Последняя из своего рода. Том 2

Глава 4

Я поднялась на ноги, но возвращаться к поляне не торопилась. Возможно, придется бежать в противоположную сторону — подальше от Ольфа.

Тот стоял над подрагивающим телом червя, зеленоватая кровь которого уже перестала хлестать из ран, текла медленно и слабо. Ко мне лицо юноши было повернуто в профиль. Вот сосредоточенность и напряжение сменились радостью, вот он начал широко улыбаться, но без той нежности, которую я привыкла видеть обращенной ко мне. Эта улыбка полнилась злым триумфом.

Кажется, я была забыта. И, кажется, я была рада этому.

Ольф разжал ладони, огненное копье истаяло в воздухе. Юноша вынул из ножен кинжал и сделал несколько глубоких параллельных надрезов на теле Твари, одновременно шепча что–то. Отложил клинок в сторону и подставил ладони под кровь Твари. Набрал, поднес ко рту, выпил. За первой порцией последовала вторая. Потом третья.

Замерев, я наблюдала за действом. Мне было жутко и немного противно.

На третьей порции Ольф остановился и надолго замер; взгляд устремился в одну точку, тело не двигалось и, кажется, даже не дышало. Подойти ближе? Или, наоборот, отступить дальше, вглубь леса? По–настоящему сбежать от оборотня я даже не надеялась: найдет по запаху.

Ольф резко вздрогнул, тело юноши начала сотрясать крупная дрожь, лицо побледнело, на лбу выступили крупные капли пота. Затем наружу вырвался волк.

Обычно вторая суть проявлялась быстро и безболезненно, но сейчас волк рвался из человеческого тела, словно хотел сбежать от чего–то. Лицо превратилось в оскаленную морду, в звериных глазах бился панический страх, хребет выгибался, на руках жесткой щеткой отрастала шерсть, ноги укорачивались, превращаясь в звериные лапы и вот Ольф — почти зверь — упал на четвереньки. Я услышала хриплый рык, полный боли.

И все закончилась.

Исчезла шерсть, тело выпрямилось, морда стала лицом…

…В волке было больше человеческого, чем в том, что смотрело сейчас из глаз Ольфа.

Ах да, про меня вспомнили.

— Риэль, — Ольф развернулся ко мне и жестом позвал приблизиться. Я говорила себе оставаться спокойной, но, не выдержав, вздрогнула. Его глаза…

— Твои глаза… — вместо шага вперед я сделала два назад и уперлась спиной в ствол дерева.

— Что с ними, Риэль? — Ольф, нежно улыбаясь, пошел ко мне сам. Пятиться дальше было некуда, а широкий ствол не желал раскрыться и поглотить меня.

— Остановись! Больше ни шагу! — я выбросила вперед ладони, готовясь поставить щит. Я потратилась на ритуал, но не настолько, чтобы опустошить резерв. Только подействует ли моя магия на то, во что превратился Ольф?

Однако юноша остановился, улыбка сменилась гримасой недоумения:

— Ты так обиделась, что я взял кровь без спроса?

— Обиделась? — то, что я испытывала, обидой можно было назвать в последнюю очередь. Сперва шли шок, растерянность, непонимание, страх, гнев.

Ольф обезоруживающе развел руками:

— Ты отвлекла Тварь разговором, мне подумалось, что это лучший момент для удара. Извини, что не предупредил.

Все было не так, но я не стала его поправлять.

— Так что такое с моими глазами? — уточнил юноша.

Я сглотнула. Что такое случилось с его глазами? Например, то, что это больше не были глаза человека. Или двусущного. Или любого другого разумного, которого мне приходилось видеть. С молодого мужского лица на меня смотрели желтые буркала. Как у червя. Как у единорога. Как у всех иных Тварей, которых я видела. Без зрачков, без радужной оболочки. Просто — во все глазное яблоко сплошная ядовитая желтизна.

Я называла то, что стояло передо мной, что разговаривало со мной, что улыбалось мне, Ольфом, но потому лишь, что шок выбил из головы все лишние мысли. У меня просто не хватало фантазии назвать получившееся существо как–то иначе.

— Они желтые, — сказала я слабым голосом.

— Да? — неискренне удивился Ольф. — Как интересно. Не бойся, Риэль, это побочный эффект от крови Твари, это не опасно, — и сделал попытку шагнуть вперед. Меня словно подбросило:

— Стой! Сперва ты ответишь на все вопросы! — в моем голосе прозвучал приказ. Теперь либо Ольф бросит притворство, либо попытается убедить меня, что все в порядке. В первом случае я была готова без ограничений воспользоваться всей магией, которая мне доступна, а главное — связующими Нитями, которые, я надеялась, все еще были в Ольфе. Во втором я могла выиграть время, пополнить резерв и понять, что сейчас разговаривало со мной.

— Риэль, — Ольф вздохнул, — ну хорошо, спрашивай.

— На сферу со своей кровью я поставила щиты. Как ты смог проникнуть сквозь них?

— Щиты? — переспросил он. — Какие? Я не заметил.

— Не лги, — я поморщилась. — Ни один двусущный, даже с магическим Даром, не смог бы взломать их так быстро.

— Не смог бы? — повторил Ольф, поднимая брови. Я приложила немалые усилия, чтобы продолжать смотреть ему в лицо.

— Нет.

Он вздохнул:

— Не хотел об этом говорить, но придется. Ты ведь не отстанешь, пока не докопаешься до причины, да, милая Риэль?

С каждым мгновением в голосе и в интонации звучало все меньше прежнего Ольфа, все больше чуждой надменности. А обращение «Милая Риэль» и вовсе сочилось пренебрежением. Но я не возражала, ждала.

— Я полукровка, — объяснил он. — Двусущный только наполовину.

— Какая половина вторая? — пришедшая в голову идея обдала меня ужасом и отвращением. Неужели кадари?

— Не знаю, — Ольф пожал плечами. — Мать оставила сверток с новорожденным мною на пороге дома отца. Он всегда говорил, что она казалась ему просто человеком. Наверное, ошибался.

Связующие Нити, за которые я тихонько тянула весь наш разговор, наконец, поддались, и я позволила себе начать надеяться, что справлюсь.

— Ты сумел превратить энергию огня в оружие. На это способны только опытные маги.

— Я талантлив от природы, — отозвался он, ухмыляясь.

— Невозможно, — возразила я ровным тоном. — Как невозможно научиться читать, не зная ни единой руны.

— Неужели?

— Именно.

Ольф долго смотрел на меня, потом тяжело вздохнул. С лица словно спала маска надменного наглеца, и он стал почти прежним. Совсем прежним, если забыть о цвете глаз.

— Ладно, раз тебе это так важно. Риэль, — голос звучал устало, стал просящим. — Пожалуйста, не бойся меня.

Ольф показал на свои глаза:

— Это просто ритуал, это действительно не опасно. Через это проходят все.

— Все — кто?

— Все из народа моей матери. Она действительно оставила меня отцу еще младенцем, но мы поддерживали отношения. Она многое рассказывала мне о своем народе. О магии. О драконах…

— О ритуале ты знаешь тоже от нее?

— Да.

— Как называются ее люди?

Ольф произнес странное сочетание звуков, которое я не смогла бы повторить при всем желании. Набор согласных, больше похожий на змеиное шипение. Но что–то закопошилось на дне памяти. Что–то мне это напомнило.

— Народ моей матери обнаружил, что выпитая кровь Твари дает самый прямой путь к магическому могуществу. Посмотри, — он вытянул руку вверх ладонью и на той сформировалась сфера огня. Форма сферы изменилась, превращаясь в алую бабочку, взмахивающую крыльями, потом в миниатюрного дракона, который открыл пасть, изверг облако черного дыма и исчез.

— Это не твоя магия, Риэль. Это моя собственная. Теперь мы на равных.

Я сглотнула. Нет, не на равных — я еще не умела так быстро сплетать Нити стихий в подвижные формы. Все дело в опыте, а тот приходит лишь со временем.

Ольф тоже не должен был уметь делать то, что делает.

Я допускала, что, убив и выпив кровь Твари, можно получить Силу. Но это будет сырая Сила, заготовка, из которой только время и терпение выкуют умелого мага. Чтобы так, как Ольф… Я ведь когда–то слышала о подобном. Но когда? Где?

— Риэль, — юноша протянул мне обе ладони, сейчас пустые, улыбка стала нежной–нежной. Всю картину портили только глаза…

— Риэль, теперь, когда мы на равных… Я хочу сказать, о чем думал уже давно. Что понял почти в тот день, когда впервые встретил тебя… Я… — он нервно облизнул губы. — Я люблю тебя.

Даже если я проживу все три века, отпущенные эль–туань, даже если я услышу еще десятки признаний в любви, сегодняшнее навсегда останется в памяти как самое жуткое. Вовсе не потому, что у существа, сказавшего это, были желтые глаза Твари. Не потому даже, что в оное существо превратился тот, кто стал мне хорошим другом. Нет, просто я, наконец, вспомнила, какой народ говорит на шипящем языке, похожем на змеиный, какой народ способен овладеть магией, не изучая ее.

Дженнай.

Вечные странники.

Единственный народ, владеющий магией Разума.

Я полагала, никого из них не осталось. Жрецы говорили, что все дженнай — народ, первым предавший Властелина — были уничтожены Духами Бездны. Однако, пытаясь принести меня в жертву богам Хаоса, Стинн ар-Гор применил заклинание из арсенала дженнай. Как я поняла теперь, не случайно.

— Пойдем со мной, — продолжил между тем Ольф. — Пойдем к народу моей матери. Все будут рады увидеть тебя.

— Они живут в Лабиринте? — меньше, чем знакомится с родственниками Ольфа, мне хотелось только вновь оказаться на алтаре для жертвоприношений.

— Нет, я открою Врата.

— Из Лабиринта это невозможно.

— Милая Риэль, — в интонации опять проскользнуло высокомерие. — То, что ты не можешь что–то сделать, не означает, что оно невозможно в принципе.

— Ольф, я понимаю насчет Силы, но как ты научился связывать Нити? Когда узнал все остальное? Еще вчера ты представления не имел, как магия работает.

Снисходительный взгляд:

— Память рода, милая Риэль. Главное — получить Дар, а навыки придут сами.

— Понимаю, — сказала я медленно. Значит, таково проявление магии Разума. Похоже, легенды не передавали и половину того, какими страшными противниками были дженнай.

— Пойдем со мной, — повторил юноша, делая шаг.

— Ольф! Ольф, остановись. Я не могу пойти с тобой.

— Почему?

Потому что ты превратился в чудовище. Потому что ты происходишь из народа, худшего, чем кадари. Потому что мне страшно находиться с тобою рядом.

Конечно, я не сказала этого вслух. Нужно было придумать отговорку, в которую легко поверить, которая не оскорбит, которая позволит мне потянуть время еще немного.

— Риэль, я понимаю, ты пока не любишь меня, но… я не тороплю. Я готов ждать, сколько потребуется.

Как трогательно. Мой милый друг, почему я не верила ни единому твоему слову?

— Я не могу.

У Ольфа зло раздулись ноздри:

— Почему? — уже не спросил, а потребовал он. Желтые глаза смотрели на меня и внутрь меня. Тварь, чьи глаза он украл, так не умела. Взгляд причинял боль, и, чтобы остановить ее, я даже не сказала, а крикнула:

— Я люблю другого! Я жду его ребенка.

Молчание. Мне стало страшно — и не только потому, что я боялась реакции Ольфа. Нет, дело в том, что я вовсе не планировала говорить то, что сказала. Чужая воля продавила мою, заставив сказать правду.

Почему, ну почему Духи Бездны не уничтожили дженнай до последнего? Почему дети Властелина оказались столь небрежны в исполнении долга?