Боевая Архитектура

А значит, действительно будет штурм администрации.

Черкашин вспомнил как вышел с очередного экстренного совещания и посмотрел на площадь перед администрацией. Толпа на площади стояла огромной тёмной тучей. Перед ней светилась белой фанерой стенка с редкими красными флагами – "тонкая красная линия" как её окрестят потом журналисты.

Вахромеев со своими товарищами суетились как муравьи, отчаянно укрепляя свою хлипкую конструкцию. Появились другие стены – конструкция превратилась в эдакую игрушечную крепость, как в детском городке, и приобретала очертания сильно вытянутого треугольника с опорой на три уличных фонаря, внутри виднелись какие-то конструкции.

Вскоре Вахромеев прибежал просить его зачем-то убрать людей, стоявших между его "укреплениями" и толпой Майдана.

Черкашин изумился такому самоубийственному позыву и прогнал его матом.

Вахромеев как-то неожиданно спокойно и внимательно его выслушал и не стал настаивать, вместо этого побежал к бойцам перед его стенкой и о чём-то с ними стал толковать. Черкашин с удовлетворением отметил что бойцы не двинулись с места.

Через некоторое время с фанерной стенки забили струи воды. Они перелетали через цепочку омоновцев и неприятным дождём сыпались на “оппозицию”, не давая толпе собраться близко к фанерной стенке. Это было очень кстати, ведь водомёты полиции запретили, как и всю спецтехнику (постарался какой-то гад "наверху"), а так ситуация очень удобная – приказов не нарушено, одни гражданские по собственному почину поливают водой других гражданских, а "ликвидировать безобразие" можно и не торопиться – пусть-ка помайданят с мокрой задницей!

Между тем на стене зажглись прожекторы (откуда-то подтянули и электричество), и через мощные громкоговорители, пронесённые изначально для митинга, на толпу пошёл настоящий вал агитации.

Били прямо по всем фронтам – нежные женские голоса, уговаривающие обойтись без насилия, сменялись низкими мужскими, скупо обещавшими переломать руки всем, кто полезет на укрепления.

Давление на логику сменялось давлением на эмоции, юмор и высмеивание сменялись страстными призывами. Агитация велась безостановочно и грамотно, голоса дикторов были хорошо поставлены и описывали ситуацию настолько разносторонне и убедительно, что Черкашин ловил себя на том, что сам то и дело непроизвольно начинает вслушиваться.

Видно было, что и на толпу это возымело действие. Майдан волновался, отдельные группы набегали на цепочки омоновцев, но были отбиты, а основная масса стояла, слышно было истеричные голоса "кураторов", которым всё не удавалось раскачать толпу на атаку.

Черкашин понял, что стенка Вахромеева даст ему гораздо больше пяти минут. Это была единственная хорошая новость, всё остальное было из рук вон плохо. В городе шёл бардак, полиция стремительно теряла управление ситуацией. Больше половины отделений полиции блокировано, были попытки штурма. Громили магазины, жгли машины, под этот шум было быстро захвачено несколько административных зданий.

Бесконечной чередой сыпались доклады об обнаружении холодного и огнестрельного оружия, о разливании по бутылкам "коктейлей Молотова" на площадях.

Но главным местом, определяющим контроль над городом, оставалась администрация.

В администрации сидел губернатор и верные ему люди.

Администрацию прикрывала его рота и этот отряд странных камикадзе за фанерными стенками.

И ситуация была аховая.

Черкашин задумался, вновь переживая события вчерашней ночи.

Спецслужбист подошёл к обгорелому фонарю и подёргал провода, торчащие из открытого технического люка. Они были аккуратно запитаны через соединители.

– Пожалуй, первые активисты на моей памяти, которые додумались подключить себе электричество от уличных фонарей, а воду от пожарного брандспойта, прямо над которым они и построили своё укрепление. Вам тоже не встречались? – опять в своей манере он то ли рассуждал вслух, то ли спрашивал.

…Три с половиной часа водяные струи и речи из мегафона сдерживали нападение толпы. Черкашин отбил несколько атак с боковых улиц и уже серьёзно подумывал действительно привести ребят из-под фанерной стены.

Но тут водяные потоки со стены иссякли – на Водоканале перекрыли подачу воды сразу на весь район.

И тогда случилось давно и мучительно ожидаемое им – толпа пошла на штурм.

Полетел град камней. Свист, вопли и звуки ударов перекрыли мегафоны.

Две цепочки ОМОНа были прорваны сразу же, и только благодаря сообразительным сержантам успели стянуться в два окружённых щитами и ощетинившихся дубинкам островка и выйти с малыми потерями.

Толпа шла мимо, толпа шла разносить фанерное укрепление Вахромеева и штурмовать администрацию. Раздались гулкие удары, крики и треск ломаемой фанеры.

Черкашин в спешке перегруппировывал подразделения за фанерным укреплением, на последней площадке перед администрацией – пошли последние пять минут, которые давала ему стенка.

Людей отчаянно не хватало. Весь газ и спецсредства, все ведомственные машины сгруппированы на пятачке перед администрацией.

Мало, мало чёрт возьми! Подкреплений не будет – отделения полиции в осаде, некоторые штурмуют, в двух местах перестрелка.

Армия вообще чёрт знает где, одна колонна где-то за городом!

Скрипя зубами, Черкашин готовился отступать непосредственно в здание администрации.

Это было плохо – перед глазами всплывали картины горящего вместе с людьми внутри Дома Профсоюзов в Одессе в 2014 году…

Черкашин успел подготовиться. Потянулись напряжённые минуты ожидания – одна за другой. Шум на укреплениях Вахромеева возрастал, крики порой доносились и вовсе леденящие кровь. Но задняя стенка их игрушечной крепости почему-то всё не падала под напором Майдана.

Прошло ещё пять минут, потом ещё пять.

Не прорывали.

Более того – шум стал стихать!

Наблюдатели сообщали невероятное – толпа отошла от стенки.

Черкашин не поверил и сам пошёл смотреть.

Стена стояла.

Фанера была сильно помята и потрёпана и местами разломана, но под ней оказался… Бетон!

Черкашин вспомнил как он тогда недоверчиво подошёл и потрогал…

Твою мать, бетонная стена!

Двухслойная фанерная стенка оказалась опалубкой – и они за полдня умудрились залить её каким-то быстротвердеющим цементным раствором. Цемент, присадки и даже арматуру видимо принесли всё те же профсоюзники (потому они и выглядели такими толстыми, сообразил Черкашин), песок же брали прямо из-под ног, разобрав брусчатку – внутри крепости был вырыт внушительный котлован.

По верху стены торчали какие-то гнутые железки. Под определённым давлением они резко проворачивались, переламывая схватившемуся за них руку.

Черкашин вновь поразился технической изобретательности Вахромеева – движения гнутых железяк были несложными, но разгорячённые, одурманенные наркотиком и стиснутые толпой нападающие были не в состоянии просчитать их. "Надо бы посчитать, сколько обращений с переломами рук в больницах"– подумал он.

Перед стеной валялись камни, битое стекло, горело несколько луж от "молотовых", Черкашин заметил обильно разбросанные металлические "ёжики", способные проткнуть ногу даже в тяжёлом ботинке.

Всё было залито перцовкой так, что глаза резало за несколько метров.

– Тем, кто лез на стену, этими железками ломало руки как в дробилке. Вахромеев очень талантливый техник. Если бы я его не знал, подумал бы что это придумал сам дьявол.

– Скорее, это святой – возразил ему спецслужбист и пояснил – Они ведь легко могли сделать так, что ломало бы шеи, а сделали так, что ломало лишь руки.

Он внимательно осматривал закопчёные опоры конструкции.

– А вы знаете специализацию Вахромеева? – в своей манере опять спросил Черкашина его спутник.

– Архитектор.

– Это профессия. А специализация – дамбы и плотины. Вы понимаете? – и он замолк.

Черкаши ещё раз взглянул на дымящееся укрепление и вдруг понял.

Это и была дамба.

Лучшая дамба инженера Вахромеева, плотина против агрессивной толпы. А в текущих реалиях, наверное и вообще единственная его дамба.

И ночью дамба Вахромеева выдержала первый натиск. Толпа откатилась к площади, а на фанерно-бетонных укреплениях спешно натягивали скатные крыши из баннеров с лозунгами, опять-таки изначально принесённых как будто бы на митинг.

На углах «крепости» были сделаны своеобразные башенки, и сейчас там выставили странные установки – к мощной “болгарке” приделан сварной большой барабан с перегородками, похожий на гребное колесо старых пароходов, над которым помещался бункер с булыжниками (добытыми тут же, из брусчатки площади). У этой штуковины был ещё и прицел-перископ, а перед стеной заранее были нанесены отметки, облегчающие прицеливание.

Когда большая группа, вооружившись лестницами и длинными досками, попыталась вновь подступиться к стене, эти установки заработали.

Барабаны раскрутились, камни со звоном падали на них, разгонялись и с силой вышвыривались вперёд.

Аппараты полоснули двумя очередями булыжников, гулко застучавших по мостовой и сбивших с ног первые ряды наступающей группы. В довершение к этому в центре укрепления лязгнула катапульта, и несколько бутылок с зажигательной смесью разбились о мостовую прямо перед наступающими, обдав их жаром.

Один чудом уцелевший мегафон стены Вахромеева продолжал вещать, недвусмысленно поясняя угрозу здоровью от камнемётов и катапульты и забористо угрожая огнемётами, ружьями и даже капканами.

Нападающая группа остановилась, а потом попятилась обратно на площадь.

Черкашин вновь вывел бойцов на прикрытие боковых улиц, оставив за стеной резерв.

Через некоторое время Майдан стал вновь подтягиваться к стене. На почтительном расстоянии сооружались баррикады. Их основу составляли мусорные баки на колёсиках из ближних дворов. В укрепление полетели камни и "молотовы", запускаемые издалека из огромных рогаток, собранных на площади. Однако упругая крыша из баннеров мягко ловила все эти снаряды, и они скатывались под стену.

Затем майдановскую баррикаду стали придвигать к стене, и под её прикрытием подходила толпа. Завязалась перестрелка камнями и бутылками с зажигательной смесью, раздались выстрелы из огнестрельного оружия. С визгом летали беспилотники. Раздался резкий хлопок от взрывного устройства – сброшенное с беспилотника на укрепление Вахромеева, оно так же скатилась по мягкой крыше из баннеров и взорвалось уже под стеной.

Но Черкашин больше не мог следить за крепостью Вахромеева. Началась самая подлая часть цветных революций – появились "неизвестные снайперы". Четырёх бойцов с тяжёлыми ранениями унесли к заранее поставленным к администрации машинам "скорой помощи". На позициях ОМОНа зажгли дымовые шашки и скрылись в дымовой завесе – Черкашин молился на свою предусмотрительность, с которой он выгреб все возможные спецсредства и буквально зубами выгрыз стальные каски и бронежилеты всем бойцам. А некоторые дураки ещё возмущались что на них столько навешали.