Гробница первого императора

11 ИЗ ТУМАНА

После темноты — туман... Когда Сэмюел открыл глаза, ему показалось, будто кто-то окутал его широким белым шарфом. Воздух был соткан из плотных мягких частиц, звуки — приглушены. Мальчик опустился на поросший травой склон холма, на котором очутился, и полной грудью вдохнул воздух, перенасыщенный влагой, но всё же гораздо более приятный, чем в гробнице императора Цинь... Кислород, наконец-то!

Если не считать ожога, сопровождавшего начало путешествия, в целом всё прошло хорошо и Сэм не испытывал никаких неприятных последствий переброски. Экзамен по скульптуре (специализация — создание Камня Тота) пройден успешно, высший балл и поздравления членов комиссии!

Сэмюел поднялся, размял колени и локти и принялся рассматривать внушительную городскую стену, обнаружившуюся у него за спиной. Согласно карте Рима, которую прислал Татуированный, Камню следовало находиться у подножия стены, окружавшей город. На первый взгляд, всё вроде бы сходится... Сходится настолько, что на расстоянии метра от земли на стене нарисовано граффити — расходящиеся в стороны рога с солнцем посередине... Символ Хатхор, тот самый, который использовал Рудольф, чтобы путешествовать во времени! Насколько удалось выяснить Сэму, этот символ позволял перемещаться между эпохами при условии, что он будет нарисован одновременно в месте отправления и в месте прибытия. Минусом такого способа было то, что путешественник никогда не знал заранее, к которой из меток Хатхор Камню вздумается его отправить... Метод отличался ненадежностью и высокой степенью риска, поэтому не мог считаться самым удобным. Но, вероятно, с его помощью Рудольф мог исследовать множество эпох и, главное, — возвращаться туда, где уже поставлена его отметина. И наверняка именно этим способом он перенес Алисию на пять веков назад.

Сэмюел пошарил в траве у стены с граффити и вскоре нашел холмик знакомой формы. Разрыл землю руками и откопал Камень, который Рудольф старательно спрятал от чужих глаз. Достал из ниши браслет Мервозера, испачканный в земле, но невредимый, а также монету Климента VII и карту. Развернув план города, Сэм попытался сориентироваться, но туман, по правде говоря, не очень-то облегчал задачу. На первый взгляд, цифра 1, символизирующая Камень, располагалась за крепостной стеной, к западу от города. Но чтобы добраться до номера 2, а именно — до библиотеки, где хранится «Трактат о тринадцати достоинствах магии», требовалось преодолеть стену и войти в город. Однако никаких городских ворот на старинной гравюре не значилось... Место встречи с капитаном Диавило находилось на другом берегу реки. При этом с точки зрения расстояний и перспективы план оказался таким приблизительным, что оценить реальное положение вещей было почти невозможно.

Для начала Сэм попытал счастья, двинувшись вдоль стены вправо. Через несколько минут он вышел на берег реки, тоже утопавший в густом тумане. Вода доходила до самой стены, и двигаться дальше можно было только вплавь. Время от времени из-за стены доносился гул голосов, приглушенные крики и хлопки. Сейчас утро? Или вечер? Захват города уже начался? Или, наоборот, успел закончиться? В любом случае сюда, за пределы города, никто не высовывался.

Сэм развернулся и пошел в обратном направлении. Благодаря просветам в тумане он разглядел, что стена была далеко не однородной: кирпичи чередовались с булыжниками, а кое-где возвышались крыши, будто кому-то вздумалось устроить жилище прямо в стене. На реке угадывались также понтонные мосты, возле которых покачивались длинные черные силуэты — видимо, лодки. Когда он добудет трактат, можно будет одолжить одну из лодок и на ней перебраться на другой берег, чтобы встретиться там с капитаном Диавило... Оставалось только попасть в библиотеку!

Пройдя мимо того места, где был вырезан символ Хатхор, Сэм поднялся на небольшой холм, чтобы обойти стену, которая здесь загибалась почти под прямым углом. Теперь он оказался на мощеной дороге, вдоль которой тянулись сады и высокие деревенские дома. Когда он забрался выше, звуки стали громче: рев голосов, лошадиное ржание, стук металла — всё это сливалось в общий гвалт, и казалось, будто на Рим вот-вот обрушится ураган солдат и лошадей. Видимо, всё-таки вторжение только начинается?

Сэмюел ускорил шаг. Его беспокоило то, что входа в город по-прежнему нигде не было видно. А что, если ему так и не удастся спрятаться до наступления войска Карла V? В худшем случае придется нырять в реку...

— Сюда!

Неведомо откуда раздался голос.

—Маммина, сюда! Они у ворот Торрионе, скорее!

Голос принадлежал, по всей видимости, молодому человеку, который находился где-то сверху на стене. В ту же секунду из тумана возник силуэт женщины, закутанной в плащ с капюшоном, которая несла две большие корзины. Судя по всему, женщина была немолода: тяжело дыша, она торопливо шагала в направлении городской стены.

— Я здесь, Энцо, — с трудом выдохнула она. — Спускай лестницу, я...

Она не договорила, потому что увидела Сэмюела.

— А ты что здесь делаешь, ragazzo[5] ? Всем велено находиться внутри!

Ее полное лицо было исчерчено морщинами, а большие карие глаза сияли добротой.

— Я как раз пытался войти, — не растерявшись, ответил Сэм на певучем языке, говорить на котором было ужасно приятно. — Задремал на берегу, а когда проснулся, вокруг был туман. И я, похоже, заблудился...

За время своих путешествий Сэмюел стал большим специалистом в выдумывании причин — не слишком конкретных, но достаточно правдоподобных, — которые могли бы объяснить, почему он вдруг оказался там, где его вовсе не должно было быть. Незнакомка внимательно оглядела его с головы до ног:

— Ты, наверное, сильно напился, раз ухитрился уснуть, когда тут такое творится!

— Эм-м... Да, честно говоря, немного выпил, — соврал Сэм, стыдливо потупившись.

— Ragazzo, все ворота в городе заперты, можешь их не искать! Ты разве не знаешь, что город осаждает армия этого мерзавца Карла?

— Маммина! — позвал голос сверху. — Мне нужно возвращаться к бойницам, я и так уже задержался!

— Это Энцо, мой помощник, — объяснила женщина. — Ему так и не терпится получить копьем или стрелой из арбалета! Баламут! Можно подумать, он один сможет защитить Рим! Увы! Ничего не желает слушать, любит свой город больше, чем себя самого...

Она протянула Сэму одну из корзин, накрытых белой материей:

— Держи, поможешь мне, ragazzo. Если не получится спасти Энцо, может, хотя бы тебя спасу.

Она продолжила путь маленькими торопливыми шагами и, разрезая туман, направилась прямиком к какому-то месту в стене, которое было ей хорошо известно. Там стояла прислоненная к каменной стене лестница, верхушка которой исчезала в тумане. Несмотря на почтенный возраст женщина решительно принялась карабкаться вверх. Сэм смотрел, как она постепенно исчезает в серых облаках.

— Теперь ты, ragazzo, — раздался через несколько секунд ее повелительный голос. — Только смотри не рассыпь всё, что я насобирала!

Сэмюел просунул руку под плетеную ручку корзины и стал карабкаться по лестнице, на его взгляд, слишком уж хлипкой. Поднимаясь по верхним ступенькам, он с облегчением ухватился за протянутую руку молодого человека со смуглой кожей и пышной шевелюрой. Сэм перебрался через перила оконного ограждения и приземлился на полу комнаты, где стояли два стола, заваленные растениями и листьями. Здесь было так много разных запахов, и все такие яркие и так безумно перемешанные друг с другом, что у Сэма закружилась голова.

— Втаскивай лестницу, Энцо, и закрой ставни, — сказала Маммина.

Энцо послушался и тут же с горящими глазами повернулся к Сэму:

— Ты был снаружи, да? Какие новости? Говорят, их не меньше двадцати тысяч, а может, даже все тридцать! И что они встали в полумиле отсюда, на Яникуле[6], и хотят ударить с разных сторон одновременно... Еще поговаривают, что там не только испанцы и немцы, но еще и наемники из всей Европы: гасконцы, бургундцы и даже итальянцы, которым заплатили предатели Колонны — да поджарится шкура у них на спинах! И что все эти бездельники намерены убивать направо и налево! Ты был снаружи и, может, видел их, нет?

— Да ведь туман такой... — развел руками Сэм.

— А всё из-за того, что наш папа в дружбе с французским королем, — вздохнула женщина, снимая с корзинок защитную материю. — А недоумок Франсуа то и дело воюет с Карлом V. И что же мы, римляне, можем поделать, если все эти важные господа в коронах больше всего на свете любят драться?

Энцо закрыл деревянные ставни и запер их на засов.

— Как бы там ни было, — произнес он, — если мы не помешаем им войти в город, они тут всё разграбят. Даже малые дети знают, что Карлу V нечем платить своим воинам, так что плату они будут брать с нас. Отнимут у горожан всё до последнего дуката, не говоря уж про произведения искусства и драгоценности!

— И мой ботанический сад! — вздохнула Маммина, разглядывая содержимое корзин. — Эти дикари не пощадят ни таволгу, ни панацею Марко Поло, которую я с таким трудом раздобыла, — всё вытопчут!

Она потрясла в воздухе желтым клубнем, который напоминал сморщенную картофелину с руками, ногами и длинными волосами, как у хиппи. Женьшень... Сэмюел видел его дома, в те времена, когда мама еще была жива. Время от времени она готовила азиатские блюда.

— Это страшно дорогая вещь, ragazzo! Вот обидно было бы ее потерять! Я продаю такие корни даже папе, они улучшают кровообращение.

— Вы... вы врач? — догадался Сэм.

— Я травник, ragazzo, ты никогда не проходил мимо моей лавки в Борго?

— Я... Я не отсюда, — пробормотал он.

— А, так ты странник? — спросил Энцо. — Тогда понятно, почему ты в белом... Не самый удачный момент для паломничества ты выбрал, мой друг, наш святой город сейчас — ловушка для всех добрых христиан. И если все мы не сплотимся в борьбе против этих варваров...

— Энцо, тише! Если мальчик явился ради молитвы и поклонения святыням, не следует принуждать его браться за оружие! А ты, вместо того чтобы торопиться в объятья смерти, лучше бы пошел вместе со мной во дворец папы, оттуда можно перейти в замок Святого Ангела, там ты был бы в безопасности!

— Сбежать и бросить своих братьев, чтобы они без меня сражались с этими извергами? — покраснев от возмущения, воскликнул Энцо. — Что ты такое говоришь! И если я погибну, то не сомневайся, я встречу смерть с улыбкой на устах, потому что умираю, сражаясь за Господа Бога! Что может быть почетнее, чем отдать жизнь за Него?

С этими словами он обратил горящие глаза на Сэма.

Тот отвел взгляд, не зная, что ответить. Маммина пожала плечами и засунула женьшень в тряпичный мешочек вместе с другими растениями, которые предварительно внимательно изучала, поднося поближе к горящим свечам.

Когда она закончила, они спустились вниз, воспользовавшись люком в глубине комнаты, и оказались в той самой лавке лечебных трав, о которой говорила Маммина. Магазин выглядел потрясающе: на полу — большая мозаика с изображением дерева, под потолком — черные балки, с которых свисают букеты из листьев и цветов, на стенах — полки, заставленные баночками с названиями на латыни, на просторном прилавке — склянки с сушеными грибами, семенами, разноцветными лепестками и даже засохшими лягушками. Цветы наполняли лавку ароматами парфюмерного магазина, но из-за увядших растений в воздухе слегка тянуло помойкой. Пока Энцо запирал крышку люка на замок, Маммина суетливо заглядывала то в одну банку, то в другую, выбирая самые редкие и ценные из товаров.