Дело о детях благородных семейств

— Ваша светлость, — в голосе Эдама слышалось сочувствие. — Зацепок действительно нет, и оттого, что вы будете сидеть тут всю ночь, они не появятся. Вы устали, вам нужно выспаться, а утром… Может, появятся зацепки, а, может, вам в голову придёт какая-то удачная мысль. Ведь так часто бывает.

— Ты думаешь, я смогу уснуть, понимая, что, может, в эту минуту девушка и двое мальчишек подвергаются смертельной опасности? К тому же один из них — ребёнок, которого я сам когда-то нянчил?

— Ваша бессонница их не спасёт, — твёрдо проговорил Эдам. — Идите в трапезную, поужинайте, выпейте вина, это поможет вам уснуть. Обещаю, что разбужу вас чуть свет.

Немного подумав, Марк был вынужден признать его правоту и, отдав последние распоряжения, отправился в трапезную.

Он проснулся от скрипа двери и звука шагов. Гардины на окне раздвинулись, и лучи света упали на его лицо. На сей раз он не стал прикрывать глаза рукой и отворачиваться. Прошедшая долгая ночь измучила его, и он рад был тому, что, наконец, наступило светлое время.

— Доброе утро, мой господин, — услышал он бодрый голос Эдама.

— Надеюсь, доброе… — пробормотал Марк, открыв глаза, и увидел, что Шарль хлопочет возле стола, накрывая его к завтраку, а на столике возле двери в тазу стоит запотевший кувшин с холодной водой. — Новости есть?

— Кое-что, — кивнул алкорец, выкладывая на край постели чистую рубашку. — Ночью явился Гаспар, таща за шиворот какого-то оборванца, которого называл Кротом и пинал на ходу, ругая за то, что он посмел покуситься на вашу светлость. Следом стражники вели ещё одного, тот не сопротивлялся, лишь лил слёзы и бормотал обрывки каких-то молитв на трёх языках. Обоих заперли в камере, а Гаспар устроился спать в соседней.

— Понятно, — кивнул Марк и, нехотя откинул одеяло. — А отпрысков благородных семейств так и не нашли?

— Увы, нет.

Барон кивнул и взглянул в окно. Там жемчужным светом сияло голубое небо, и с Королевской площади уже доносился шум голосов. Под стенами дворца спешили по своим делам ранние прохожие, лоточники вышли на улицу в ожидании тех, кто вскоре придёт сюда прогуляться, и по привычке громко расхваливали свой товар, следовавшие мимо них стражники зычными голосами требовали уступить им дорогу, где-то заржала лошадь, видимо, испугавшись чего-то. Сен-Марко постепенно оживал, готовясь к долгому и плодотворному светлому дню. Но видят ли это небо, переживут ли этот день два юноши и хрупкая благонравная девушка, осмелившаяся сбежать из дома, чтоб быть с любимым?

Первым делом Марк решил допросить Крота и его брата Святошу. У него оставались всего одни светлые сутки, которые дал ему на расследование покушений Филбертус, но из-за поисков беглецов ему пришлось отвлечься от этого. Теперь же выдалось совсем немного свободного времени, и он не хотел потерять его впустую.

Он спустился в подземелье, где всегда было темно, сыро и жутко. Тюремщик проводил его к узкой камере, которая так же как другие была отделена от коридора ржавой решёткой. Ещё подходя, он услышал тихое бормотание, а теперь увидел в свете факела человека, стоявшего посреди тесного закутка на коленях. Он, закрыв глаза, молился каким-то своим богам. Второй сидел в стороне, откинувшись на стену, однако, увидев подошедшего к решётке барона, живо поднялся и подошёл ближе.

— Кто ты такой? — спросил у него Марк.

— Если не знаете, что ж схватили и притащили сюда? — возмущённо крикнул тот.

Он был невысокого роста, смуглый, с маленькими глазками и, едва взглянув на него, Марк понял, почему он получил такую кличку.

— Я знаю, что твои подельники зовут тебя Крот, но меня интересует твоё настоящее имя, — ответил он.

— Я никакой не крот, а добропорядочный подданный нашего короля! — заявил он. — Меня зовут Мишель Трюдо, я из гильдии красильщиков.

— Вот как? — Марк бросил взгляд на его руки. Они были грязными, но характерных пятен и ожогов, которые обычно отличали руки красильщиков, не увидел. — Что ж, Трюдо, — вздохнул он. — Я не хотел тратить время на формальности, поскольку меня интересует информация, а не надлежаще оформленные показания, которые я передам суду. По крайней мере, пока. Но, видно, придётся действовать по установленному порядку. Я вызову сюда главу гильдии красильщиков, чтоб он подтвердил твою личность. Потом я устрою тебе очную ставку с твоим подельником по имени Рул…

— Он всё врёт! — выпалил Крот.

— Стало быть, ты его знаешь, и знаешь, что он скажет о тебе. Кстати, нам не пришлось пытать его, он сам рассказал всё, что знал. С тобой же, коль ты запираешься, придётся поступить иначе. Я допрошу тебя при помощи палачей. У меня уже достаточно оснований для этого.

— Какие ещё основания! — воскликнул разбойник с некоторым испугом. — Мы с братом не сделали ничего дурного.

— Вы со своей шайкой напали на меня и моих людей, — возразил Марк. — Рул сообщил, что вы сделали это по указанию человека, которого он назвал «бруно», то есть это был слуга некоего лица, жаждавшего моей смерти.

— Это ложь!

— Ты обвиняешь во лжи меня? — уточнил барон. — Ты называешь меня лжецом? Ты знаешь, кто я, и что я вправе сделать с тобой за подобное оскорбление?

— Я вовсе не это имел в виду, — растерялся Крот, а бормотание его брата стихло. — Я говорю, что это были не мы, и Рул врёт!

— Ты забываешь, что я тоже там был и видел тебя и твоего брата. Мои оруженосцы тоже вас видели, они люди весьма знатного происхождения, и слов хотя бы одного из них было бы достаточно для обвинения, но нас трое.

— Скажи им! — раздался из темноты голос Святоши. — Кто нам тот петух, что нас нанял? Мы лишь нож, а рука — он. Пусть отвечает по закону. Мы же лишь занимаемся своим ремеслом и никого не убили, хоть и пытались. Если суд проявит снисхождение, нам грозит каторга, но казнить нас не за что.

— Мудрое замечание, — усмехнулся Марк, — но не совсем верное. Похоже, вы всё-таки не знаете, кто я. Вам просто указали на меня как на человека, которого вы должны убить, но имени моего не назвали.

— И кто ж вы? — с тревогой спросил Крот.

— Барон де Сегюр.

— Дьявол и тридцать его дьяволят! — взвыл разбойник и, уцепившись за прутья решётки, ударился об них головой и упал на колени.

— Глупец, — злобно прошипел сзади его брат. — За такую работу нужно было потребовать в десять раз больше, взять золотишко вперёд и тут же смыться из города! Ты поссорил нас с тайной полицией, не говоря уж о том, что кровь друга короля нынче ценится не дешевле королевской… Ваша светлость, — он выполз из темноты и встал на коленях рядом с братом, с мольбой глядя на Марка, — мы и знать не знали, кто вы, иначе не решились бы коснуться и волоса на вашей голове! Нас злостно обманули, не назвав вашего имени. Мы раскаиваемся и готовы понести любое наказание за свой проступок! Однако просим учесть, что нам не удалось нанести вам даже небольшого урона, а потому мы надеемся, что вы проявите снисхождение и сохраните нам жизнь.

— Мне нужны не вы, а ваш заказчик, — заметил Марк.

— Кто заказчик, не знаю, — покачал головой Крот. — От него, и правда, приходил бруно, который назвался Балтазаром, но, скорее всего, соврал. Он сказал, что вы унизили его хозяина, а поскольку тот в данный момент не может лично ответить на это оскорбление, как и спустить его, мы должны поквитаться с вами.

— Как выглядел этот бруно?

— Как заправский бретёр, в тёмной куртке с мечом и кинжалом на поясе. Не то, чтоб стар, но морда вся в морщинах, и глазки чёрные и злые. На голове повязка, чтоб прикрыть клеймо на лбу.

— Клеймо? — насторожился Марк. — Откуда знаешь?

— Мы сидели в таверне «Сломанное колесо», устроились как раз возле очага, пили. На втором кувшине он начал потеть и на лбу проступила буква «М».

— «Убийца»…

— Или «злодей», смотря, где его прижгли: в Сен-Марко или в свободных городах. Но то, что каторжник, — точно.

— Узнаешь его, если увидишь?

— Узнаю! Мы ж с ним весь вечер там просидели. А потом он водил меня на северный край Королевской площади, и мы долго ждали там, в переулке, пока он не указал мне на вас. Сказал, что вы часто тут ходите.

— Говорил что-то о себе или хозяине?

— Нет, молчал, как воды в рот набрал. Я пытался выспросить, так он на меня так зыркнул, что, кажется, ещё слово, и сам меня порешит.

Марк задал ему ещё несколько вопросов, уточняя приметы бретёра, а потом ушёл, оставив братьев мучиться неизвестностью.

Он медленно поднимался по лестнице из подвала, и перед его мысленным взором стоял Фернандо, слуга виконта Монтре. Он тоже был смугл, черноглаз, морщинист, с повязкой на лбу, и его вполне можно было назвать бретёром, хотя, по сути, он являлся именно слугой для особых поручений, в просторечии «бруно». Но зачем молодому виконту было нанимать разбойников, чтоб убить барона де Сегюра? Он отказал ему в помощи, но не оскорблял и не преследовал его. В Сен-Марко было достаточно людей, обошедшихся с ним куда хуже. Если только он узнал, кто на самом деле убил его отца… Но откуда? Той ночью с Марком были его верные друзья, в молчании которых он был совершенно уверен. В убийстве виконта Монтре обвинили Жана Жувера, и он тут же был повешен за это. Нет, мальчик не мог знать правды о смерти своего отца. Но что тогда?

Марк мотнул головой. С чего он вообще взял, что Балтазар — это и есть Фернандо? Как будто в Сен-Марко мало бретёров из южан, и все они выглядят похоже. И не странно ли было б, если, столкнувшись с Монтре при расследовании пропажи детей, он попутно и совершенно случайно нашёл бы и заказчика покушений?

Он был уже на верхних ступенях лестницы, когда к нему подошёл клерк тайной полиции и сообщил, что его спрашивает человек графа Анжу, который ждёт в караульном помещении. Марк поспешил туда, в глубине души надеясь, что детей нашли, или хотя бы появилась хоть какая-то зацепка, которая позволила бы их найти.

— Ваша светлость, — приветствовал его один из тех слуг, что прошлым вечером сопровождали их в особняк де Лорма, — его сиятельство велел передать, что в известный вам дом ночью проник злоумышленник. Мы оставались там по приказу господина графа на всякий случай. Уже после полуночи мы услышали, как в замке повернулся ключ, и некто вошёл в нижний холл. Мы хотели схватить его, но он оказал сопротивление, выхватил кинжал. В завязавшейся драке он был убит. Ключа при нём не оказалось, но были отмычки.

— Кто он такой?

— Я не знаю этого человека.

— Идём, — кивнул Марк и направился к выходу.

Тело всё ещё лежало в нижнем зале маленького уютного дворца, над ним стоял граф Анжу, а его слуги, понуро опустив головы, прятались в тени галереи. Судя по всему, он устроил им разнос за допущенную небрежность, и вовсе не потому, что ему было жаль убитого незнакомца, просто они должны были взять его живым.

— Полюбуйтесь на этих олухов! — рявкнул граф, увидев Марка, и те испуганно отступили в тень за колоннами. — Вместо того чтоб схватить этого мерзавца и привести его ко мне, они зарубили его мечами!

— Было темно, — оправдываясь, произнёс тот, что ходил за Марком, — он схватился за кинжал и орудовал им так ловко, что не заруби мы его, он искромсал бы нас.

— Не велика потеря! — накинулся на него Анжу. — Лучше б перерезали друг друга! Этот негодяй мог знать, где мой сын!