СМЕРШ. По законам военного времени

«Часовщик» — резидент Абвера

Когда Сащенко пришел в мастерскую, хозяин оказал ему большое внимание, охотно взялся за дело и буквально в считанные минуты ликвидировал неисправность, заменив дефицитную деталь новой. Пока производился ремонт, он активно расспрашивал, как зовут заказчика, где его семья, откуда он родом, ну и, конечно, когда же прогоним немца.

Плату за ремонт взял весьма умеренную и при этом сказал:

«Я знаю, как сейчас важно командирам иметь хорошие часы. Поэтому передайте всем вашим товарищам, у кого часы неисправны, пусть приходят ко мне. Для командиров буду делать вне всякой очереди».

На этот рассказ не замедлил откликнуться всегда веселый, большой шутник и острослов старший оперуполномоченный по розыску Василий Иванович Белоусов. Обращаясь к Сащенко, он сказал примерно так: «Может быть поздравлять тебя и рано, но я чувствую, что ты стоишь на пороге больших событий. Дело в том, что в классической литературе по шпионажу совершенно определенно указывается, что лучшими резидентами всегда были портные, зубные врачи, модистки и, конечно, часовых дел мастера. Советую немедленно взяться за этого старикашку, и получится дело «люкс». Нужно только побольше фантазии и усердия, но по разуму».

Сащенко, будучи человеком чрезвычайно серьезным, скупым на шутки и балагурство, по возрасту значительно старше Василия Ивановича, немного обидевшись, ответил: «Тебе, Василек, не повезло с выбором профессии. Твой характер больше подошел бы цирковому клоуну, а ты пришел в ЧК, скучную организацию».

После этого они обменялись еще незначительными колкостями и уже были в обиде друг на друга. Видя такое развитие событий, я вмешался в разговор и сказал: «Коль скоро у Василия Ивановича созрел блестящий план, давайте поручим ему изучить этого человека и доложить о результатах. Сколько Вам потребуется для этого времени?».

Василий Иванович не ожидал такого оборота дела и как-то растерялся, не понимая, серьезно или в шутку я говорю. Видя это, я твердо повторил: «Двух недель хватит?». Тогда он ответил согласием, но, кажется, был уверен, что все это шутка. Однако разговор на этом прекратился, и тем самым все осталось без изменения.

В потоке многочисленных вопросов, возникавших ежедневно и даже ежечасно, я, признаться, забыл про этого «старикашку». Но в установленное время Василий Иванович пришел ко мне и доложил, что в процессе проверочных мероприятий заслуживающих материалов на старикашку не получено и проверку на этом следует прекратить. При этом он зачитал данные, полученные на Григория Николаевича Юшкевича, 1885 года рождения, уроженца г. Коростень, Черниговской области, из кустарей, украинец. Работал в различных государственных и кооперативных организациях по ремонту часов (гг. Коростень, Чернигов, Киев). Накануне войны вновь вернулся в родной город Коростень и работал в государственной часовой мастерской. Жена, Берта Семеновна, 1887 года рождения, уроженка г. Киева, из семьи служащих. Окончила музыкальную школу, работала в театрах и концертных бригадах. Брат Юшкевича — Лев Николаевич, 1889 года рождения, с 1932 года проживает в г. Грозном, имеет собственный дом и участок земли 0,2 га, работает зав. производством молокозавода. Его жена — Ольга Петровна, 1891 года рождения, домохозяйка. Две дочери Наталья, 1914 года рождения, и Серафима, 1916 года рождения. Обе замужем, живут самостоятельно. Мужья призваны в Красную Армию. Муж Серафимы окончил военное училище, является офицером.

Г. Н. Юшкевич прибыл к брату летом 1941 года, прописался на постоянное местожительства, призыву в Красную Армию по возрасту и состоянию здоровья не подлежит. Сначала работал экспедитором на молокозаводе, а затем получил разрешение на открытие мастерской по ремонту часов.

По данным райфинотдела, «Ю» налоги платит аккуратно, оборот мастерской невелик. В органах НКГБ и НКВД республики каких-либо компрометирующих данных на братьев «Ю» не получено.

Григорий Николаевич является очень общительным, уважительным и культурным человеком. Близко знающие его люди характеризуют как отзывчивого человека, его контакты не выходят за пределы необходимых производственных связей. Мастерская пользуется хорошей репутацией по качеству ремонта часов. Причем Г. Н. весьма квалифицированный мастер, способный починить часы любой марки, находит дефицитные запасные части.

Доложив эти материалы, Василий Иванович не преминул подчеркнуть, что это будет пустышка, и далее с некоторой обидой добавил: «Не знаю, почему Вы поручили мне заниматься этим делом?». Я ответил: «Не ошибается тот, кто не работает. Ну, а материалы пока храните у себя».

С тех пор прошло какое-то время, пришел ко мне на очередной доклад Сащенко и, как всегда спокойно, без явных эмоций доложил: «А «старикашка», мне кажется, не такой уж простой и мой спор с Васильком, видимо, не кончился». Затем он рассказал, что Особым отделом бригады изучается молодая девушка Ольга Осинец, 1920 года рождения, бывшая комсомолка, украинка, которая приехала их Армавира, где остались ее мать и бабушка. Подозрения у ОО возникли в связи с тем, что она очень настойчиво добивалась устройства на работу в офицерскую столовую поваром, что ей удалось сделать благодаря помощи начальника продснабжения капитана Смолева. Ольга Осинец внешне очень привлекательна, но ведет себя скромно. Все попытки ухаживания за ней со стороны молодых офицеров остаются без внимания. Но к заместителю комбрига по тылу подполковнику Страшко, внешне не интересному, питает большую симпатию. Старается быть в его обществе, оказывает ему заметные знаки внимания. По непроверенным данным они бывали вместе вне расположения штаба, выезжали куда-то на машине Страшко. Но самое удивительное то, что она поздно вечером дважды выходила из женского общежития с подругой и имела тайные встречи на улице с пожилым человеком, которым по всем признакам является часовой мастер Г. Н. Юшкевич.

Кроме того, Ольга Осинец поддерживает связь с подругой, работающей в столовой штаба авиационной дивизии. В один из дней она отпросилась у Страшко и ездила к ней на встречу. Подругой оказалась Марина Нечитайло, 1919 года рождения, также из Армавира. Причем время устройства их на работу в воинские части совпадает, следовательно, в Грозном они появились одновременно.

Андрей Иванович Страшко, 1907 года рождения, член ВКП(б), кадровый офицер не отличался высокой моральной устойчивостью, нередко выпивал, устанавливал случайные связи с женщинами, чрезмерно словоохотлив, тайну хранить не умеет, за что обсуждался в политотделе бригады и получил взыскание по партийной линии.

«На основе изложенных материалов, — заявил Сащенко, — можно сделать вывод, что эти связи носят не случайный характер и в них следует немедленно разобраться. Но в нашем распоряжении недостаточно оперативных сил и средств, поэтому прошу оказать нам помощь».

Просмотрев все представленные материалы, я полностью согласился с выводами Сащенко и решил создать опергруппу для всестороннего изучения всех аспектов этого дела. В опергруппу вошли мой заместитель Петр Осипович Данилов, Федор Иванович Сащенко, уполномоченный из группы розыска Сергей Иванович Волынцев, человек молодой, но очень способный. Отличительной чертой его была удивительная любовь к труду. Он не просто хорошо выполнял те или иные задания или непосредственные свои обязанности, а делал все с любовью, даже в самых малоприятных делах он мог найти что-то увлекательное, доставляющее удовольствие.

По характеру был спокойным, уравновешенным, удивительно динамичен и расчетлив, обладал прекрасными физическими данными и большой выносливостью.

С помощью НКГБ Чечено-Ингушской АССР в помещении часовой мастерской установили технику подслушивания, а за Юшкевичем — наружное наблюдение.

Нам казалось, что мы вот-вот возьмем «Ю» с поличным, но так хорошо и гладко бывает только в сказках. В мастерской он вел себя как самый преданный советскому народу патриот, проклинал немцев, высказывал надежду на скорый разгром фашистов, с клиентами вел дружеские беседы бытового характера. Наружное наблюдение никаких данных о связях «Ю» с посторонними людьми не давало. Он вел исключительно нормальный образ жизни: дом — работа — дом — продуктовый магазин.

Прошло некоторое время, и никаких результатов. Опергруппа в растерянности, НКГБ Чечено-Ингушской АССР требует снять технику подслушивания и наружное наблюдение. Провожу срочное совещание с опергруппой. Мнения о целесообразности дальнейшей работы по делу «Ю» разошлись. Данилов считает, что дело надо прекратить, а Сащенко и Волынцев просят разрешить продолжить работу. Принимаю соломоново решение — группу распустить, технику подслушивания и наружное наблюдение снять, а Сащенко и Волынцеву разрешить продолжать изучение «Ю» своими силами.

Решение было принято, а чувство неудовлетворительности осталось. В чем же дело? Может быть, Василий Иванович был прав и я поддался влиянию авторитета Сащенко? А какое значение имеют встречи Ольги Осинец с «Ю»? Да, видимо, просто сдавала часы на ремонт, а днем она занята на службе и договорились встретиться вечером. А есть ли у нее часы? А не является ли все это плодом чрезмерной подозрительности, выработанной сложной оперативной обстановкой в городе? Ведь такие явления у чекистов-профессионалов бывают. Дело «Ю» осталось как заноза в пальце, при малейшем соприкосновении постоянно давало о себе знать и, кроме того, было досадно, что столько затрачено сил, а никакой ясности в дело не внесено.

Мое положение усугублялось и тем, что мнения о целесообразности дальнейшего изучения «Ю» в опергруппе, как упоминалось выше, были диаметрально противоположны. От меня ждали авторитетного решения, а я, по выражению товарищей, «тянул резину».

Когда вспоминал об этом деле, начинал критиковать себя за нерешительность, считая, что колебания простительны только маятнику. И тем не менее я чего-то выжидал. Это не было боязнью ошибиться. Скорее, это была отдаленная надежда на успех, какое-то подсознательное изучение реального. Проходили дни, недели, но дело на «Ю» оставалось без какого-либо движения, если не считать того, что Ольга Осинец часы имела и действительно сдавала их в ремонт к Юшкевичу. Когда на совещаниях вспоминали об этом деле, со стороны отдельных работников слышались колкие остроты, прежде всего в адрес Сащенко, ну а рикошетом и в мой. Я уже окончательно пришел к выводу — пора закончить с ним и прекратить ненужную полемику. Но буквально на следующий день приехал на доклад начальник Особого отдела 105-й истребительной авиационной дивизии ЗакВО майор Александр Иванович Зарубин. Недавно назначенный на эту должность, он сообщил, что получил официальное заявление от зам. начальника штаба дивизии майора П. И. Сыромятникова о подозрительном поведении повара штабной столовой Марины Нечитайло. В заявлении указывается, что между Сыромятниковым и Нечитайло некоторое время тому назад установились хорошие отношения, которые потом переросли в интимные. Два дня назад Сыромятников поздно приехал с оборонительных позиций, и Марина кормила его в столовой ужином. Во время ужина они выпили по 100 граммов водки и долго беседовали. Некоторое время спустя Марина беспричинно расплакалась и стала говорить странные вещи, что жить ей осталось немного, скоро она покончит жизнь самоубийством или ее посадят, дальше так мучиться она не может. На вопросы Сыромятникова, что произошло, она не отвечала и только бросила: «Какая я дура, лучше бы убили меня на месте!». Спустя несколько минут Марина перестала плакать, замкнулась и ни на какие вопросы не отвечала. Майор Сыромятников, испугавшись ответственности за связь с Мариной, решил обратиться к начальнику Особого отдела, который попросил его написать о случившемся.