Покорители неба

Глава 27. Джикэй. Часть 3

— О-о-о, — протянула Ситалл.

В ее голосе отчетливо различались почтение и восхищение. Доран же ничего не понимал.

— Что? Это опять какая-то метафора?

— Нет, это было в действительности, — даже интонация Бирюка изменилась, стала более уважительной. — Я слышал, что змей, разбуженный людской алчностью, вырвался из своего серебряного яйца, и тысячи его драгоценных чешуек сверкали в лучах настоящего солнца. В тот день все видели полярное сияние в небе, и поняли, что дракон пробудился.

“Он это серьезно?” — Доран надеялся, что крепкий напиток ударил в голову этого странного мужчины. Не может же взрослый человек на полном серьезе верить в подобные сказки.

— Знаешь ли, — теперь Бирюк как будто делился своими мыслями, — дракон всегда голоден. Такова его суть. Он проглотит станции, одну за другой, становясь всё больше. А потом проглотит и луну.

— Мне нравится луна, — сказала Ситалл, склонив голову.

— Успокоившись и утолив свой голод, дракон обернется вокруг Солнца и уснет, убаюканный его теплом. Свет перестанет доходить до уголков нашего мира. И планеты замерзнут, остановив свой танец. Наступит Ледяной конец всему.

Доран и Ситалл молча смотрели на Бирюка, в ожидании продолжения истории. Но тот только рыгнул и попросил еще “этого дрянного пойла”.

— А расскажи про вечную гонку красного за серым! — попросила Ситалл.

— Гонка кого?

— Ты не слышал эту байку? — заговорила Ситалл. — Хотя, ты же из Пончика.

— Весь мир зависит от того, будет ли эта парадоксальная гонка вечной. Красный бежит за серым по прямой. Но когда догоняет — они оба останавливаются. Поэтому, чтобы продолжать бежать, красный никогда не должен нагнать серого. Говорят, что когда красный всё-таки его настигнет, время остановится. И мы все застынем. Как манекены, — Бирюк задумался о чем-то, потом усмехнулся сам себе. — Ха, вот это выдумки, конечно.

— Так вы и сами понимаете это, — проговорил Доран негромко.

Мужчина его расслышал. Он взял протянутую хозяином бутылку и заявил:

— Мифы — это то, что отличает нас от вас.

“От здоровых?”

— От кукол.

— Мы не куклы.

— Ага! — Бирюк весело покачал головой. — Так бы сказала любая станционная кукла.

— Каждый месяц мы проходим полное медицинское обследование. Зачем это надо куклам, как вы говорите?

— Правда? Каждый месяц? — Ситалл с завистью присвистнула. — У нас и врачей-то толком нет…

— Вас создают компьютеры, — Бирюк как будто не слушал их и продолжать упрямо защищать свое мнение. — Машина — вот Творец нынешней эпохи!

— Ой, начинается, — шепнула Ситалл.

— А что? Они создают их. По задумке, ведомой только им самим…

Доран не мог промолчать. Слишком абсурдным ему казался весь этот разговор.

— Программу закладывали люди.

— Люди? Какие? Которые на кнопку нажимают?

— Задумка принадлежит людям, после исследований…

— А кто проводит эти исследования?

Доран начинал закипать. Такое ощущение, что он разговаривает с умственно отсталым.

— Я уже сказал — люди, — раздраженно повторил он.

— Ага! А кто хранит информацию? Делает сложнейшие вычисления, моделирование, прогнозы, предлагает решения по оптимизации и так далее?

Доран не ответил. Что бы он ни сказал, это бессмысленно. Его не слушают. Бирюк понял его молчание по-другому.

— Правильно. Машины. Всё это — задумка машин. А вы только биологические манекены, нажимающие на кнопку. Вы действительно этого не осознаете? — он криво ухмыльнулся, довольный собой. Его лицо исказилось от морщин. — Машина умнее вас. Она вечна. Совершенный абсолют. А вы только расходный материал, часть ее статистики. Машина — это и есть Бог.

Ситалл склонилась к Дорану и шепотом посоветовала:

— Он всегда душнит на эту тему. Ничего не поделаешь.

— Для Машины, — продолжал тот увлеченно, — мы с вами не более, чем разговаривающие приматы. Она не видит разницы. Машина и создала нас.

Доран заговорил:

— Есть множество исторических данных, подтверждающих обратное. Развитие машин стало результатом промышленной революции, устроенных людьми.

— Для чего?

— Чтобы облегчить ручной труд.

— Да? И что потом? Люди 19-ого, 20-ого, 21-ого веков стали работать меньше? Что-то такого не припомню. Великие депрессии, безработица, снижение демографии, лишение пенсий. Работали все — дети, женщины, старики. Ну, что, помогли машины? Нет, это звучит как слабая отговорка. Звучит, как ложь машин.

Ситалл разглядывала светильники-прожекторы под навесом фуд-корта. Доран все еще ждал счета, но хозяин, кажется, забыл о нем.

— Машина и создала нас когда-то, после экспериментов над приматами.

— Это бред.

— Почему?

— Просто бред и всё.

— Аргументируй обоснованно, верхний.

Доран уже закипал. Кулаки сжаты, дыхание прерывистое. “Будь спокоен, — твердил он себе. — Ты же видел уровень жизни в Джикэй… Нечего их слушать и тем более что-то доказывать. Ты выше этого”.

— Не можешь, верно? Потому что всё ведет к одному выводу. Машина — Бог. Она нянчиться с нами, запирая в манеже, подсовывая сказки с удобным для неё сюжетом, делая нам уступки и выполняя наши капризы, лишь бы мы не ревели. Когда ты поймешь это, то уже не будешь прежним.

— Хорошая байка, — процедил Доран.

Телефон зажужжал в кармане. В рабочем чате приложения “Хараначчи” появилось новое сообщение.

“Жду вас сейчас же”, — требовала Мичира. К сообщению была прикреплена геолокация. Доран совсем не удивился тому, что это был 83-й этаж. Именно там сошла Даби. И наверное ждет их сейчас там, уже с грузом.

“Вот и отдохнул. Теперь буду несколько часов в небе…” — с радостью подумал он.

— Я должен идти, — Доран слез со стула. — Вы дадите мне счет?

Хозяин и вправду забыл о нем. Потому что только сейчас он встрепенулся и начал искать платежный терминал.

— Уходишь? Уже? — Ситалл подняла голову. — Сделаем фотку на память?

— Нет.

— Но я же попросила разрешения!

Наверное, нужно поощрить ее за это. Доран все-таки позволил сделать снимок с ним. Ситалл осталась довольной. Расплатившись, Доран направился к выходу.

— Когда ты вернешься, я уже буду тут всем заправлять! — она махнула кулаком. — Так что тебе лучше запомнить меня, клубничка!

— Тогда удачи.

— И вам того же, — отозвался Бирюк. Он уже выглядел не таким угрюмым, как вначале. Как будто снял стресс.

— Классно вышло! — Ситалл что-то показывала ему на телефоне. — Блин, надо было встать рабочей стороной…

Доран вышел из кафе. За углом он нашел аффи-румы — небольшие кабинки с оборудованием для просмотра аффи. С Ханаем и Эргисом они вернулись к лифту и поднялись наверх.

— Что смотрели? — спросил Доран.

— Симулятор выживания в лесу, — ответил Ханай. Он все еще был слегка заторможенным, так бывает после реалистичных аффи. — Бегали по болоту в дождливые сумерки.

— А потом появился знаешь кто? — Эргис расхохотался. — Тиранозавр!

— Что?

Ханай с досадой отмахнулся.

— Странное аффи. И сделано плохо. Воспроизведение постоянно лагало и пиксели слетали. По задумке надо было в панике бежать от ти-рекса, но в итоге мы просто хохотали.

— И умерли! — Эргис вытирал слезы от смеха. — Нас съел ти-рекс! Ти-рекс!

Смех тоже был побочным действием от аффи. Насколько Доран помнил, это что-то вроде защитного механизма психики.

— А ты что делал? Обжирался и все?

— С местными общался. Точнее, они со мной.

Ханай понимающе закивал.

— У них бывают интересные байки.

— Скорее абсурдные какие-то. Хотя, это же Джикэй, — Доран наконец понял, почему ему так говорили. — Местные называют нас “верхними”.

Эргис к этому времени успокоился и выдохнул.

— А еще куклами, — сказал он уже более сдержанным тоном. — Мол, нами управляет МЭИ.

— О-о, это их любимая байка! — согласился Ханай. — Им просто удобно так считать.

Доран в который раз мысленно обрадовался, что он вернулся в нормальное общество, где люди думают рационально. Ведь жизнь в Юхэ это результат их развития и менталитета. И никакой магии или зловещей машины. Люди станций никогда не стремились к идеалу, а только к оптимальной продуктивности без выживания. Поразмыслив об этом, Доран спросил:

— А какие у вас 10 % случая? Ну, они ведь нужны, чтобы не была вырождения и деградации. У каждого эти 10 % проявляются по своему.

Парни переглянулись. Потом Ханай признался:

— У меня дислексия. Мне сложно читать. Вот они какие, мои “десять процентов случая”.

— А как тогда ты летаешь?

— У меня в костюме аудиогенерит. Я слышу все показания, пока вы видите их на визоре.

— И тебе не сложно?

— Наоборот. Иногда, когда я лечу, то отключаю все показания на визоре. И могу просто смотреть в небо, где нет букв и символов. Так я чувствую себя комфортно… А у вас как проявились “десять процентов”?

— У меня аллергия на полынь. В остальном я такой же, как и все, — Эргис глянул на Дорана. Тот развел руками.

— А я и понятия не имею.

— Повезло, — пожал плечами Ханай.

— Надо же, у кого-то дислексия, а у кого-то высокий интеллект, — усмехнулся Ханай. — Я про Даби-Дэл. Это как в лотерее, непонятно, что вытянешь!

Да, особенности строения мозга тоже входили в 10 % случая. Это не какая-то мутация, просто предрасположенность. После первых пяти лет жизни, детей распределяли по классам в зависимости от их способностей. Дорана отправили в физический класс, поэтому он никогда особо не общался с ребятами, которые ушли в программный или научный.

— Даби говорила, что она из физического.

Когда Доран сказал это, парни ему не поверили.

— С ее-то интеллектом! — задумался Ханай. — Как проходило распределение? Она могла бы быть полезнее в Центре аналитики. Почему бы ей не пойти туда?

— Сам у нее и спроси. Думаю, как и всем умным людям, ей скучно в системе, — сказал Эргис. — Хочется ее расшатать… ну, чтобы посмотреть что получится. Согласен?

— Это скорее описание психопата, чем интеллектуала.

— Одно другому не мешает.

“Интересно, какие тогда у меня “десять процентов случая”? — размышлял Доран. — Должна же быть особенность, что делает меня мной?”

Мичира стояла посреди коридора, готовая к вылету. Когда Доран шел к ней, то с увлечением озирался по сторонам. Коридор был полностью стеклянным и соединял собой две башни. За спиной девушки возвышалась безголовая статуя, разрисованная граффити. А глайдеры свободно летали, обходя стеклянный коридор. Это напоминало океанариум, только вместо рыбок — глайдеры, а вместо водной толщи — небо.

Доран помахал инженерке, но замер, увидев её лицо. У Мичиры было такое выражение, которое могло значить только одно, — что-то произошло.

И судя по тому, что она была одна, беда приключилась с Даби.

— Что-то не так? — Ханай подошел к ней.

— Мы выходим, — бросила Мичира. — Проверьте исправность комбинезонов и оружия.

— Оружия? — выпрямился Доран. — Нам дали разрешение?

— Джикэй — территория, свободная от бюро-машины. В определенных случаях нас, как жителей Юхэ, оправдают.

“В каких это случаях?” — Дорану это не понравилось.