Полицейский и призрак

Глава 11

Я сидел безвылазно в гостиной, где находился с того момента, как оставил Джастин лежать на траве, а сам вернулся в дом, это произошло примерно час назад. Трудность всякого расследования заключается в том, что это, так сказать, взаимная деятельность: ты не можешь допрашивать человека, если его нет под рукой.

Прошло еще минут десять, потом я различил чьи-то шаги на лестнице, и в комнату почти ворвался Джордж Фароу. Возможно, впервые в жизни он выглядел довольным собой, он только что не улыбался мне.

— Как ваши успехи сегодня, лейтенант? — Его глаза уставились на меня с собачьей преданностью. — Замечательный день, правда?

— Действительно замечательный… Вы, случайно, не видели поблизости дядюшку Бена?

— Днем он почти всегда ложится отдыхать.

— Какая жалость! После того как вы вчера ушли, он буквально заворожил меня рассказами о своих приключениях.

— Он удивительный человек!

— Обещал показать мне свою комнату с экзотическими редкостями, из-за этого-то я и приехал сюда сегодня, сказать по правде. — Я глянул на часы. — Не смогу остаться более четверти часа. Ну… что поделаешь, если я такой невезучий?

— Я знаю, где находится его комната со всякими редкостями, — загорелся Джордж, — я знаю, что дяде Бену безразлично, будете ли вы осматривать ее при нем или без него. Хотите, я проведу с вами обзорную экскурсию?

— Замечательно! Буду вам бесконечно благодарен.

Мы вышли из гостиной, заговорщически подмигивая друг дружке, как будто были закадычными друзьями. До этого я беспокоился, что слишком грубо работаю, но Джордж с такой жадностью заглотнул приманку, что можно было и не волноваться.

Я прошел следом за ним в заднюю половину дома, причем кухарка бросила на нас весьма неодобрительный взгляд. Мы оказались на внутренней лестнице.

— Раньше в этом месте хранился уголь, позднее сделали центральное отопление, — пояснил Джордж, направляясь вниз по лестнице, — а теперь здесь убежище дяди Бена.

Он закатился пронзительным смехом секунд на двадцать, сначала я подумал, что он рехнулся, потом сообразил, что это была шутка, он радуется собственному остроумию.

Вообще-то было бы правильнее назвать это помещение не убежищем, а лавкой старьевщика, ибо «убежище», на мой взгляд, звучит как-то фантастичнее. Здесь же по всему полу был разбросан разный хлам: морские сундуки, яркие зонтики, деревянные поделки, чучело тигра, когда-то стоявшего на задних лапах, а теперь поникшего в полусогнутом положении, потому что половина опилок высыпалась на пол через дыру.

Неподалеку от меня стояло маленькое бюро, я неосторожно выдвинул слишком далеко один из ящиков, оттуда посыпалась всякая ерунда: дешевые бусы из морских ракушек, зубы животных, какие-то амулетики и фигурки.

— Потрясающе, не правда ли? — Джордж буквально сиял от гордости, совершенно искренне восторгаясь всеми диковинками.

— Мне все это кажется омерзительным, — покачал я головой.

— Что?

— Я все это считаю омерзительным, — повторил я. — Я имею право высказать свое мнение о вкусе дядюшки Бена, точно так же как вы можете высказать свое мнение обо мне.

— Я? — Его брови взметнулись вверх, очевидно намереваясь преодолеть порядочное расстояние до поредевших волос. — Я могу? — повторил он недоверчиво.

— Разумеется… Сказали же вы про меня, что я рыскаю по ночам, собирая всякую грязь, и даже охарактеризовали меня эпитетом «омерзительный», если мне не изменяет память.

Он попятился к лестнице, его физиономия приобрела пепельный оттенок.

Я преувеличенно громко чихнул.

— Странная вещь, Джордж, я ощущаю такое зловоние, с которым прежде ни разу не сталкивался. Как будто где-то рядом находится помойка.

Я подошел к нему, шумно втягивая носом воздух.

— Хотите что-то знать? — спросил я шепотом. — Мне кажется, это вы воняете.

Он вытянул перед собою руки и принялся ими размахивать, как бы разгоняя воздух:

— Не трогайте меня! Не смейте трогать меня!

Возможно, в глубине у каждого человека скрывается садист, дожидающийся возможности вырваться на волю. Мне стало стыдно от сознания, что я испытываю удовольствие при виде дикого страха Джорджа. Но я не мог отступить ради Лорин.

— Джордж! — Голос у меня внезапно охрип. — Давайте с этим быстро покончим. Если только вы хотя бы пальцем тронете Лорин, я превращу вас в кровавое месиво. Вы поняли?

— Да, да, — захныкал он, — я все прекрасно понял, лейтенант. Никогда в жизни такое больше не повторится. Я сам не знаю, какой бес в меня вчера вселился, я…

Что ты можешь сделать с такой медузой, которая внезапно надумала избивать ногами в остроносых ботинках свою младшую сестренку? «Во всяком случае, можно дать ему почувствовать, что это такое», — мелькнуло у меня в голове.

— Мне можно теперь идти, лейтенант? — продолжал он ныть. — Я никогда этого не забуду, обещаю вам.

— Это укрепит твою память!

Я ткнул четырьмя напряженными пальцами ему под дых, как выражаются мальчишки, но все же вполсилы. Он сложился вдвое, прижав руки к животу, с таким видом, будто вот-вот умрет.

Через пару минут он ринулся бежать как ошпаренный из подвала. По пути мне удалось схватить его за галстук и подтащить к себе, так что наши лица оказались в паре дюймов одно от другого.

— Это — вроде наглядного пособия, Джордж, — сказал я ему. — Еще один синяк у Лорин, и ты получишь все сполна.

Я оттолкнул его к лестнице, он поднялся по ней спотыкаясь, но с потрясающей скоростью. Под конец он даже позабыл про стоны и вопли.

Я закурил сигарету и медленно обошел «лавку старьевщика». И чем больше я всматривался, тем сильнее поражался, в каком ненормальном мире он жил на протяжении долгих пятнадцати лет.

Внезапно я услышал скрип ступеней, затем басовитый голос осведомился:

— Что-то ищете, молодой человек?

Бен Харвей спускался по скрипящим ступеням, осторожно ощупывая поочередно каждую, прежде чем поставить ногу.

— Где вы храните свои сувениры мау-мау? — спросил я его.

— Вот там! — Он ткнул пальцем в дальний угол. — Подождите меня. Сейчас никто не желает ждать, все спешат решить шараду и удовлетворить свое любопытство.

Я дождался, когда он сойдет с последней ступеньки и направится ко мне.

— Шарады!.. — Я удивленно покачал головой.

— Что такое? — Он тряхнул своей козлиной бородкой. — Не говорите под нос, молодой человек, я просто ненавижу подобное невнятное бормотание!

— Мне кажется, вы немного подпортили свой образ, Бен, — покачал я головой. — Беда в том, что, когда берешься за хорошую роль, очень трудно не переиграть самую малость то тут, то там. Потом уже переигрываешь постоянно.

Голубые глаза под жировыми навесами неожиданно утратили задорный блеск.

— Черт побери, о чем вы? — рявкнул он.

— Обо всем, Бен. О призраке, который явно переиграл. О запертой изнутри комнате с трупом на ковре. Дни ваших странствий закончились, дядя Бен!

— Не понимаю, — загромыхал он. — Да, я только что вспомнил. Что вы сделали с Джорджем? — Он неодобрительно покачал головой. — Это было не очень-то красиво, лейтенант!

— Когда Джордж зверски избил свою младшую сестру, это тоже было не слишком красиво. Вырвать глотку у человека, который считает тебя другом, — это тоже было весьма некрасиво, дядя Бен!

Секунд десять он яростно дергал себя за эспаньолку, затем его физиономия внезапно прояснилась.

— До меня дошло! — торжествующе рявкнул он. — Вы пытаетесь мне что-то сказать?

— Я скажу вам правду, я немного устал от всей этой отвратительной истории, поэтому хочу побыстрее со всем закончить. Так что почему бы нам не прекратить заниматься этими детскими играми в «двуликого Януса»?

— Я слушаю, — ровным голосом произнес он.

Я повторил ему все то, что сообщил Джастин, затем продолжил:

— До тех пор все было о’кей. Вы настроили Эллиса решительно против брака Марты с Генри Слоукомбом, но этого было недостаточно. Всегда существовала опасность того, что они надумают сбежать, да и потом, вообще мало было просто расстроить брак. Требовалось, чтобы она вышла замуж за Джорджа, чтобы ее двадцать процентов не присоединились к доле Эллиса.

Дядюшка Бен впервые заговорил после того, как я начал повествование.

— Вы подразумеваете, что я, являюсь тайным руководителем всей этой интриги? — заинтересованно спросил он.

— Не надо! — Я с сожалением посмотрел на него.

— Продолжайте, пожалуйста!

Он неистово дернул за бородку.

— Итак, вы обдумали план: Слоукомб должен заставить Эллиса разрешить ему провести Вальпургиеву ночь в запертой комнате. Эллис не мог отказать, потому что все бы подумали, что он не верит в саму историю о Леди в сером, а ему было бы неприятно, если бы эту легенду подняли на смех. Семейное предание, почти реликвия…

Вы отвели Слоукомба в сторонку и поведали ему блестящую идею, как он сможет жениться на Марте, в то же время не задев чувств Эллиса. Вы приготовите ему магнитофонную запись, которая будет вроде бы записана им самим в то время, когда он останется один в запертой комнате. Трогательное прощение Леди в сером и снятие проклятия. Вы заставите Марту исполнить роль Делии, ну а Слоукомб будет изображать самого себя.

В последний вечер, надо думать, вы что-то придумали о технических неполадках в магнитофоне, так что не могли вручить его Слоукомбу до того, как он вошел в комнату. Это, кстати сказать, не являлось проблемой, вы задолго до этого сделали слепок с ключа Эллиса и изготовили дубликат, так что вам ничего не стоило войти внутрь.

Стоит ли упоминать о том, что вы тщательно отредактировали ленту, вырезав трогательный монолог Делии и заменив ее голос собственным шепотом, когда она якобы говорит о смерти Слоукомба.

— Не допустили ли вы небрежности в этом месте, лейтенант?

Он снова дернул себя за бородку.

— Нет, — покачал я головой. — Любой при желании мог бы добраться до истины, вы должны с этим согласиться.

— Ладно! — Он наклонил голову. — Давайте послушаем продолжение ваших фантастических измышлений.

— В полночь в комнате раздается душераздирающий вопль, сопровождаемый глухим ударом. Все в истерике, Джордж вызывает полицию. Я стреляю в замок и обнаруживаю тело Слоукомба. Мы занимаемся расследованием. Эллис может сообщить нам точное время, когда раздался вопль, потому что он смотрел на свои часы. Интересно знать, кто подал ему эту идею? Все пятеро из вас в это время находились в разных комнатах. Девушки первыми подбежали к двери, потому что они уже были на верхнем этаже.

— Раз они выскочили из своих комнат, когда услышали крик, а они сделали именно это, убийца не смог бы незаметно выбежать из комнаты и спуститься вниз по лестнице, его бы непременно заметили! — с уверенностью заявил Бен Харвей. — Или вы со мной не согласны, лейтенант?

— Я полностью с вами согласен, дядюшка Бен!

На какое-то мгновение его глаза приняли удивленное выражение.

— Тогда почему же вы обвиняете меня в организации всего этого, когда я явно ни к чему непричастен?

— Потому что Генри Слоукомб не был убит без минуты двенадцать, — спокойно заявил я, — его убили в промежутке от одиннадцати двадцати пяти до одиннадцати тридцати, то есть на полчаса раньше.