Зелёные листы из красной книги

2

На несколько минут все остолбенели. Вот судьба! Очнувшись, мы все разом заговорили, высказывая разные мнения. Сошлись на том, что Улагай нес на себе драгоценности, награбленные за годы войны. Как бы там ни было, судьба освободила Кавказ от злейшего врага.

Командир чоновцев отозвал Шапошникова и сказал:

— У нас приказ — пройти отсюда на Большую Лабу. Проводника надо.

Директор посмотрел на Сашу Никотина. Тот согласно кивнул.

— Тогда так. Идите с Василием. И возвращайтесь на Умпырь. Здесь поживут Зарецкий и Телеусов. А мы с Василием Васильевичем пойдем на Кишу. Займемся своим делом, посмотрим, как зубры.

Я сел писать письмо. Хотелось сообщить Кухаревичам о последних событиях, передать весточку Дануте. Письмо вручил старшему в группе, которая направлялась с ранеными через Псебай в Лабинск.

Закончив писать, сел в седло и вдруг почувствовал такое облегчение, какого не знал уже многие годы.

Самое тяжелое, кажется, позади.

Оставим на некоторое время записки егеря Зарецкого и попробуем, сопоставив исторические факты, глянуть на положение зубров пошире. И не только на Кавказе.

Лишь одну страницу из записей необходимо привести сейчас. Эта страница, вернее, две отдельные записи помечены октябрем — ноябрем двадцать первого года и апрелем — маем двадцать второго.

«Сразу же после листопада, —

писал Андрей Михайлович, —

мы обследовали весь район Умпыря, Мастакана, Большой Лабы, Алоуса и могли назвать количество зубров: здесь оставалось 28–29 голов. В те же месяцы Кожевников и Шапошников тщательно просмотрели район Киши и Бамбака до Белой. Они обнаружили 10–12 голов. Пастухи, приходившие с юга, клялись, что в верховьях Сочинки видели трех зубров. Неподтвержденное свидетельство я записал со слов жителей станицы Баговской: там видели двух зубров за пределами заповедника.

К таким заявлениям мы относимся с недоверием. Записываем только тех зверей, которых видели сами. Общее количество зубров в заповеднике, таким образом, определяется в 40–50 голов. Горько признаваться, но их продолжают бить. Братья Никотины нашли на Большой Лабе четыре зубровых скелета, потом в другом месте — еще два.

После того как армейские части потрепали бело-зеленых в трех боях кряду, отряды Козликина и еще одного полковника, Орлова, избрали новую тактику ведения войны: разошлись мелкими группами по глухим урочищам и тревожили станицы, хутора и дороги кровавыми набегами.

Продовольствие они пополняли охотой на всякого зверя.

Надежды на сохранение последних пятидесяти зубров кавказского подвида связаны с окончанием войны в горах».

Вот так. К 1922 году кавказский ареал зубров уменьшился до площади в пятьсот — семьсот квадратных верст. Но и в этом когда-то недоступном месте гремели выстрелы. Умный, понятливый зверь окончательно потерял покой, а вместе с покоем и способность к размножению. Зубры не были в безопасности даже зимой, в самых глухих ущельях, куда уходили, опасаясь человека с винтовкой. Потеряв обжитые пастбища, звери, выходили за пределы заповедника. И там нарывались на пули браконьеров. Привыкшие к постоянному местообитанию зубры сделались бродягами. Рассыпались стада. Все меньше оставалось зубрят. Все более неспокойными стали взрослые.

Ни Шапошников, ни Зарецкий еще не знали, что в Беловежской пуще зубров уже нет. Последний был застрелен бывшим егерем пущи Бартоломеусом Шпаковичем 2 февраля 1921 года.

Вряд ли этот человек знал, что убитая им зубрица была последней во всей пуще, которая к тому времени отошла от РСФСР к Польше.

Правда, на юге Польского государства в это время жили в неволе, в имении Пилявино, четыре полуручных зубра, когда-то купленные в Беловежском заказнике князем Плесе, владельцем имения. Перед войной там было семьдесят четыре зубра.

В том же 1921 году очень тяжелое время переживала наша славная Аскания-Нова, уже получившая по решению Украинского Совнаркома статут Государственного заповедника.

Почти два десятилетия в Аскании-Нова на Украине занимались гибридизацией американских бизонов с местным серым украинским скотом и с зубрами. Ценнейшие межвидовые гибриды зубробизонов и зубро-бизоно-коров удалось сохранить только частично, и в помещениях под охраной, а не в степи. Стадо в десять голов… Эти гибриды имели очень небольшую долю зубриной крови. Ученые понимали, что надо как можно скорее прилить свежую кровь зубра уцелевшим гибридам, но в обстановке разрухи, всеобщей нехватки самого насущного трудно было надеяться получить откуда-нибудь новых животных. К чести ученых Аскании-Нова, они не теряли этой надежды и сохраняли гибриды до лучших времен.

В Крыму до 1917 года была царская охота. И зубры. Их не осталось.

В Гатчинской охоте зубров истребили в начале 1918 года.

А что с теми зубрами, которых немцы вывезли из Беловежской пущи в 1915 году? Жив ли единственный горный зубр Кавказ, который до войны оказался в Гамбургском зверинце Гагенбека?

Беловежские зубры, отправленные в Восточную Пруссию, прожили до 1919 года. После этого и для них настали тяжелые времена. К 1921 году из семидесяти голов здесь оставалось менее десяти.

Семь зубров из Берлина вывезли в Ганновер. Они сохранились.

Около десятка зубров приобрела и выходила ни с кем не воевавшая Швеция. Она первая из стран Европы создала у себя зубровый национальный парк.

Несколько одиночных зубров находилось в зоопарках Лондона, Вены, Амстердама, Мюнхена, Стокгольма, Будапешта.

В 1921 году «крестник» Алексея Власовича Телеусова — бык Кавказ — уже имел в зверинце Гагенбека трех сыновей и двух дочерей. Владельцы зоопарка удержали «золотого зубра» до конца года. Далее он оказался в Бойценбурге у графа Арнима, с помощью которого покойный Карл Гагенбек приобрел Кавказа в России. Кавказ вместе с зубрицей Гарде прибыл в лесной парк Арнима, где проживали три или четыре зубра-беловежца. Здесь у Кавказа родился еще сын Гаген — последний из его потомства.

Таким образом, кровь кавказского зубра сохранилась в помесях с беловежскими зубрами. Факт обнадеживающий. Он давал основание полагать, что и в случае гибели последних зубров на Кавказе признаки подвида не пропадут на земле.

После этого отступления мы снова возвращаемся к записям Зарецкого.