные, не схожие с другими, стороны и умеет использовать их.

Ребят с ранних лет нацеливают только на приз, на выгоду победы, а отсюда такой, знаете, материалистический душок, как бы приспособить хоккей поближе к шмоткам. А я вот вспоминаю книгу Гретцки о том, как он любил хоккей еще ребенком, как пропадал на льду, как до сих пор, на вершине славы и богатства, не может без хоккея. В этом стержень — остальное приложится рано или поздно. А как он, кстати, катается, видели? Это же наша школа, это же наше преимущество

Тут Шувалов по-молодому соскакивает со стула, становится у двери, низко приседает:

— Гретцки идет накатом, он выжимает шаг. Эту технику мы принесли с собой из русского хоккея. Там площадка ого-го — не побежишь, нужно катить. А сейчас большинство — бежит. Голова впереди, центр тяжести смещен, такой игрок неустойчив, по льду не катит, а врубается в него. Много движений — мало достижений. Они быстро устают, их легче сбить, ведь здесь, как при беге и ходьбе. При беге у вас фаза полета, отсюда неустойчивость. Это только внешне кажется, будто он бежит быстро, на самом деле — медленнее, чем при накате, выжимании скольжения. Вспомню, если позволите, такой эпизод, наверное, один из самых ярких в моей хоккейной жизни, а она богата впечатлениями.

Было это в 1956 году, на Олимпийских играх в Кортина д'Ампеццо. Играем финал с канадцами, с нашими прошлогодними обидчиками на чемпионате мира в ФРГ (0:5) командой «Китченер Ватерлоо Датчмен». Упорно бьемся, первый период 0:0, а они злые на нас: мы все выиграли, они проиграли американцам, нужна лишь победа. И тут вдруг нерасчетливо Трегубов отдает шайбу Сологубову, а канадский нападающий разгадал, бросился вперед — и перехватил, и прямо по центру на ворота Пучкова. И вот то, что я тогда увидел, меня просто потрясло. Коля Сологубов (вот у кого взрывной старт, взрывная скорость), развернулся (ведь еще и развернуться надо было!) и как покатит вслед, с трибун, наверно, непонятно, за счет чего так шибко едет, стремительно настигает канадца, подъезжает под него и чистенько так вылавливает шайбу с клюшки и с другой руки выезжает из-под соперника. Трибуны просто озверели, аплодировали минуты две беспрерывно. Все это, как чудо показалось. «А как ты думаешь, — улыбался потом Коля, — вижу, он у меня прямо из кармана золотую олимпийскую медаль вытягивает. Не мог я допустить такого». Это к разговору о технике скоростного катания. Раздевалка канадцев располагалась за нашей. После второго периода (1:0, Крылов забил, в третьем — Кузин, и 2:0 окончательно) канадцы шли мимо нас и клюшками били по деревянной стенке нашего бокса.

Фетисов, Крутов, Макаров в особенности, Ларионов отлично владеют техникой скоростного скольжения, Каменский еще. Большинство же бежит и сильно утомляется не по делу. Надо переучивать, если не поздно. Между прочим, и на маленьких площадках это необходимо, что и доказывают Гретцки и другие канадские мастера. К слову, мне приходилось участвовать в разговорах о том, будто нам необходимо уменьшать по канадскому образцу площадки, чтобы приспособиться к борьбе с главными соперниками. Я категорически против. Наша школа — это скорость и техника ведения шайбы, широкая комбинационная игра, это, так сказать, родовые приметы. Надо беречь свой стиль, ведь любая копия — это азбука — хуже оригинала. Сбережению и развитию исконного стиля мешают штампы, штампы в тренировках, тактических схемах, штампы в понимании хоккея не как творчества, а как долбиловки, — они душат нас. Убежден, нам нужно меньше жесткого хоккея, меньше втыкаловки, боя гладиаторов, очиститься надо от всего этого. Сказал «жесткого», а подумал — «грязного». Очень много грязной игры, выставленных локтей (кусать за них, что ли?), скрытых ударов, бессмысленной возни. Настоящей же силовой борьбы, красивой, мужественной, технически безупречной, мало. Опять же вспомню Сологубова. Он, бывало, так встретит в открытом бою, так, простите, «плюнет в душу», как у нас иногда выражались, что уж больше с ним не хочется встречаться. Но все по правилам и красиво. Повторю: нам нужно стремиться к возвращению и укреплению своего стиля, а это остроумие, легкость, блестящая техника на большой скорости. А главное — дать развернуться талантам в юношеском возрасте, не забивать их шаблоном и непомерным атлетизмом. Иначе отвадим зрителя окончательно. Без личностей, без борьбы разных школ — нашей и канадской — добра не жди.