Последний дар жреца

Сэм взял факел, приготовленный для него Ахмосисом, и вошел в гробницу Сетни. В сумерках глазам сразу стало легче. Он сбежал по двум лестничным пролетам, бегом миновал искусно расписанные коридоры, осторожно обошел тот колодец, который встретился ему на пути в прошлый раз, и добрался до веревочной лестницы. Здесь он бросил факел вниз и спустился на дно залы. Оказалось, что комната эта украшена богаче остальных и от пола до потолка расписана золотыми изображениями бога Тота. Здесь уже стояли предметы обстановки — стулья, табуреты, статуэтки, корзины, вазы, — чтобы сопровождать покойного в его последнем путешествии.

Сэм рассмотрел огромную каменную глыбу, на которую в скором времени поместят саркофаг. В нижней части глыбы было вытесано нечто вроде межевого столба, а на нем было изображено солнце и шесть лучей разной длины, указывающих вниз. Египетская версия Камня… Сэм почувствовал, как участилось дыхание: скорее бы! Он взял скарабея в руку, и тот, похоже, тут же начал нагреваться. Сэм поднес скарабея к солнечному диску и произнес как молитву:

— Только бы кто-нибудь обо мне подумал! Только бы кто-нибудь обо мне подумал!

9
СЕМЕЙНЫЙ СОВЕТ

Постепенно огонь в теле утих, и в нескольких метрах от Сэма раздался пронзительный крик:

— Сэмюел?!

Он узнал цементную пыль под пальцами и характерный запах старой бумаги.

— Сэмюел?

Подвал… Он дома!

Его с головой накрыла волна счастья вперемешку с приступом тошноты. Он рухнул на пол, захлебываясь от кашля и слез.

— Сэмми!

Кто-то опустил руку ему на плечо.

— Сэмми!

Это была рука Лили. Никогда, даже в самом бредовом сне, он не мог себе представить, что когда-нибудь будет так рад видеть свою двоюродную сестру!

— Лили! Это… это ты обо мне подумала? — пробормотал он между двумя всхлипами.

— Сэмми, слушай?..

Глаза у нее округлились от удивления, и рот тоже сложился в смешную букву «О».

— Сэмми, слушай?..

Ему показалось, что она всё повторяет по два раза — и слова, и жесты.

— Всё нормально, Лили, я тебя хорошо слышу!

Она помогла ему встать и довела до раскладушки, повторяя каждое движение дважды: протягивала к нему руки и снова убирала, потом снова протягивала, — и Сэму потребовалось несколько минут, чтобы осознать, что он — жертва иллюзии: происходящее вокруг дублировалось его сознанием, как слова, которые повторяет эхо. Должно быть, прыжки во времени сказались на его восприятии мира, отсюда и это ощущение повторяющихся действий и дежавю.

Впрочем, стоило ему немного посидеть на раскладушке, и эффект повторений вроде бы прошел. Лили стояла на коленях и смотрела на него безумными глазами:

— Слушай, Сэмми, где ты был? Как ты сюда попал? Ведь здесь же никого не было, только я одна!

Сэм провел рукой по лицу, чтобы убедиться, что он не спит. Но нет: подвал, ночник… Тут он осознал, что по-прежнему одет в набедренную повязку, а джинсы и футболка, которые были на нем до того, лежали, сложенные, на подушке. Он ничего не мог понять — кроме одного: он снова дома.

— Какой… какой сегодня день?

— Воскресенье, — ответила Лили, посмотрев на часы у себя на запястье. — Если точнее, воскресенье, шестое июня, семнадцать часов двенадцать минут.

Воскресенье! С субботы прошел всего один день! А ведь он отсутствовал не меньше недели!

— Так ты мне всё-таки объяснишь или нет? Тут все тебя обыскались со вчерашнего вечера! Бабушка с ума сходит! Даже в полицию сообщила! Мы решили, что ты убежал из дома или типа того!

— В полицию… — проговорил Сэм. — А папа?

Лили ответила не сразу.

— Ничего нового, — наконец призналась она. — Ладно, если хочешь, отдохни здесь, я позвоню бабушке, она заберет нас на машине, и…

— Нет, Лили, подожди. Не надо бабушке… Не надо полиции… Сначала послушай меня.

И она стала его слушать. Это был настоящий поток из слов, неудержимый, будто прорвало плотину, которая слишком долго сдерживала бурную реку. Сэм говорил и говорил, не останавливаясь… Как нашел Камень за ковром на стене, как Камень перенес его на Айону и он обнаружил там монастырь, о викингах, о своем побеге, о разрушенной деревне Флёри, о бомбардировках и капрале Шартреле, о том, как потом он оказался в гробнице Сетни, о городке Сет-Маат и Дворце миллионов лет…

Лили слушала брата разинув рот и только успевала иногда вставить какое-то восклицание, изумленное или восторженное.

У Сэма стало легче на душе от того, что она, похоже, не считала его историю пересказом каких-то безумных галлюцинаций.

— Говоришь, Дворец миллионов лет? — спросила Лили, когда он закончил. — А ты вот это читал?

Она указала на толстую книгу в красном кожаном переплете, которую он увидел в прошлый раз на полу возле раскладушки.

Книга была открыта на главе, которая называлась «Фивы, город ста врат». Старая гравюра изображала храм Рамсеса (теперь Сэм узнал, что это был Рамсес III) в том состоянии, в каком его можно было увидеть в начале прошлого века: огромное здание с колоннами, после трех тысяч лет забвения частично разрушенное и засыпанное песком.

— Я там был, — выдохнул Сэм. — Я там был! Ты мне веришь?

Лили внимательно на него посмотрела.

— А иначе где бы ты мог раздобыть такие модные шорты и сандалии! Вся твоя одежда валялась вон там на полу, это я ее положила на кровать. А еще я нашла вот эту монетку…

Она протянула ему монету с отверстием посередине и арабской вязью по краю — ту самую, с помощью которой он отправился в свое первое путешествие.

— Она лежала рядом с Камнем, как ты называешь эту штуку…

Сэмюел медленно кивнул. У него голова шла кругом от всего, что он видел и чувствовал.

— Так ты мне веришь?

— Конечно, верю, Сэмми! Я же твоя сестра, забыл? И к тому же ты не всё видел! Смотри!

Она быстро перелистнула у него перед носом страницы книги: 70, 72, 74… Все четные страницы были одинаковые! Сто, двести раз «Фивы, город ста врат»! По всей книге — одна и та же гравюра Дворца миллионов лет и тот же самый текст про Рамсеса III. Как будто какая-то грандиозная опечатка!

— Но… но в прошлый раз этого не было! — воскликнул Сэм. — Там говорилось про какого-то Влада Цепеша, кровожадного тирана из Малахии или Валахии, не помню!

— Во всей книге?

— Нет! Хотя… Не знаю. Я раскрыл только в одном месте наобум.

— Значит, ты не можешь быть уверен в том, что в прошлый раз страницы не были одинаковыми?

— Я не слишком внимательно смотрел, я тогда только-только обнаружил эту потайную комнату и… А ты, — вдруг спохватился Сэм, — ты-то как сюда попала?

Лили состроила недовольную и слегка высокомерную физиономию — очень похоже на ту Лили, которую он хорошо знал, — и небрежно тряхнула волосами.

— Сегодня утром дедушка сообщил о твоем исчезновении в полицию, и ему пришлось проводить их в книжную лавку. Ключ так и торчал в замке, и твоя сумка лежала у лестницы. Они предположили, что ты убежал или ушел к кому-то из друзей. Но мне это показалось странным. Во-первых, у тебя не то чтобы много друзей, а если бы тебе захотелось убежать, ты бы не стал бросать сумку и оставлять книжный открытым… Что же до их версии о похищении, то, по-моему, преступникам здесь и без тебя было бы чем поживиться: в магазине куча дорогих книг. Однако, насколько можно судить, никто ничего не украл. Поэтому я решила, что ты в любом случае по-прежнему находишься где-то в доме. И, поскольку твоя сумка лежала ближе ко входу в подвал, я решила, что начать поиски нужно оттуда.

Сэмюел не смог скрыть восхищения и присвистнул.

— Дело в том, что вчера вечером мама приехала вместе с отчимом, и этот придурок настоял на том, чтобы провести ночь у бабушки. Типа он тут самый умный и поэтому решил, что «нам надо помогать друг другу в трудную минуту, потому что мы — семья». Очень нам нужна его помощь! — проворчала она. — Короче говоря, мне совсем не хотелось целый день слушать, как он выпендривается перед мамой, а она им восторгается… Я сказала, что иду в гости к Дженнифер, взяла твои ключи и приехала сюда, чтобы самой во всём разобраться.

Сэм не мог поверить собственным ушам!

— И всё это — ради меня?!

— Ради тебя, ради тебя, — махнула рукой Лили. — Только ты нос не очень-то задирай! Я, скорее, ради бабушки и дедушки! Ты бы видел, что дома творится! Кстати, — она снова посмотрела на часы, — пора бы нам домой. Полицейские завтра приедут изучать Камень и во всём разберутся.

— Только не это! — воскликнул Сэм. — Если прислать сюда полицию, они всё конфискуют — и монету, и книгу, — а Камень увезут, чтобы исследовать в лаборатории. И папа никогда не сможет вернуться!

— Что?

— Лили, ну ты что, так и не поняла? Всё это устроил мой папа… И он сейчас где-то там, уж не знаю, в какой эпохе! Если кто-нибудь испортит Камень или увезет его, папа останется заперт в далеком прошлом! Именно поэтому он так тщательно прятал Камень!

— Ты так думаешь?

— Уверен! Никому ни в коем случае нельзя ни о чём рассказывать!

— Даже бабушке и дедушке?

— Они от этого совсем сойдут с ума! Всё равно папе никто не может помочь. В смысле, тут, в нашем времени… Нужно ждать его возвращения и главное — не трогать Камень. Это вопрос жизни и смерти, слышишь?

Он говорил так пылко, что Лили даже отшатнулась. В эту секунду за гипсовой стеной раздался телефонный звонок на мотив «Мальчика с пляжа».

— Это у меня!

Лили бросилась к двери, Сэмюел — за ней.

Она откопала в розовой сумочке нарядный новый телефончик, который вибрировал и мигал экраном.

— Алло? Да… Да, мам. Нет, я… я еще у Дженнифер, ага. Да, не беспокойся, я скоро… Через двадцать минут? Хорошо.

— Звонок — классный! — поддел ее Сэм.

Лили пожала плечами.

— Не нравится — не слушай. Это мне отчим привез из Сингапура. Самая продвинутая модель: интернет, камера, цветной экран… Но если он надеется меня задобрить, то зря старается!

— А что мама?

— Хочет, чтобы я шла домой. Что мы им скажем?

— Что столкнулись прямо перед домом.

— А… ты?

— Что-нибудь сочиню. Вряд ли это будет труднее, чем сбежать от викингов.

Он приподнял сумку Лили, оценивая ее вместимость.

— Как думаешь, сможем мы положить сюда книгу?

Рулетики с сыром — это неземная вкуснота! А соленый арахис… А газировка! Сэмюел целую вечность не пил газировку! В сто раз лучше, чем странный медовый напиток!

— Можно подумать, ты весь день ничего не ел, — улыбнулась бабушка.

Она сидела на стуле рядом с Сэмом и никак не могла перестать его обнимать.

— Мы так испугались!

— В самом деле, мог бы предупредить! — ввернула тетя Эвелин, поджав губы. — Ты вообще понимаешь, как волновались дедушка и бабушка?

Сэмюел сидел не поднимая головы и молча поглощал вкуснейшие рулетики и восхитительные орешки. Слава прогрессу!

Еще за столом сидел дедушка, который всё время смотрел куда-то в потолок, и Рудольф, отчим Лили. Впрочем, отчим — это громко сказано, ведь они с Эвелин не были женаты. Они встречались уже несколько лет, сначала тайно, а в последние семь-восемь месяцев — в открытую. Сэм недолюбливал тетю Эвелин. В те времена, когда Сэм с родителями жили в большом доме в Бель-Эйре, она часто приходила к ним — в основном чтобы поныть и поплакать. Сэм до сих пор помнил один неприятный разговор, когда она жаловалась на судьбу и упрекала своего брата Аллана в том, что он совсем не понимает, каково это — одной растить ребенка. Потом Эвелин встретила Рудольфа и изменилась: теперь она меньше плакала, но зато больше кричала. Когда Аллан потерял жену, она принялась учить его жить: нельзя продавать дом в Бель-Эйре, нельзя покупать книжную лавку, нельзя одеваться в черное, нельзя переводить сына в другую школу, нельзя записывать его на дзюдо, надо на хоккей, и т. д.